Гробовщик. Дилогия

– Ставлю на тварь! – воскликнул Кораблёв. Он налил себе в стакан виски, наполнил ещё пару и кивнул Беку с Пыжом. – Угощайтесь.

Бек взял свой стакан, понюхал содержимое, сделал глоток. Спросил:

– А если я начну стрелять по ним, – он указал на берег. – Попаду?

– Нет – не попадёшь. Ты же сейчас призрак. Вот и пули у тебя будут призрачные. А что – собачку жалко? Посмотрел бы я, как она бы тебя пожалела, если бы догнала.

А на берегу между тем Гендос таки прогрыз шкуру ротвейлера и уже успел перемазаться в его крови.

– Почему он не сопротивляется?

– Ротвейлер? Наверное, впал в истерическое состояние, – пожал плечами Кораблёв. – Оцепенел от страха. Такое случается. А может на него паразит воздействует. Частично парализует или ещё как‑то…

Из леса выбежал человек в камуфляже и с автоматом. Затормозил по скользкой траве, чуть не упал. Глаза его расширились, он заорал в микрофон гарнитуры:

– Контакт с неизвестным животным. Оно жрёт Ферзя! Повторяю, неизвестное животное напало на Ферзя.

Как раз в это время Гендос оторвался от шеи собаки, посмотрев в сторону говорившего и проорал:

– Суки! Жрать!

Кровь стекала по его подбородку.

– А‑а‑а! – человек бросился назад в лес, но вдруг остановился, вытер дрожащей рукой пот со лба. А ему навстречу уже выбегали ещё трое.

– Что тут у тебя?

Первый молча ткнул пальцем.

– М‑мать!!!

И автоматные очереди.

Гендос оставил собаку в покое, зашипел своё «суки, жрать!» и двинулся было в сторону стрелявших, но, получив пулю в предплечье, отпрыгнул назад, потом ещё и со всего маха плюхнулся в болото. Не успели осесть брызги, а Гендос уже заработал конечностями, как гребными винтами и рванул в глубины Вонючего болота со скоростью моторной лодки. Вдогонку стреляли и крыли матом. Потом успокоились, и в наступившей тишине стало слышно, как тихо скулит издыхающая собака. Один из «камуфляжных» на берегу, пытался её перевязать, но, похоже, было поздно.

В этот момент пол дебаркадера вздрогнул, вибрация прошила весь его корпус, а картинка за окном – щёлк! – сменилась, как картинка в слайд‑проекторе. Теперь они видели недалёкий берег, застроенный какими‑то одно и двухэтажными хибарами, между которыми были проложены деревянные трапы.

– Ну вот мы и дома, – сказал Кораблёв. – Сейчас причалим.

И действительно, через несколько минут нос дебаркадера со скрипом выбрался на берег.

25. День пятый. Понедельник. В гостях у Болотного доктора

Пока Кораблёв оперировал, а Алеся спала на диване в рубке дебаркадера, Пыж с Беком с помощью дребезжащей стиральной машины, стоявшей в одной из лачуг, в два захода постирали всю побывавшую в болоте одежду и развесили её сушиться. Сами присели на один из трапов. Закурили, пуская дым в темнеющее небо.

– Как же мы вот так влипли во всё это? – вдруг спросил Пыж.

– В смысле? – удивился Бек. – Ушли же из Колпаков!

– Я не про Клюкву и его громил, – пояснил Пыж. – Я про всё вместе. Всего неделю назад шагали мы по Зоне: я, Гриша Морж, да Игорь Корявый, и всё для нас было по полочкам. Что такое хорошо, а что – плохо. Искали чудо, чтобы потом обменять его на кучу бабла – бумаги рисованной. А зачем? Чтобы потом до конца жизни ни хрена не делать. Чтобы девок продажных иметь, да наркотой закидываться.

Он замолчал, глядя на быстро темнеющее небо.

– Я, допустим, думал чайхану купить, – сказал Бек. – И ещё, может, и куплю. Если, как ты, не подарю кому‑нибудь «Горошину», ценой в целое состояние.

– Да ты только заяви, что у тебя она есть, – усмехнулся Пыж. – Сам же говорил – с руками оторвут. Буквально.

– Так что мне тоже первому встречному её всучить? – раздражённо спросил Бек. – Или вообще – выбросить?

Пыж пожал плечами. Они ещё помолчали.

– Если выживу, – наконец сказал Бек. – Поеду к сыну. Попрошу прощения.

– Нужен ты ему, – буркнул Пыж.

