Страница 5 из 74
Глава 3
«Я не боялся казаться смешным.
Это не каждый может себе позволить»
В учительскую нас отконвоировала Людмила Михайловна, сказав шестиклассникам рассаживаться по местам. А мы, захватив портфели, последовали за ней.
Пока мы спускались по лестнице и шли в учительскую, я смог прийти в себя, и с юмором посмотреть на ситуацию. Представил себе картину парочки у доски, а также звонкие пощечины. А на щеках, небось, пунцовые следы остались, как знак от дамы сердца. А ведь окружающие — могли подумать, невесть что. Тут и задранное платье, и моя физиономия с отчетливыми следами ладошек. Был бы кинопродюссером — деньги бы брал за такое зрелище. Свалял уж дурака по высшему разряду. И тут меня окончательно пробило на нервный смех. Я стал фыркать, чтобы удержаться от смеха. Потому, решил объяснить,
— Представляю, как всё это выглядело со стороны. Думаю, можно было подумать все что угодно. А уж шестиклашки, точно насочиняют невесть чего, да еще по секрету всему свету, разнесут по школе.
Людмила Михайловна хмыкнула и произнесла,
— Скоро тебе представится замечательная возможность объяснить всё преподавательскому составу.
А Аллочка при этом пронзила меня гневным взглядом. Сейчас, даже на Западе, патлатые хипстеры — только начинают свою сексуальную революцию, а уж за железным занавесом — это проявится весьма нескоро. А тут такой — эль шкандаль. И ведь могут поверить в любую дичь, следуя «Credo quia absurdum»[7].
Надо будет прикинуться шлангом, и не отсвечивать. Да и что мне могут сделать? Из школы выгонят? Очередной выговор влепят? Так их есть у меня, и немало. Прошел армию, и тут прорвемся. Армейская мудрость не зря гласит: «Кто в армии служил, тот в цирке не смеется». Неприятность эту — мы переживем, и я решил забить на проблемы. «Show must go on»[8].
А тем временем, мы уже входили в двери учительской. Там, Людмила Михайловна вкратце обрисовала обстановку,
— Я вошла в класс, и увидела, как у доски Алла отвешивает ему пощечины. — и указала на меня рукой, а потом добавила, — У меня сейчас урок в 6А. - и поспешила выйти, оставив нас на растерзание львам.
Те любопытно обозрели добычу, и первым заговорил завуч Марк Кирпич. А так как меня перманентно прорабатывали на педсоветах, то кто бы еще мог быть виновным, вот он и обратился ко мне,
— Расскажи всем, что произошло, и как ты можешь это объяснить?
Но я галантно перевел стрелку,
— Давайте предоставим слово Алле, а потом вы её отпустите на урок. Она, итак, уже опаздывает, а у нас математика.
Марк Кирпич кивнул Аллочке, и её прямо прорвало,
— Я осталась вытереть доску, так как сегодня дежурная, — при рассказе постоянно бросая на меня испепеляющие взгляды, — А он неожиданно подскочил сзади, и приподнял за талию. Я испугалась, и вывернулась соскользнув на пол. А потом, надавала нахалу пощечин. — при этом вся раскраснелась, и кипела гневом, как чайник на плите.
Марк Кирпич спросил у меня,
— Хочешь ли ты что-либо добавить?
— Все так и было. Увидев, что ей приходится привставать на цыпочки, чтобы вытереть доску. Я поспешил помочь и приподнял. Но она вывернулась, соскользнула на пол и дала мне пощечину, потом другую, а затем и третью.
Учителя переглядывались, Александра Александровна улыбнулась, Марья Филипповна сжала губы в узкую щель. Некоторые тихо зашушукались. А я с невинным видом смотрел на преподавателей, и улыбался улыбкой Чеширского Кота. Не впервой отдуваться на педсовете, и лучше всего прикинуться слабоумным симулянтом, по заветам бравого солдата Швейка[9].
Марк Кирпич помолчал, и спросил,
— А не проще ли было попросить тряпочку, если ты так возжаждал помочь?
На что я потер подбородок и с невинным видом ответил,
— Марк Ильич, я и сам не понимаю, почему столь простая вещь не пришла мне в голову. Наверно, еще не переключился после того, как на уроке минут пятнадцать отвечал по теме, и получил пятерку. Сейчас это кажется таким простым и логичным. Протупил, такое со всяким может случиться.
А пока я распинался перед преподавателями, Аллочка бросала на меня уничижительные взгляды.
Марк Кирпич еще посмотрел на нас, и спросил у преподавателей,
— Кто хочет уточнить или высказаться?
Вскочила историчка Марья Филипповна, и стала частить,
— Это просто безобразие, ученики совсем распоясались, и в школе творят, что в голову взбредет, совсем потеряли совесть.
Тут уж я не смог смолчать, и ответил,
— Это всего лишь нелепое стечение обстоятельств. Я не подумал, что Алла может испугаться. А люди, испугавшись, часто совершают странные поступки.
И тут же, сами собой из меня вырвались строки,
Марья Филипповна прямо взорвалась,
— Мы пытаемся выяснить, что произошло, а он тут паясничает, превращая все в балаган. Надо собрать педсовет, и разбираться с этим наглецом.
Остальные преподаватели тоже сидели слегка ошалевшие от такого поворота, а Марк Кирпич решил закончить это представление с одним клоуном. Написал записку и передал Аллочке, и далее отправил нас в класс на урок.
А меня и дальше несло, наверно в крови бурлил адреналин. И пока я бодро шагал вслед за Аллочкой, язык уже не мог остановиться,
— Аллочка, давай обговорим общую трактовку, чтобы не было противоречий.
На что она обернулась и яростно прошипела,
— Для кого Аллочка, а для тебя впредь Альбина Павловна. Видеть не хочу твою наглую рожу. Мало я тебе пощечин надавала за то, что ты опозорил меня перед всей школой.
Отвернулась и с гордо поднятой головой пошла дальше.
Эх, не знают тут, что такое черный пиар, и какой ушат дерьма могут вылить на любого, был бы только заказ. А может и хорошо, что не знают, и даже представить не могут, что то, чем здесь только досужие кумушки занимаются, там поставлено на поток, а занимаются этим профессионалы. Пусть уж остаются в своем блаженном неведении.
А раз не удалось согласовать показания, то буду молчать, как в рот воды набрамши. Пусть сама выкручивается и придумывает. А я буду только кивать, на манер китайского болванчика, и долдонить «No comments».
Пошли они все! Недотроги! За талию видишь нельзя взяться. Подумаешь, страна всеобщего домостроя. «В Советском Союзе — секса нет!» А дети откуда? Ага, из капусты достают, как тут детишкам втюхивают. Еще и картинки с аистом несущим младенца с капустного поля рисуют[11]. А также шуточки, «что всех детей родители нашли в капусте, а этого балбеса — в квашеной». Сестра на полном серьёзе в пять лет начала собирать деньги на братика, кто-то ей в садике поведал про такой способ. А она у родителей всё спрашивала, — Уже хватит, или мало? И как родителям было устоять?
Мне они уже не стали рассказывать про капусту или магазины, где детишек выдают. А, без подробностей, поведали реальную версию.
Да что и говорить, если классная дама, впервые, придя к нам в квартиру, чуть в истерику не впала, когда увидела на полках «Декамерон», «Гаргантюа и Пантагрюэль», «1001 и одна ночь» и другую классику мировой литературы. Она сразу же спросила у родителей, почему те не спрятали эти книги? Родители улыбнулись, и мама ответила,