Страница 19 из 99
Так неистово.
Так жарко.
Так жадно.
Вместо этого, тяжелой поступью Свят шел к подвальному помещению.
Домовой, Зафир. Их не нужно было просить, они сами были рады помочь. Вот и сейчас. Стоило ему лишь войти, как араб тут же поднялся на встречу. Подал руку для приветствия. Полански обратил внимание на сбитые костяшки, и то, как спешно друг стирает с них кровь.
“Утихомиривал, значит”, - мелькнула неприятная догадка с привкусом садистического удовлетворения. Мужчины обмениваются тяжелыми взглядами. И пока длился немой диалог, Свят осознал. Арабу не нравилось то, что задумал ювелир. Очень даже не нравилось, но он терпел. Ради чего или ради кого? Одному богу известно.
Полански сделал шаг в сторону, и обвел холодным взглядом соперника. Тот сидел ровно, скалился и ждал. Захотелось кричать от боли и злости, а вместо этого, лишь сильнее сжались кулаки. Чертыхнувшись, Свят подошел ближе. Смотрел уверенно, сверху вниз, и также ждал.
За время их недолгой разлуки что-то изменилось в Фейербахе. Вот только что? Думать, или тем более рассуждать об этом, не хотелось. В данный момент он прокручивал сцену казни в своей голове. Раз за разом, в мельчайших подробностях.
Крушить и уничтожать.
Орать и бить морду.
Вот только чего сдерживался?
Стоило этой мысли до конца сформироваться, как мощный удар был обрушен на противника. Максимилиан не делал попыток защититься. Вся боль, ненависть и злоба бурлили в Полански. И он пытался выпустить на волю все те горестные чувства и эмоции, которые окутывали его, душили все это время.
Жажда свободы – небывалая роскошь для узников любви.
Не помогло! Снова удар. Циничная ухмылка завладела мужскими устами. Ювелир понимал – Макс, каким бы он ни был, невиновен в происходящем аду. Понимал, и от того еще сильнее бушевал.
Удивительно, но наследник многомиллионного состояния Фейербахов сильно и не прятался. Пил несколько дней подряд, не просыхал. Поговаривали, что он замешан уже в каком-то мутном деле с закрытым элитным клубом для развлечений. И как всегда, деньги решают все. Адвокаты его папаши отмыли, отмазали и вернули единственного наследничка живым и здоровым, вместо того, чтобы заставить Макса хотя бы раз в жизни ответить за его же поступки.
- Хватит, Свят! – рука нещадно ныла. Костяшки были сбиты до крови. И если бы не Зафир, так вовремя попавший под горячую руку, возможно Полански убил бы неприятеля. Оттащив его от скрючившегося тела, хлестнул друга по лицу: - Дурак! Швы разойдутся!
- Плевать.
Он давно перестал чувствовать боль, а прошла всего лишь одна неделя. Одна гребанная неделя в этой тупой стране. У него есть все. Есть деньги, и связи, и слава, и возможности. Но, бл*ть, найти одну девчонку в этом чертовом городе они не могут. Никто не может. Арина пропала, как в воду канула.
– Убьешь ведь урода. – продолжал делать попытки вразумить друга араб, но все тщетно. Ад, в который превратилась его жизнь, испепелял изнутри.
- Его все равно не посадят, даже если мы заявим. Дипломатическая неприкосновенность, с*ка! Папочкой прикроется, – прокричал Поласнки, вновь подрываясь. Оказавшись подле Фейербаха, рявкнул: – И что ж ты сейчас молчит, Максимилиан? Скажи что-нибудь! Потешь свое его!
Громкий кашель вырвался из уст соперника. Он ухмыльнулся, словно подтрунивая над взбешенным Святом:
- Ударь еще раз, а то не могу все понять…То ли баба бьет, то ли мужик.
И Полански с большим удовольствием выполнил озвученную просьбу. Снова и снова, пока не услышал неприятный звук. Хруст. В тот миг, испуганно замер.
“Докатился!” – ужаснулся и отпрянул от в миг побледневшего Фейербаха. – “Сломал руку человеку!”
- Зачем ты … это сделал? – говорить тяжело, словно всю силу невидимые демоны выкачали. Макс, сцепив зубы, держится. Что-то невнятно говорит, да слов не разобрать. Еле различимый стон срывается с его губ, и он, как кукла оседает на пол. Как только их глаза встречаются, мужчина готов поклясться – столько ненависти и злобы он никогда не видел.
- Потому, что у тебя было все, чего не было у меня!
Полански застыл. Попытался абстрагироваться. Адреналин все еще гонял кровь по жилам, призывая к действиям. Лишь в голове, точно набат, звучали слова конкурента.
“Глупости ведь! Фейербах – наследник знатного рода, миллионер. В конце концов, успешный ювелир со связями не хуже, чем у меня. Чему он мог позавидовать?” – размышления прерываются. В первое мгновение, Святу кажется, что это обман. Зрение его в конце концов подвело. На лице Фейербаха он увидел слезы. Как-то разом схлынуло все. Потрясение столь сильное, что судороги сковывают мышцы. Так некстати оживают все мышцы в теле. Рана отзывается тупой болью.
- Все бессмысленно. – шепчут тихо мужские губы.
Без нее, во что он превратился? Упивается болью конкурента, и радуется его слезам? Это не он. Не его поступки, не его решения. Это безумие и отчаяние, на которое мужчину толкает обида и злость, клокочущие в глубине души. И это вместо того, чтобы расширить поиски Арины.