Гробовщик. Дилогия

Степан недоверчиво нахмурился, сказал:

– Ладно. Это потом. А сейчас – валим отсюда, – и зашагал по тропинке, что уходила влево от цеха и исчезала за небольшим бугорком.

– Что случилось? – Лёха заспешил за ним следом.

Какое-то время Степан шагал молча, потом остановился, достал из рюкзака новенький монокуляр, протянул не глядя.

– На дерево рядом с цехом посмотри.

Лёха приложил окуляр к глазу, направил объектив в сторону цеха, поводил, выискивая дерево и замер. Высокая береза была увешана целлофановыми куколками, которые были подвешены на каких-то грязно серых нитях, обмотанных вокруг голов попавших в ловушку бедолаг. Фигурок было с десяток. Одни давнишние, у которых вместо ног торчали грязные мослы. Другие посвежее, с остатками обуви на ногах. И те, и другие тяжело качались на холодном ветру. Уткину даже показалось, что он узнал у одной из подвешенных фигурок кирзовые сапоги Аслана. А еще он заметил странное серое пятно, мелькавшее то здесь, то там среди веток и листьев.

– К-кто это? – еле выговорил Лёха дрожащим голосом.

– Если я скажу, что – смерть твоя, тебе хватит? – спросил Степан, вырывая монокуляр из его непослушных пальцев. – Или обязательно, что бы название было на латыни?

Он спрятал прибор в рюкзак, поправил автомат на плече.

– Давай, приходи уже в себя, – сказал он Лёхе. – Надо засветло добраться до КПП у Зелёного мыса. Ночью они никого не подпускают. Будем до утра куковать, а нас время поджимает. Так что бери хворостину подлиньше и давай, топчи тропу.

До сумерек они не успели. На выходе из Куповатого дорогу им преградило целое поле аномалий. Пришлось долго искать обход. И, как Степан не матерился, на ночевку стали в деревне Городищи. Развели костер. Целый день голодный, Лёха осоловел от еды и клевал носом, стараясь не заснуть. Степан же ел лениво, нарочито неспешно. Как человек, не привыкший экономить продукты. Когда пискнул приборчик на его запястье, он глянул на экран, поморщился и сказал:

– Как чувствовал.

И в ответ на вопросительный взгляд встрепенувшегося Уткина, пояснил:

– Гости на подходе.

Степан снял автомат с предохранителя и положил его себе на колени. Потом побуравил Лёху взглядом и предупредил:

– Про «Красную Розу» ни слова. И вообще – помалкивай, – подумал и добавил. – Если начнётся, лежи, не вставай.

Пять минут спустя вдалеке послышались неспешные шаги. А еще через пару минут к их костру вышли двое.

Первый был подстать Степану Сливе: высокий, скуластый, горбоносый, лет двадцати пяти. В камуфляже и высоких берцах, на голове кепка с козырьком. Из-под кепки свисали сосульками черные, как смоль, давно немытые волосы. На запястье знакомый уже Лёхе приборчик. Правда, у этого «камуфляжного» автомата не было. Вместо него на поясе болталась пистолетная кобура. И, судя по её размерам, калибр ствола был тот ещё.

Вторым, с первого взгляда было ясно, шел такой же, как и Лёха, бродяга. Невысокого роста, коротко стриженный и давно небритый. Застиранная гимнастерка, штаны в заплатках, грязные кирзовые сапоги.

– Кого я вижу, – громко, с фальшивой радостью в голосе, воскликнул «камуфляжный». – Стёпка Слива, лопни мои глаза!

Не останавливаясь, он подошел к костру, бродяга, припадая на левую ногу, прохромал за ним следом, замер за спиной.

– Грач, – кивнул пришельцу Степан, морщась, как от зубной боли. А тот, ни мало не смущаясь, по-хозяйски, присел к огню, прикурил от уголька сигарету, выпустил дым и хохотнул:

– Не ожидал меня встретить? – переведя взгляд на Лёху, оценивающе смерил его взглядом и продолжил. – Что, тоже бычка себе добыл?

– Ну, Тревальян, ну – сука, – сквозь зубы прошипел Степан.

– А ты как думал? – продолжил улыбаться Грач. – Кто ж одного на такое задание посылает? Вдруг ты сгинешь или долго в носу ковырять станешь. А дело ведь – спешное…

Пришелец потянул носом и скривился:

– Чем это у вас так воняет?

– Твоим трупом, – сказал Степан, резко направляя автомат на Грача. Оглушительно громко грохнул выстрел, и на лбу Степана Сливы появилось отверстие. Он моргнул и упал лицом прямо в огонь. В костре затрещало, Лёху обдало смрадом паленых волос.

