Страница 61 из 74
— Давай включай, будем слушать, что за чушь там нёс школьник.
После того, как запись прозвучала до конца, в кабинете установилась тишина и полковник задумавшись спросил.
— И что ты увидел здесь ненормального? Откровенный разговор. Конечно, мало кто станет так откровенно говорить с Первым Секретарем ЦК ВЛКСМ республики, но у себя на кухне, многие и не такое высказывают и зачастую нецензурно. Мне приходилось читать много рапортов на эту тему. И во многих случаях озвучены весьма сходные мысли. В каждом втором про вызывающее поведение «золотой молодежи».
— Но ведь это дети проверенных и уважаемых руководителей, занимающих высокие партийные и государственные посты.
— В Англии с многовековыми традициями воспитания элиты — все сыновья пэров, сэров и прочих херов воспитываются в духе служения стране. Так как им с детства вдалбливается, что все их привилегии и особый статус — неразрывно связаны с силой и мощью державы. «Британия превыше всего». А наша местная «золотая молодежь» считает, что не они должны служить стране, а страна всем им обязана. Их с детства так воспитывали, из-за привилегий и особого статуса родителей. Вот они и впитали ублюдочное мировоззрение нуворишей[74].
— Но он там еще предсказывает развал Советского Союза на пятнадцать независимых государств, и утверждает, что Пётр Кириллович Лучинский станет последним Первым Секретарем ЦК КПСС. А партия при этом прекратит свое существование.
— По конституции каждая союзная республика может выйти из состава Союза, а ты сам знаешь про националистические настроения в некоторых слоях общества. И знаешь
откуда они подпитываются. Даже подпольные ячейки создают, и получают средства и подрывную литературу. Их бы всех под суд, но тогда соседняя страна сильно возбудится, итак они как проститутки, то нашим, то американцам. Поэтому нам и не позволяют всех этих подпольщиков пересажать. Но не только у нас такая история, все Союзы Писателей союзных республик полны таких националистов. Они спят и видят когда станут творческой элитой их независимого государства, а все кинутся читать их книги. А сейчас, у них всех несколько провинциальный статус. Лучшие давно уже смогли перебраться в Москву: писатели, художники и композиторы. Да и среди некоторых руководителей тоже есть мечтающие повысить свой статус, а в Москву их не переводят.
— Но кто им позволит такое проделать? Для чего мы и другие органы союзной власти?
— Эх, молод ты еще, и не застал крах колониальной системы, когда те или иные колонии Британской Империи объявляли о своей независимости. А Вьетнам? Сначала там французы пытались подавить народное восстание, а потом и американцы вступили в войну, и до сих пор там воюют.
— Но это же колонии, которые угнетали веками? У нас же все республики получают дотации из Союзного бюджета, главным донором которого является РСФСР. Там каждый год миллиарды рублей уходят в национальные республики.
— В том то и дело, что на полученные из центра деньги смотрят как на обязательные выплаты. Раз эти деньги дают республикам, значит это надо Союзу. А они лишь принимают подношение. При этом во всех прочих вопросах желают быть полностью независимы. И это сегодняшние партийные и советские руководители, а на смену им придет та самая молодежь, которую они пристроят по-родственному.
— Но ведь этот школьник ведет себя как прорицатель, а это шарлатанство, если даже не сумасшествие, неужели можно серьезно относиться к таким предсказаниям?
— А ты не заметил, что он в конце разговора указал очень точную дату и событие. Шарлатаны так не делают, у них пророчества всегда туманны, а даты и вовсе не называются. А тут через несколько недель можно чётко оценить, сбылся ли этот прогноз. Тогда можно оценить и все остальные предсказания. И он это сделал намеренно в самом конце беседы, как бы давая ключ к сказанному.
— Но это же бред, верить какому-то подростку, когда он предсказывает такое. Это, ни в какие ворота не лезет!