– Ясное дело – не нужен. Я для себя. Может, помогу, чем смогу…

– Такие дыры в совести ни словами, ни баблом не залатаешь. Помнишь, как Полтораш сказал: это всё равно, что витаминами от рака лечиться. Только душу разбередишь.

– Может и надо её бередить, – сказал Бек. – А‑то и забудем, что она у нас есть.

Мимо них пронёсся длинными прыжками снорк по имени Афанасий. Чуть позднее в той стороне, куда он упрыгал, зафыркало, взревело и погружённый в вечерний полумрак берег, осветился редкой гирляндой лампочек. На носу дебаркадера вспыхнул мощный прожектор.

– Похоже, Кораблёв закончил операцию, – сказал Пыж, притушивая окурок. – Жрать охота. Интересно, нас кормить тут будут?

– А вот мне другое интересно, – сказал Бек, сплёвывая. – Куда это Баркас запропастился?

– Никуда я не запропастился, – раздалось неподалёку.

Заскрипела дверь и из темноты проявилась кряжистая фигура Баркаса. Шел он короткими шажками, покряхтываяя, как старый дед.

– Меня тут в сарайчике поместили, – пояснил он. – Это что‑то вроде изолятора для выздоравливающих.

Он попросил Пыжа выкатить из сарайчика инвалидное кресло и со стонами уселся на него.

– Неужели не дал обезболивающего? – спросил Бек.

– Вколол какую‑то дрянь. Пока не двигаюсь – терпимо. А как пошевелюсь – аж уши закладывает от боли.

– Вот и лежал бы, – сказал Бек.

– Скука, – пожаловался Баркас. – И мысли всякие.

– Какие мысли? – спросил Пыж.

– Всякие, – повторил Баркас. Достал из нагрудного кармана пачку сигарет. Закурил, шумно выдыхая дым.

– Водки бы, – мечтательно сказал он. – Хорошо, что нету. А‑то бы не удержался. А Кораблёв сказал, чтоб три дня и капли в рот не брал.

– Кстати, чего это он на тебя так взъелся? – спросил Пыж. – Вы что – раньше пересекались?

– Вот ты, Пыж, дурак, а иногда очень правильные слова подбираешь, – хмыкнул Баркас. – Именно пересекались. Один раз. И ко взаимному интересу. Он нам: мне, Дюшесу и ещё одному перцу по кличке Гога, Гробовщика как‑то на опыты продал для одной местной лаборатории. Щеглов там командовал. Может, слышали?

Бек присвистнул.

– А Алеся об этом знает?

Баркас пожал плечами.

– И что было дальше? – спросил Пыж.

– С Гробовщиком? – уточнил Баркас. – Сдали мы его, получили бабло и отвалили. Как там у них со Щегловым вышло, я не в курсе. Но то, что от его лаборатории осталось, сами видели. Говорят, первые четыре этажа вообще – в труху смяло. И это при том, что мы Гробовщика спеленутого по рукам и ногам сдавали. Как он ухитрился?..

Баркас прервался, закуривая. Выдохнул почти невидимый дым. Продолжил:

– Я думал Гробовщика там и похоронило. А выходит, он оттуда подземным ходом ушёл. Как и мы. Прямой дорогой в Западный лагерь. Наверное, узнал от Щеглова, что принято решение тамошних бродяг на ноль помножить. Предупредить хотел. Тогда большая шумиха начиналась на Западе. Мол, для исследования Зоны рабский труд смертников используется, то, сё… Свидетеля какого‑то откопали. Комиссию международную собрали для проверки. Вот вояки концы и подчищали. Только, если судить по рассказу Полтораша, опоздал Гробовщик. Кончили лагерь к его приходу. Прямо в руки этого упыря – Кирова с командой зачистки попал.

Он поежился.

– Холодно. Может, костёр разведём? Заодно и поужинаем.

Пыж неуверенно посмотрел на Бека.

Тот огляделся. Сказал:

– Пожалуй. Только отойдем в сторонку, чтобы пожара не натворить. Пыж, дуй на дебаркадер за рюкзаками. И Алесю разбуди. А‑то с утра голодная.

Потом собирали сушняк для костра, сооружали из камней подставку для походного котелка.

– Тут где‑то должна тут быть чистая вода, – сказал Баркас Беку. – Не из болота же они пьют.

В темноте мелькнула тёмная тень. Громко позвал:

– Афанасий! Где у вас воды набрать можно?

Минуту ничего не происходило. Потом как‑то вдруг рядом с костром проявилась фигура снорка.

Махнула лапой, мол, следуй за мной, и Бек с котелком устремился за ним следом…