Паладин

Пешка

Аерин, с замиранием сердца наблюдавшей поединок, не потребовалось времени, чтобы размышлять о соблюдении каких-либо приличий. Девушка быстро преодолела расстояние, отделявшее ее от рыцаря. Забыв о своем длинном платье, подол которого волочился по раскисшей земле, она упала рядом на колени и приподняла голову Уильяма, пытаясь увидеть хоть какие-то признаки сознания на побледневшем заострившемся лице.

Королева Алиенора, не на шутку растревоженная исходом схватки, проследила, чтобы крестоносца осматривали не придворные лекари, а грек-алхимик, который прибыл с ней когда-то из Антиохии.

Уильям не приходил в себя, хотя сердце еще билось. Слуги быстро освободили его от тяжелой кольчужной рубашки . Заплаканная Аерин попыталась протестовать, когда ее выставили из комнаты и передали подоспевшим придворным дамам. Те сразу же принялись шептаться сочувствующими голосами, будто рыцаря уже не было среди живых.

В общей суматохе никто не заметил, как два рыжебородых угрюмых ирландца исчезли из толпы. Долго задерживаться при английском дворе они не собирались, но прежде чем пуститься в обратный путь, надо было поговорить с наследницей Мак Кейна.

---------------------

Роджер де Клер взвыл от страшной боли, когда королевский костоправ принялся за дело. Граф чертыхался и скулил, впиваясь в деревянную палку, которую ему было велено сжать зубами. Он проклинал Мелбри, утешаясь лишь тем, что через несколько часов его враг будет мертв. Ирландцев рядом не было, лишь оруженосец и слуга навалились на его ноги, чтобы Роджер не мешал лекарю осматривать сломанную руку. Мысли путались от мучений плоти и де Клер почти терял сознание. Две фигуры, появившиеся в дверном проеме, сначала показались ему видением, вызванным помутившимся от боли рассудком. К нему приближался золотоволосый ангел, за спиной которого вышагивал сам сатана, чей лик был чернее ночи. Роджер в ужасе закричал, вырываясь из цепких рук врачевателя.

— Не гневите Бога, граф Хартфорд, Вы сами напросились! Примите свое заслуженное наказание терпеливо! — гневно произнесла Алиенора, которую Роджер тотчас же узнал по голосу. Когда он перестал кричать, королева продолжила: — Слушай же внимательно, де Клер! Ты оклеветал честного и благородного рыцаря, который много лет выполнял свой долг перед Господом в Святой Земле. Я, не колеблясь, могу приказать моему слуге заняться твоей второй рукой, а потом другими частями тела. Как ты думаешь, Мехти? — обратилась она в сторону огромного мавра, которого Роджер поначалу принял за посланника Ада.

Увидев, как в расширившиеся зрачках графа де Клера заметались искры животного ужаса, Алиенора произнесла свой ультиматум:

— Я знаю, что твой кинжал был отравлен. Если ты отдашь мне сосуд, в котором было то самое зелье, мы сохраним тебе жизнь.

Роджер застонал больше от своей бессильной ярости, чем от боли в сломанной руке. Он понимал, что королева не шутит. Чертов Мелбри каким-то непостижимым образом сумел завоевать расположение этой могущественной женщины. Граф молча показал глазами на гобелен, за которым оказалась небольшая ниша. Мавр королевы быстро обнаружил там маленькую склянку со следами темной жидкости.

Удовлетворенно кивнув, Алиенора закончила разговор словами:

— Покинь замок завтра же! И упаси тебя Бог появиться когда-нибудь при моем дворе, граф Хартфорд!

Когда королева вышла, царственно приподняв длинный шлейф шелкового платья, Роджер бессильно рухнул на подушки, яростно отпихнув ногой замешкавшегося оруженосца.

------------

Ей не хотелось возвращаться в свои покои, но и оставаться среди придворных, с напускным состраданием на лицах, не было сил. Аерин поспешила к той башне, где частенько любила посидеть в одиночестве. Ей нужно было выплакаться вдали от любопытных глаз, так будет легче перенести страшное ожидание.

