Глазами Странника

– Я хочу знать другое, – перебил Мирадеон. – Прежде вам требовалась помощь, чтобы завладеть Аштагором, но мне нашлась замена. Так скажи мне, кто ты – Азара?

– Я Ахари, дочь Аланара.

– Признаю, никогда не слышал о тебе.

– Я умерла до прописных лет, а сейчас вернулась.

– Твои слова могут быть правдивы, но уверен я лишь в одном – в моих руках меч не принесет большой беды, – Мирадеон раскрыл над столом сильную властную ладонь.

– Я оставляю Аштагор себе.

– Азара! – вспыхнул Вирдео.

– Дерзкая девчонка! – негодовал Зефтеро. – Как смеешь ты перечить богочеловеку?

Удивлен был и Мирадеон:

– Объясни, почему клинок должен остаться у тебя.

– Когда-то давно Аштагор принадлежал мне. Потеряв его, я потеряла себя и только сейчас начала вспоминать свою жизнь и свою суть. Если меч останется со мной, никакая сила не проникнет за стены Сребимира.

– Примите ее слова к сведению, – посоветовал Мирадеону Зефтеро. – Но прежде чем разрешить столь важный вопрос, надобно знать, кто такая Ахари, вот хотя бы: где и зачем потребовался ей Несуществующий?

Азара медлила, знающие ответ предчувствовали негодование остальных. Ее молчание сдвинуло брови Мирадеону, и каждое последовавшее за ним слово сдвигало их все сильнее. Она поведала историю своего падения без прикрас и оправданий. Рассказ был кончен, но присутствующие еще долго не могли уверовать его правдивости. Вирдео потрясенно качал головой, Солас опустил подбородок на сложенные одна в другую ладони, Кувер-Асим щурился и почесывал голову, Зефтеро, не моргая, смотрел на рассказчицу во все свои большие слегка навыкате глаза, Элефомил, напротив, хаотично обегал взглядом собравшиеся лица, пытаясь разгадать скрывающиеся за ними мысли. Видимое спокойствие сохранил один только Мирадеон.

– Убийца крови своей, – выдохнул Зефтеро, по-прежнему, не моргая, и, повернувшись к Мирадеону, добавил: – И ей-то мы могли вверить жизни нашего города? – серебряный всадник жестом велел молчать. Он вновь предложил положить меч на стол. Азара не спешила. Напряжение росло, пока, наконец, не обрушилось с низким звоном.

– Только на время битвы, – предупредила Азара.

– Верно, – Мирадеон продолжил мысль. – После боя Аланар сам рассудит, как поступить с мечом.

Большой иссиня-черный меч, состоящий из множества разновеликих кристаллов, с загнутой спиралью гардой и многолучевой звездой, у основания по виду тяжелый и по ощущениям зловещий – но это и все, что можно сказать об Аштагоре, не взяв его в руки. Воин не видит в нем опасного оружия, слишком несуразен меч, слишком велик, лезвие не плоское острое, но округлое тупое, не лезвие, скорее, еловая ветвь. Маг не чувствует в нем силы, ибо сила эта вне границ волшебства. Собравшиеся взирали на меч с тревогою и алчностью, с благоговением и ужасом, Аштагор лежал перед ними, пожираемый взглядами, овеваемый дыханиями, он был близок, но бесконечно далек. Мирадеон обхватил кристальную рукоять.

Тускнел Аланар, подгоняемый братом, он правил ладьей все быстрее. Еще не вальсировали белые кружева, но холодным дыханием зима предуведомляла Яраил о своем скором приходе. Вечерело, и в «Кутилу» возвращались игроки в свайку[1], чтобы согреться и присоединиться к веселящемуся люду. «И в пору битвы не смолкнет музыка, и не опустеют пенные кружки», – торжественно заявлял Гогорад – задорный крепыш и хозяин постоялого двора. Веселье в «Кутиле» шло в самом разгаре: за круглым столом шумно играли в кости, у барной стойки соревновались в количестве выпитого. Там, среди крупных мужчин, выделялся тощий алианец с темно-красным оттенком кожи, никогда прежде не пивший алкоголя, но очень хотевший понравиться новым подбадривающим его друзьям. Особняком сидели сосредоточенные шашисты, иные завсегдатаи предавались солдатской забаве – бросали короткие стрелы в прибитое к стене дно бочки. И все эти действа происходили под оживленную лютню златокудрого красавца. Здесь собрались люди различного происхождения, многие говорили на разных языках и в повседневной жизни не понимали друг друга, но общие увлечения игнорировали языковой барьер, объединяли и сплачивали постояльцев.

Граниш и Белый Охотник раздумчиво потягивали эль, Миридис разглядывала картины будущего в кубке вина, Вирдео и Азара оживленно о чем-то беседовали, Солас остался наедине с кружкой воды – иных напитков магистр солнца не употреблял, от пищи же отказался вовсе, Амутар присоединился к игрокам в кости и на ссуженный у Граниша фалрин уже имел десяток блестящих монет, Дъёрхтард слонялся от одной группы людей к другой, нигде подолгу не останавливаясь и ни в чем не участвуя.

– Я им не доверяю, – признался Вирдео, имея в виду предвозвестников.

– А я не чувствую в них угрозы, – возразила Азара.

– Именно это и должно тебя насторожить. Пойми, не важно, осознают они свое предназначение или нет, несут добрые намерения или только притворяются союзниками, их рождение, обусловленное смертью прежних вестников, предопределено тысячу лет назад, а быть может и раньше, и в столь дальновидном планировании не может быть места таким мелочам как человеческий фактор.