Страница 6 из 16
Там, за дверями больницы, кипела жизнь: миллионы зверей спешили на работу, отдыхали, ходили на экскурсии, развлекались, занимались массой дел… Здесь же, в палате Джуди, время будто остановилось. Понять, что оно движется, можно лишь по сигналу аппарата поддержания жизнедеятельности. Единственное яркое пятно — букет ромашек, которые так любит Джуди, на тумбочке у изголовья кровати.
После того звонка жизнь разделилась на «до» и «после», на жизнь и существование… Первые дни Ник ночевал у кровати Джуди, сидя в кресле. Медсестра пыталась выгнать его из палаты, но после того, как Лео отвёл её в сторону и что-то прошептал, этот вопрос решился. Ему разрешили на ночь оставаться рядом с ней и даже поставили ещё одну кровать в палате, но какой в ней смысл, если он не сможет видеть Джуди? Смысла нет. Ник засыпал, и последний его взгляд был устремлён на Джуди. Просыпаясь, первый же взгляд он бросал на неё и аппарат, от которого зависела её жизнь.
Раньше его день был наполнен яркими красками, и вечно неугомонная Джуди, как маленькое солнышко, наполняла его жизнь смыслом. Она сама стала смыслом его жизни, а сейчас солнце лежит в кровати и лишь этот аппарат поддерживает в ней жизнь. Отключи его — и солнце с маленькой жизнью внутри него угаснет. Но его отключат только после того, как Ник умрёт, потому что, будучи живым, оно этого не допустит.
Сейчас день очень прост: он нужен Джуди, а значит, он будет проводить с ней всё своё время. Еда и сон нужны лишь для того, чтобы он мог проводить с ней больше времени. Ну и конечно же путь в магазин за новым букетом ромашек.
Случайные звери, встретившие Ника на улице, не могли узнать в нём героя города, который на пару с кроликом раскрыл сложнейшее дело. Не было улыбки, язвительных замечаний никто не слышал, и он перестал носить очки, которые так любил. Его шерсть поблекла, хвост напоминал тряпку, уши вечно прижаты к голове, а походка стала очень медленной, старческой. Любой, заглянув в его глаза, увидел бы лишь пустоту и отчаяние, и где-то глубоко, посреди этого непрерывно накатывающегося моря отчаяния, тлел огонь надежды, вспыхивая вместе со звуком аппарата, к которому подключена Джуди. Но этот огонь медленно затухал, и вместе с ним затухала жизнь Ника. В тот момент, когда этот огонь угаснет, он умрёт. Вернее сказать, даже не умрёт, скорее умрут его надежды и мечты, всё, что составляет его, а где и как существовать без Джуди — уже не важно. Мёртвому всё равно.
В первые дни после отравления Мазлбук буквально заполонили сообщения типа «Чем больше будет лайков под этой записью, тем быстрее выздоровеет Джуди». Глупцы! Чем эти самые лайки могут помочь ей? Они разбудят её, вылечат, вернут смысл его жизни? Нет. Это сейчас подобные сообщения не воспринимаются, но сначала буквально выводили из себя.
Ник смотрел на их с Джуди фото, вспоминал счастливые моменты их жизни, и в это время можно было заметить, как его губы трогает слабая тень его знаменитой улыбки, а из глаз катятся слёзы. Если можно было бы отдать свою жизнь за жизнь и здоровье Джуди и их ребёнка, Ник без раздумий пожертвовал бы собой. Надо было бы растерзать, уничтожить пол-Зверополиса ради минуты, секунды пробуждения Джуди — Ник, ни секунды не сомневаясь, ради этого принёс бы в жертву половину города. Что эта половина значит, если Джуди смогла бы очнуться, пускай даже и на мгновение?
Вскоре после того, как он поговорил с доктором, в больницу приехали Стью и Бонни, и им повторили всё, что до этого рассказал Лео Бронзокогть. Тогда у Ника ещё были эмоции, и он признался во всём родителям Джуди. Рассказал о своей жизни мошенника, о том, как зарабатывал на жизнь и обманывал зверей, как встретил Джуди и она его перехитрила, как они полюбили друг друга и что сейчас она носит его ребенка, что он хотел сделать ей предложение, хотел перед приездом домой заехать в ювелирный магазин и купить кольца. После этого рассказа Стью потерял сознание, и его пришлось откачивать, но обошлось, это было всего лишь последствие шока. Стью и Бонни пробыли в Зверополисе несколько дней, но бросать ферму надолго нельзя, поэтому они были вынуждены уехать обратно, а Ник звонил им каждый вечер и рассказывал новости, хотя их и не было. Отсутствие новостей — сама по себе новость.
Мистер Биг прислал медведей, которые, сменяя друг друга, охраняли палату Джуди и её саму. Первое время Ника этот караул раздражал, ему казалось, что они — стража у входа в мавзолей, где лежит его невеста. Сейчас же он их даже не замечал, для него они стали не больше, чем частью интерьера.
В один из ежедневных походов за букетом он, повинуясь какому-то чувству, зашёл в ювелирный магазин и купил обручальные кольца. В кольце Джуди сверкал оранжевый цитрин — цвет её любимой морковки, его же кольцо было украшено зелёным цирконом — цветом сочной зелёной травы на весеннем лугу и цветом его глаз. Джуди будет носить это кольцо в любом случае, проснётся она или… Никаких «или»! Об этом он запрещал себе думать, не может быть никакого «или», она проснётся, не может не проснуться! Во время этого похода за кольцами Ник был настолько поглощён горем, что не заметил пары лесных волков, которые внимательно следили за ним.