— Хорошо, Сергей Николаевич, ты наверно сутки уже не уходил со службы? Ступай домой, как следует отдохни и выспись. А я подумаю, что с этим делать.
Тут в дверь послышался стук и вошел дежурный.
— Разрешите доложить? — и, увидев кивок полковника, продолжил, — Несколько минут назад был зафиксирован звонок школьника домой. По адресу таксофона сразу была выслана машина, это неподалеку, но там сплошные переулки, и никого возле таксофона не обнаружили. В разговоре ничего интересного не прозвучало, обычный семейный разговор. Позже, я занесу пленку с записью.
— Ясно, опять ушел. Хорошо, после занесете пленку, а ты Сергей Николаевич иди отдыхать.
После звонка я сразу по переулкам удалился и затаился в кустах. Увидел, как в сторону таксофона промчалась машина. Ну, в этой застройке стоит мне перемахнуть через забор, и выйти в другой переулок, а там они меня ввек не отыщут. Но я и прятаться не собирался, быстро удаляясь от таксофона, пока они осматривали округу. Немного поплутав по переулкам поднялся к центральным улицам. Хоть и мало пока народа утром в воскресенье, но затеряться среди них легко. Преодолев пару кварталов, приблизился к Планетарию, но мне сегодня не сюда, а прямо в соседнее здание. Там меня давно уже заждались. Сделаю им приятный сюрприз. Пусть радуются, и вошел в дверь проходной, а там нажал звонок вызова.
Не успел полковник начать прослушивать телефонный разговор, записанный на ленту, как в дверь постучали, и быстро вошел дежурный.
— Товарищ полковник, звонили с проходной и сообщили, что у них находится какой-то школьник и заявляет, что мы его уже заждались. Просит выписать пропуск и пустить в здание.
— Последний звонок был из таксофона поблизости, видно он сразу направлялся к нам, а домой позвонил по дороге. Что же интересно, зачем было прятаться, чтобы потом самому приходить?
— А он совпадает с разосланной фотографией, что сказали с проходной?
— Не знаю, они не сообщали. Да и какой другой школьник в такую рань воскресеным утром пойдет к нам в здание?
— Я также думаю, что это он. Кто из следователей есть на службе?
— Скорее никого, как раз сдача дежурства происходит, и многие уже ушли домой.
— Хорошо, тогда начинайте пока с ним разговор, а я чуть позже подойду.
Меня пропустили в здание, и конвойный сопроводил меня по коридорам в допросную комнату. Ну и где она у них тут находится. В здании ранее, точнее позднее, бывал не раз, приходилось иногда после командировок, по вызову приходить и уточнять с чем был ознакомлен у заказчиков. Но то было в нормальных кабинетах, а в этом и окон нет, глухие стены. Должно быть одно с поляризованным фильтром, для односторонней прозрачности, но вряд ли в воскресенье, в той комнате кто-то будет.
Только я уселся и успел осмотреться, как зашел старший лейтенант, и подошел к противоположному стулу.
Со старлеем говорить не стану, несерьезно это доверять ему такое, и жаль его приплетать к такой информации. Он итак видно всю ночь не спал, вон глаза красные и вид помятый. Скорее всего — дежурный, кто еще будет тут в выходной день.
— Так, начнем беседу, представьтесь.
— Я же на проходной все указал, и это записано в пропуске, перепишите из него.
— Так не положено, вы должны сами все произнести.
— Я понимаю, что весь разговор пишется, но я ничего не стану сообщать пока там сидит ваш сотрудник и следит за записью, и вообще никому званием ниже полковника, я не стану ничего рассказывать. Очень, знаете ли, не хотелось бы, чтобы свою службу вы продолжали в местах, где собеседниками будут только белые медведи да пролетающие чайки. И это продиктовано поверьте только заботой о Вас и вашем будущем. А так я могу только беседовать о школьных делах или о погоде. Вполне светская беседа.