Сказку заказывали?

Происходящее всё больше и больше напоминало программу «Пусть говорят», где роль ведущего отдана мне.

Забравшись с грязными ногами на диван и укрывшись пледом, заботливо принесённым неизвестным парнишей, я переводила взгляд с одного мужчины на другого. Они расположились по обе стороны от меня аккуратно друг напротив друга.

В зале висела опасная тишина. На скромное предложение привести себя в порядок, а уж потом сидеть в траурном молчании, получила хмурый взгляд. Не больно и хотелось.

О чём говорят в таких ситуациях? Мне так хотелось, чтобы они всё обсудили, но когда дело действительно дошло до этого, всё встало ступором. И вроде бы два здоровых лба, а решить мирно ничего не могут.

— Зачем вы дрались? — спросила негромко, поняв, что диалог придётся начинать первой.

Лефтерис встрепенулся, словно очнувшись от дремоты. Стоило признаться, что выглядел он лучше, чем до этого. И пусть болезненный цвет кожи и синяки под глазами никуда не делись, взгляд этих самых глаз больше не был затуманен болезнью.

К слову, о болезни. Только сейчас до меня дошёл самый простой факт, беспокоящий на протяжении последних минут десяти. Альберус ни разу не закашлял.

— Данте испугался, — коротко отозвался Лефтерис, бросив быстрый взгляд на демона, — привычка детства сыграла свою роль. Вначале вызывать на дуэль, а лишь после думать.

— Мы дали клятву, — процедил князь. — Ты её нарушил.

Альберус театрально положил раскрытую ладонь на грудь, еле заметно качнув головой. Всё его положение говорило о неком тщательно скрывающимся беспокойстве.

— Я делал всё, что было в моих силах.

— Так, подождите! — влезла в их разговор. — Что за клятва? Вы уже несколько раз о ней упоминаете, но я слышу об этом впервые.

Мужчины переглянулись.

Я нахмурилась, собираясь отстаивать право знать, если вдруг кто-то воспротивится рассказывать.

— В детстве мы дали друг другу клятву, — первым сдался Данталион, — пообещав, что чтобы ни случилось, между нами будет нейтралитет.

— Пакт о ненападении, — согласился Лефтерис.

— Который ты нарушил, — не выдержав, кинул князь.

Бывший император напрягся, поморщившись, но на грубость ответить не спешил. Я обеспокоенно взглянула в его сторону, но как-то подбодрить не спешила. Так вот в чём дело.

— Но зачем нужна была дуэль? — вернулась к первоначальному вопросу.

Теперь уж Данталион поморщился.

Чувствовала себя воспитательницей в детском садике, которая пытается выяснить, кто нашкодил. И ведь никто ни ябедничать не хочет, ни признавать собственной вины. Вот и получается замкнутый круг.

— Как я должен был отреагировать? — резко выпалил он, посмотрев на меня. — Меня будят посреди ночи, ведут в чужие покои, а там везде кровь, ты без сознания и он, — небольшая пауза, кивок в сторону Лефтериса, — стоит над тобой с окровавленными руками.

— Я должна была его вылечить.

— Ты мне обещала, — не выдержал князь. — Обещала, что не будешь подвергать опасности се…

— Твоего сына, да, я помню, — перебила его, — но что мне было делать? Что? У Лефтериса приступ, серьёзный приступ… да он гнил изнутри.

— Звать на помощь. Отдать приказ. Что угодно.

— Я боялась, что они ничем не помогут! Его жизнь утекала сквозь пальцы, я не могла допустить, чтобы у меня на руках умер человек! — не выдержав, повысила голос, выпрямившись. — Да и к тому же, ты сам знаешь, если бы умер он, то я… меня бы тоже не стало.

Лицо князя демонов вмиг стало непроницаемой маской. Он рывком поднялся на ноги и за несколько широких шагов вышел из зала. Грохнула дверь, отдаваясь эхом в сердце. Поморщившись, провела рукой по лицу, тяжело вздохнув.

Эта небольшая перепалка будто высосала все силы, которых и так было не слишком много. Я до сих пор чувствовала слабость и ком поперёк горла, но очень старалась не обращать внимание.

— Пойдёшь за ним? — чужой голос заставил дёрнуться.

Вскинув голову, повернулась к Лефтерису. На минуту я даже забыла, что он тоже находился в этом зале.

— Не знаю, — вздохнула, — не думаю, что он будет рад.

Хмыкнув, Альберус откинулся на спинку кресла, устремив взгляд куда-то вверх. Несмотря на волнение, у него была крайне расслабленная поза.

— Время его не меняет, — заговорил он через пару секунд молчания, — всегда себе на уме. Данте не привык быть искренним на словах, но его поступки всегда отвечают его мыслям. Он беспокоился за тебя.

— Или за Василину, чей образ виден во мне? — кисло улыбнулась.

— У вас нет общих черт. Даже я, немного пообщавшись с тобой, понял, что передо мной кто угодно, но не Василина, — Лефтерис коротко усмехнулся. — Данте прекрасно понимает, что ты — не она, но ему тяжело. Мне, — он запнулся, — мне тоже.

— Мне жаль.

— Если в этом и есть чья-то вина, то только моя, — махнул рукой бывший император. — Сейчас ему нужно время, чтобы принять, но это время он бы хотел разделить с тобой.

Неуверенно взглянула на него, откинув плед и поднимаясь на ноги. Идея всё ещё казалась недостаточно хорошей, впрочем, выбирать не приходилось. Пол неприятно холодил голые пятки, но я старалась не обращать на это никакого внимания.