Придя обратно, Ник, как обычно, сел в кресло, взял в свою лапу такую маленькую лапку Джуди и тихо-тихо, так, что сам еле-еле слышал, сказал на ушко:
— Морковка, просыпайся, мне тяжело без тебя, я так больше не могу… Без тебя свет моей жизни померк, мир потерял для меня краски, а жизнь стала пустой и потеряла смысл. Знай, если ты исчезнешь из моей жизни, — я уйду вслед за тобой, куда бы ты ни ушла.
Глаза закрывались сами собой, и Ник неожиданно для себя заснул. Внезапно он почувствовал, что кто-то гладит его по голове и что-то говорит. Это была Джуди, она улыбалась и говорила, чтобы он проснулся.
С трудом открыв глаза, он увидел — это не сон. На него смотрела Джуди и улыбалась. Ник не мог передать все чувства, которые испытывал в тот момент. В душе, казалось, бушевал целый коктейль из радости, счастья, неверия и огромного количества других чувств, выражавших лишь одно — его мечта сбылась. Внезапно он почувствовал сильную боль в сердце и, теряя сознание, понял, что видел прекрасный сон, а реальность — вот она — Джуди спит и не может проснуться.
На звук упавшего тела прибежала медсестра и, увидев лежащего на полу Ника, нажала на кнопку тревоги. Через считанные секунды в палату ворвалась бригада реаниматологов и, увидев лежащего на полу и держащегося за сердце Ника, начала приводить его в себя.
Спустя некоторое время Ник открыл глаза и увидел потолок. Прислушиваясь к себе, он понял, что лежит, и судя по мерным сигналам аппарата, к которому была подключена Джуди, в одной палате с ней. Медсестра, сидевшая рядом с ним, увидела, что он проснулся, и сразу же вызвала доктора. Через несколько минут в палату зашёл Лео Бронзокогть.
— Доктор, что случилось? Я почувствовал боль в сердце и только очнулся.
— Ник, скажи мне, с тобой ничего не случалось, что могло вызвать шок, сильные эмоции?
— Я помню только то, что мне снился прекрасный сон, в котором Джуди проснулась, потом боль в сердце, от неё я проснулся и увидел, что Джуди не пришла в себя, а дальше темнота.
— Вот что я скажу тебе, Ник: из-за шока у тебя сердце дало небольшой перебой в работе, а затяжная депрессия довершила остальное. Бригада реаниматологов еле-еле смогла разбудить тебя, по их словам, ты не хотел жить и твой организм стремился умереть, они еле-еле смогли вытащить тебя из этого состояния. По глазам вижу твой вопрос: нет, сердце у тебя не перестало работать, просто ты не хотел просыпаться, твой мозг хотел оставаться в этом сне и дальше. Ещё пара таких раз, и мы не сможем тебя вытащить из-за грани, в этот раз ты к ней подошёл очень близко.
— Всё так и есть, доктор, я не хочу жить без Джуди, поэтому лучше умру, чем останусь в мире, где её нет.
— Ник, очнись! Она не умерла! Джуди лежит в нескольких шагах от тебя, живая! Я хотел тебе сказать сегодня утром новость, но сейчас, глядя на тебя, думаю, не убьёт ли она тебя.
— Говорите, доктор. Я готов, какой бы она ни была.
— Выпей таблетку, это успокоительное.
— Хорошо… Но лучше бы она помогла Джуди…
— А вот об этом я хотел тебе рассказать. По показаниям системы, Джуди пошла на поправку, поэтому через несколько дней, если не случится ничего плохого, мы отключим её.
— Доктор, это же отличная новость! Я сейчас же позвоню родителям Джуди и расскажу им об этом!
— Вообще-то я уже позвонил, но будет лучше, если позвонишь и ты. Что касается тебя — ты болен и должен провести пару дней под моим наблюдением. Если с твоим здоровьем всё будет хорошо, ты сможешь снова выходить за пределы больницы. Пока же ты можешь находиться только в палате и ходить в больничный сад. Скажу тебе по секрету: там тоже растут ромашки, и наш садовник закроет глаза на то, что часть их будет куда-то пропадать несколько дней.
— Спасибо, доктор! Я даже и не знаю, что сказать и как Вас отблагодарить, ведь Вы спасаете нас с Джуди… Только скажите — я для Вас всё сделаю!
— Брось, Ник, это наша работа. Вы, полицейские, защищаете спокойствие города, в том числе и нас, врачей, а мы лечим, когда звери нуждаются в этом, и для нас не важно, кем является пострадавший: полицейским, обычным рабочим или кем-то ещё. И не спорь со мной, я лучше знаю, пускай ты и герой Зверополиса. Я пошёл, меня ждут другие пациенты. Если что случится, ты знаешь, на какую кнопку нажимать.
Закрыв дверь в палату, Лео тяжело выдохнул. То, что он сказал Нику про Джуди, — правда, её лёгкие заработали сами ещё вчера, но общее состояние ещё не очень хорошее, и к тому же оно осложняется такой беременностью. Впрочем Нику об этом знать не надо, а вот мэру, мистеру Бигу и Бого Буйволсону надо позвонить и всё рассказать — каждый из них ждёт его отчёта про состояние Джуди и Ника.
Спустя два дня.
Ник наблюдал за тем, как Джуди отключали от аппарата, поддерживающего её жизнь, и с радостью смотрел за тем, как она сама дышит и понемногу идёт на поправку. Если бы сейчас кто-то заглянул в его глаза, то смог бы увидеть надежду, желание жить и заботиться о Джуди, остальное для него было неважно.