– Твою мать, – выругался Грач, хватая труп Степана за ногу. – Всю округу завоняем. А нам еще ночь ночевать.

– Чего вылупился? – рявкнул он на своего спутника. – Помогай, давай.

Бродяга, который все еще держал в руке огромный пистолет, направленный на мертвого Степана, суетливо засунул оружие за пояс и бросился к Грачу.

Вместе они оттащили покойника от костра, притоптали тлеющую одежду и вернулись к огню. Присели. Вернее, снова присел только «камуфляжный». Бродяга в нерешительности топтался рядом.

– Ну, с одним делом разобрались, – сказал Грач и, не глядя, протянул руку. – Хромой, ствол верни.

Тот, кого назвали Хромым, с готовностью вложил в раскрытую ладонь пистолет и, повинуясь барскому жесту, присел рядом на корточки.

Вернув пистолет в кобуру, Грач обратился к Лёхе:

– Теперь ты. Кто таков? Откуда? Что здесь делаешь?

Не успел Лёха сказать и двух слов, как «камуфляжный» его прервал. Он несколько раз шморгнул носом и поморщился:

– Нет, определённо, чем-то воняет.

Он повернулся к сидящему рядом бродяге и толкнул его в плечо:

– Ну-ка, давай, проверь у покойника, у него нет шрама на правой руке?..

– На левой, – вырвалось у Лёхи.

– Значит, я не ошибся, – удовлетворённо сказал Грач. – Значит, Степан отыскал-таки «Красную розу». Давно он за ней охотился.

Он подтащил труп ближе к костру и обнажил до локтя правую руку покойника. Стало видно, что почти у самого запястья из неё торчит небольшой бардово-чёрный бутон, похожий на розу. Ужасный смрад, который источал этот цветок, заставил отшатнуться и прикрыть нос рукой. Лёха почувствовал, что его сейчас вырвет.

– ФУ, – поморщился Грач. – Это ж какая у Стёпки кровь грязная была…

Он схватил «розу» и рывком вытащил её из руки покойника. Присоска на её конце пару раз чмокнула, будто в поисках к чему бы присосаться и обвисла.

– Я слушаю, слушаю, – сказал Грач Лёхе. – Чего замолчал?

Тот наморщился, пытаясь вспомнить, на чем прервался. Потом сбивчиво продолжил. И снова «камуфляжный» его, казалось, не слушал. Достал из рюкзака контейнер, похожий на длинный термос. Отдельно достал прозрачную подушечку физраствора, открыл пробку, щедро нацедил из неё в контейнер и поместил туда же «Красную розу», снова ставшую похожей на кусок проволоки с бутоном на конце.

– Пусть отмокает, – сказал он, но, когда Лёха снова замолк, замахал рукой, и подбодрил. – Ну-ну – дальше…

Пока Лёха сбивчиво рассказывал про то, как Аслана замотало в целлофан и про дерево, на котором, как груши висели куколки покойников, Грач о чем-то в полголоса переговаривался с Хромым. Но, как только рассказ был окончен, встрепенулся и даже повторил последнюю фразу:

– Говоришь, выходить собирались через КПП у Зелёного мыса?

Степан кивнул. Грач помолчал, потом скомандовал бродяге у него за спиной:

– Хромой, ну-ка подойди к нашему новому знакомцу.

Бродяга проковылял вокруг костра и стал рядом с Лёхой. Грач снова замолчал, переводя взгляд с одного на другого.

– Дело в том, что оба вы мне и нахрен не нужны, – наконец сказал он. – Так что нужно решать, кто со мной на волю пойдёт, а кто тут останется. Лёха, вроде бы поприличнее выглядит, помоложе. Зато Хромой больше жалости к себе вызывает, а это тоже важно. Можно было бы устроить гладиаторский бой промеж вас, но, боюсь, интриги не получится. Неравные весовые категории. Так что остается вам удачу испытать. Чья сильнее, тот со мной и пойдет.

Грач вытащил из нагрудного кармана небольшую пластмассовую коробочку, открыл её. Достал из неё два шприца, заправленных какой-то микстурой. Содержимое одного из них он выдавил в костер. Огонь обиженно зашипел, запахло больницей и химией. Пустой шприц он заправил все тем же физраствором. Приложил шприцы один к другому, пустил из одного недолгий фонтанчик, снова приложил и довольно кивнул головой. Жидкости в обоих шприцах было поровну. Надел на оба пластиковые колпачки и спрятал руки за спиной.