Страница 22 из 53
На крыльцо вышла завуч, посмотрела на бесконечно-сумрачное небо и опустила глаза на нас. Подумала. Запахнула видавшую виды рабочую куртку.
- Ребята, может, не пойдём? Может, лучше на уроки?
- Нееееет!!!
- Промокнете…
- Нееееет!!!
Она улыбнулась и махнула рукой. Пошли!
Наша классная уже суетилась у склада. За широкими спинами её, маленькую, совсем не было видно, только слышалось монотонное бубнящее ворчание.
- Лопаты несём осторожно! Не вози по асфальту, новую не купишь! Девочкам - мешки, мальчикам – лопаты. Я сказала – мешки девочкам. Аккуратнее, аккуратнее… Опусти лезвие, подписывал технику безопасности….
Никто её не слушал. Каждый получал своё и шагал к воротам – не на уроки, а на волю, в сырой лес, прямо в тёплую сумрачную весну!
Сначала шли по асфальту. По дороге меряли мелкие лужи и смеялись. У кого-то появился фотоаппарат.
- Девчонки! – один из парней заговорщицки подмигнул. – У нас тут красная плёнка.
И заржал. Мы сразу напряглись и сбились в кучу. Даже в седьмом классе мы ещё сомневались в мифологичности сего загадочного материала. Поговаривали, что это такая специальная шпионская плёнка – кого ни снимут, все на фото будут голыми.
Парни просто покатывались со смеху. Подловили - пять баллов.
Гладкая дорога закончилась. Теперь шли по грязной тропе. К ногам липли тяжёлые комья рыжей земли и прошлогодняя трава. Впереди в спортивном костюме и в огромных чёрных сапогах бодро шагал физрук. За ним – тяжёлой поступью притомившегося медведя – наша завуч. Замыкала шествие классная – маленькая, запыхавшаяся, похожая в своём синем дождевике с поднятым капюшоном на садового гнома. И странное дело – все они будто стали другими - ближе, роднее, понятнее. Потому что всем нравился этот день. Все были рады уйти с уроков и шагать посреди мороси, земляных запахов и внезапных заливистых трелей лесных зябликов.
- Всем стоять! При-шли!
- Где?
- Это в овраг что ли?! Ой, мать-перемать…
- Туркин, не выражайся!
И, соскальзывая руками по мокрой траве и поминутно шлёпаясь на задницы, мы весело съехали на сырое дно. На противоположном склоне оврага росли деревца. Это были берёзки – тонкие, вытянутые, не избалованные солнечным светом. Их-то и наметил наш физрук во время очередного спортивного ориентирования.
- Ничё се… Я думал, они маленькие…
- Дылды какие.
- Думали, дети? А вот вам - подростки.
- Тащить-то таких…
- Да ничё, утащим.
Пока мальчики потели и махали лопатами, девочки разбрелись по оврагу. Мы поделили между собой пряник, пакетик драже и – тайком, пока никто не видит – горстку семечек. Над нами пели птицы. Голые ветки торчали из дымки. Далеко и гулко разлетались звуки.
- Нет-нет-нет, не оголяйте корневую систему! Понесём в мешках.
- Да тяжёлые же они!
- Одному, конечно, тяжело. По двое, по двое…
- А я один!
- Пупок порвёшь!
На обратном пути молчали. Самые сильные несли одно дерево. Товарищи среднего уровня – вдвоём одну крупную берёзку. Девочки тащили по двое самые хилые деревца, но нам и этого хватало. Куртки взмокли изнутри и пропитались водой снаружи, на каждой ноге висел килограмм грязи, саженцы цеплялись ветками за кусты, кололи руки и задевали землю. Деревья хотелось бросить. Но мы упёрто пыхтели без отдыха до самой школы.
- Внимание! Копаем здесь, здесь и здесь. Я намечаю лунки… Ну, что ты бросил его посреди дороги?! Это же дерево, оно живое… тебя бы так…
Песчаная земля вылетала рассыпчато и скоро. Физрук притащил охапку старых лыжных палок на колышки, но они не подошли – слишком вытянутыми и хрупкими были деревца. Пришлось идти за старым штакетником.
И вот мы отошли, встали у школьного забора и смотрели на дело рук своих – пятнадцать тоненьких голых берёзок с обтрёпанными ветками, с липкими набухающими почками.
- Давайте сфоткаемся!
- Плёнка кончилась…
- Вот блин.
- Что, даже красной не осталось?
Они были маленькие, эти берёзки. Было интересно, как они будут расти. И они росли. В положенный срок у них появились листья - чуть позже, чем у других деревьев, но появились. Я показывала деревья маме и папе.
- Как мы их тащили! Ужас просто! А вон моё дерево.
Дистрофически худая берёза опасно качалась на ветру. Я покрепче примотала её верёвкой к старой штакетине.
А через год подростков осталось только четверо. Оказалось, что замысел посадки был не умён, и мы навтыкали берёзы аккурат на линию теплотрассы. Там, естественно, прорвало какую-то трубу, приехал бульдозер и…
Они валялись в рыжей грязи, поломанные, молоденькие, только научившиеся по-настоящему шуметь листвой.
А вдруг и правда – у деревьев что-то есть… там, под грубой корой и… они помнят. Помнят, как их вытаскивали из скользкого сырого оврага, из родной глуши, обрывали тонкие корешки, пугали, ранили; помнят, как в тумане заливисто пели птицы, как мы хохотали, как были счастливы...
Иду мимо четырёх деревьев. Среди них - моё. До сих пор растёт.