Глазами Странника

– Ваши распоряжения, командарм? – прокричала Ераиль. Она полагала, войско поселится в Хримхоре, где будет медленно наращивать силы и готовиться к новым битвам. Но ей не были ведомы замыслы ядъяра.

– Выступаем в погоню за Мирадеоном, – Ераиль подавила удивление.

– В таком случае, мне разумней вернуться в Тальмарис.

– Ты пойдешь с нами, – отрезал Карх.

– Но, – она попыталась слабо возразить. – У меня нет армии.

– Моим повелителям не нужна твоя армия, им нужна ты.

 

***

– Быстрее! – подгонял людей Мирадеон. Сам он верхом на белокуром Аргхоре мог бы уже промчать сотню верст, но конь этот, пусть и очень выносливый, подаренный сводным братом, Тавелианом, увы, не мог унести всего прежнего населения Сребимира. – Бросайте обозы, оставляйте все, без чего можно жить.

И люди повиновались, но приказ исполняли не без сожаления. Весть о необходимости покинуть жилища они восприняли стойко, будучи уверенные в скором возвращении. Теперь же, надежды их оставались в прошлом с каждой оставленной позади вещью. Если начиналось все тактическим отступлением, теперь оно переросло в бегство от смерти. Войско Мирадеона превосходило численностью противника в двадцать пять раз, но численный перевес не отменяет перевеса силы. Лишенные покровительства городских стен, люди на открытом пространстве представляли легкую добычу гигантам, и сейчас многие обыватели Сребимира роптали, сомневаясь в мудрости погнавшего их Аланара. Они бросали пожитки, оставляли телеги и отпускали на волю безразличных тревогам хозяев мулов, но великаны, как было известно из наблюдений разведчиков на грифонах, догоняли их с устрашающей скоростью.

Мирадеон смотрел на солнце. Аланар опускался к горизонту, но уходя, взирал на мир искоса, все еще цеплялся за него взглядом, не желая, боясь отпускать. Он обещал вернуться и с новым днем принести победу. А до той поры нужно выжить или, что важнее, уберечь Аштагор от участия в битве, от попадания в руки врага.

Дрожь земли возвещала о приближении великанов, пыль равнины бежала впереди тяжелых стоп. Кровавый свет последних лучей заката очертил силуэт Карха. Каждым шагом он преодолевал двадцать аршинов, его снежная борода развивалась на восемь локтей подобно гонимому ветром облаку, или флагу неприятельского флота, который хоть и белого цвета, возвещал не о мире, но о смерти. За его плечами вырисовались фигуры хримтурсов и брунтурсов. А затем солнце закатилось.

Солдаты рассредоточились и укрылись в Теургском лесу, крестьяне под символической охраной в сотню воинов ушли в чащу, держа курс в находящийся неподалеку Сигиллор, который мог предоставить беженцам стены, но чьи безучастные чужим заботам маги не оказали помощи Мирадеону. Полубог не тревожился за простой люд – великанам нужен Аштагор, но пока меч с ним и его быстроногим скакуном, он не видел возможности осуществления замысла врага. Великаны приближались, люди прятались. Воины нервно проверяли легкость высвобождения клинков из ножен, маги вспоминали заклинания. Ждали и предвозвестники, поутру вновь объединившиеся с Белым Охотником. Ждал Амутар. Он не мог вернуться в Мёдар, однако другие дороги перед ним были открыты. Но бывший наемник проникся чужими переживаниями, но переживаниями за общий мир. Прошлые, порою неблаговидные поступки не вычеркивали его происхождения и отличали от жителей Сребимира столь же несущественно, как крой одежды или предпочтенье вин.

Миридис призвала Люперо.

– Сражайся так, как не сражайся еще никогда, – шепнула она ему в ухо, обнимая за шею. – Как будто каждый из этих людей – это ты, как будто каждый – твой друг и хозяин.

Мирадеон меж тем пребывал в сомнении. Унести Аштагор самому, или поручить эту важнейшую миссию кому-то другому? Позаботиться о безопасности артефакта или принять бой вместе со своими людьми?

– Друзья мои, – негромко заговорил он, приняв решение. – Услышьте мои слова и донесите остальным. К нам приближается армия, справиться с которой нам не по силам. С рассветом Аланар вернется к нам, чтобы испепелить гигантов, а до тех пор вы должны выжить. Помните различие между храбростью и безрассудством, не вступайте в бой без необходимости, но если выбора не окажется, расстаньтесь с жизнью не напрасно, но за дело правое. Слушайте Кувер-Асима, он глас мой в битве, слушайте командиров своих. Говорю я так, потому что сам не смогу сражаться вместе с вами. Я должен сохранить Аштагор, меч, который дает силу нашим богам. Его потеря обойдется нам горше потери целого города. Дождитесь Аланара, дождитесь меня. Завтрашним днем я хочу видеть вас во здравии. Выживите.

И Мирадеон ускакал в темноту. Воины, предоставленные сами себе, продолжили вслушиваться в тишину леса, ожидая и боясь, когда захрустят сучья и палую листву всколыхнет тяжелая великанья поступь. Чем дольше уезжал Мирадеон, тем ниже становился боевой дух его солдат. Командиры взывали к их стойкости, но люди слушали отстраненно, они чувствовали себя брошенными на неминуемую смерть, хотя и не корили Мирадеона и его выбор не подвергли осуждению. Они прятались за стволами и под корягами, на ветвях и среди кустов. Они хранили молчание, но сердца их стучали так громко, что грозили обнаружить беглецов. Осознавая это, люди только пуще тревожились, и еще быстрее бились сердца – круг замкнулся. Великанам не готовили ловушек, столкновения с ними приказано было избегать. И даже когда затрещали, ломаясь, деревья и лесную безмятежность растоптал грохот пришельцев, люди не шелохнулись. Они оставались на местах и когда освещаемые луною темные силуэты проходили мимо, обдавая их тяжелым шумным дыханием.