Девушка поднялась по узкой винтовой лестнице, не заметив, что за ней пристально наблюдают. Оказавшись наверху, она предоставила ветру свое мокрое от слез лицо, но это было ненадежным средством: соленые капли все еще сбегали по щекам, разъедая нежную кожу.

Звук тяжелых шагов заставил резко обернуться. В первую минуту ей показалось, что подошедшие к ней люди принадлежат к тем сказочным обитателям горных пещер, про которых долгими зимними вечерами рассказывала Делма. Их рыжие волосы и бороды спускались ниже плеч, придавая своим владельцам дикий и воинственный вид. Но Аерин не показала, что встревожена этой встречей, и смахнув слезы гордо подняла голову.

Ее приветствовали почтительно, высказав желание поговорить о каком-то чрезвычайно важном деле. Первым начал разговор самый старший из ирландцев:

— Я Эханн, а это мой брат Дара. Мы оба служим лорду Бриану Мак Кейну. Ты, должно быть, знаешь, что он желает признать тебя своей наследницей?

— Мне рассказали, — последовал короткий ответ. — Но почему же лорд Мак Кейн не сделал этого много лет назад? — спросила она, с вызовом посмотрев на своих грозных собеседников.

— Откуда Лорду было знать, что ты жива? — продолжил Эханн. — Наш король Мак Лохлайн, упокой Господь его грешную душу, был еще тот ходок и обесчестил дочь Мак Кейна. Жениться он так и не надумал. Несчастная умерла в родах, и всем было накрепко приказано молчать о ребенке. Только перед смертью король признался, что спровадил тебя в Англию к своей сестрице Кейтлин, подальше от чужих глаз.

Аерин слушала этот грубый голос, затаив дыхание, разум ее отказывался понимать, что вся эта запутанная история про нее. В последнее время жизнь походила на череду странных событий и испытаний, которые, казалось, подстерегали ее с каждым новым восходом солнца.

— Как видишь, твой дед не виноват в том, что ты выросла как безродная сирота. Теперь он хочет восстановить справедливость. Сыновья покойного короля Мак Лохлайна погибли при последней стычке кланов, и теперь ты можешь предъявить права на его земли как единственная, хоть и незаконнорожденная дочь. Лорд нашел для тебя самого достойного жениха в наших землях. Больше тебе не придется искать покровительства у англичан!

— Но я уже обручена! — воскликнула потрясенная Аерин.

— Твой рыцарь не жилец! Это я сам слышал сегодня в замке. Похоже, Бог не принял его сторону, так же, как и этого лживого щенка де Клера, — выступив вперед, прорычал Дара.

— Это не правда! Мелбри — самый благородный человек, которого я знаю, и он не умрет! – гневно бросила она огромному ирландцу, рядом с которым казалась совсем крошкой.

— Лучше бы тебе собираться в дорогу и поскорее! Думаешь, король Генрих упустит случай сделать из тебя разменную монету в своих черных делах? Едва твой жених умрет, ты будешь обещана одному из английских вассалов. Чёртов Плантагенет желает пустить корни на нашей земле! — рявкнул Эханн

— Ты ведь понимаешь, что мы можем увезти тебя силой? — пригрозил Дара. – А это лишние хлопоты и опасности. Зачем доводить до греха?

Аерин смотрела на них, думая, что эти воины не желают ей зла, выполняя лишь волю своего лорда. Но это не имело никакого значения, ведь здесь в замке, забывшись смертоносным сном, лежит тот, кто значит для нее больше, чем собственное будущее. Пусть надежда хрупка как соломинка, но она будет за нее держаться. И она не позволит себя запугать.

Девушка произнесла решительно и громко, нажимая на каждое свое слово:

— Вот что я скажу вам, славные мужи Ирландии. Передайте Лорду Мак Кейну, что я ценю его желание дать мне свое имя и наследство, но не могу покинуть жениха. Если мне и приведется увидеть родину, то лишь женой рыцаря Мелбри или… смиренной монахиней. Пока же я на земле Англии и под покровительством ее короля. Если вы не хотите сложить головы на плахе в чужом краю, советую поскорее покинуть Лидс. Это мои последние слова.