Ювелирные виражи любви

- На встречу уехал. Будет дома ближе к ужину.

И она ушла! Просто развернулась и ушла, оставив меня в негодовании. Вот я и разозлилась. Проигнорировав встревоженный взгляд поварихи, несъеденный завтрак, рванула прочь из дома. В место, где могла спокойно побыть наедине с собой, раз уж уехать мне никто не позволяет.

Берег реки встретил меня тишиной и некой природной нетронутостью, что ли. Разместившись под тенью растущей рядом ивы, попыталась расслабиться. Рядом застрекотал кузнечик.

А хорошо ведь быть какой-нибудь букашкой. Божьей коровкой, к примеру. Ползаешь, полезности разные природе делаешь, летаешь и приземляешься на руки людям. Вот тебе желание загадывают, на тебя надеются. И в небо отпускают.

Не жизнь, сказка.

Или, кузнечиком. Или светлячком, или пчелой…Можно перечислить все разновидности насекомых, и найти среди них более счастливое создание, нежели я.

Взяла в руки книгу. Искренне обрадовалась тому факту, что не забыла ее прихватить, когда выбегала из дома. Бульварный роман на английском был лучшей практикой языка, и моим персональным стимулом хорошего настроения. Тем более, когда главные герои в книге наконец-то встретились. Прошло не более часа, и я смогла расслабиться. С любопытством наблюдала за тем, как главная героиня уже вовсю целуется с главным героем.

Романтика!

Пребывая в приподнятом настроении, решила искупаться. Вода забрала часть моего напряжения. Быть может потому, когда улеглась на покрывало, нежась под палящими лучами солнца, и пальцами перемахивала страницу за страницей, с легкостью выдохнула.

Переживала вместе с уже полюбившимися главными героями, и мне казалось, что жизнь почти идеальна. Хотя в 18 лет вообще все кажется ненастоящим. Словно на глазах была невидимая паутина иллюзий, которая окутывала сознание.  Как головоломка или квест. Пройдешь - будешь счастливой. Не пройдешь… Что ж, жизнь и так говно. У англичан этот период называется лаконично - тинэйджерство, и длиться до 19 лет. Я с ними полностью согласна, ведь у меня впереди еще полно времени. Сейчас, не хочу ничего решать. Не хочу ни о чем думать.

Перевернувшись на спину, посмотрела на облака. Плывущие надо мной, они выглядели, как балерины в пачках. Легкие, изящные. Из головы испарились все тревожные мысли о вчерашнем знакомом, о родителях, о недопонимании. Я лежала и смотрела в голубое небо, а представляла себя на балете.

О чем еще думала?

О чем еще мечтала?

Не помню. Все тело налилось приятной негой. Это продолжалось несколько часов. И все, что я делала, это поворачивалась с живота на спину и обратно. До тех пор, пока не пришлось собираться домой.

Нервная дрожь распределилась по каждой мышце, стоило только подумать об этом. Чувство неприязни и страха последовало далее, вызывая невольное огорчение.

И все из-за одного козла!

В конце концов, что он мне сделает? Вечером, да еще и при родителях? Ведь ничего? Папа меня в обиду не даст. Да и мама тоже. Если что, опять сбегу. Простое решение, и покой наступил в сердце.

Когда стрелки часов перевалили за шесть, на пороге нашего дома действительно материализовались двое. Я по-прежнему опасалась Тимура, и параллельно с тем, испытывала неприятный озноб.

Не глядя в глаза гостям, отделалась вежливым приветствием. Любезничать меня никто не заставит, пускай даже не настаивают. Проследовала на кухню, где и притаилась, полностью игнорируя хмурую мать. Они все остались в гостиной, что-то обсуждать.

Вот и прекрасно!

Не подозревая о предмете их беседы, я помогала поварихе готовить. Ну, как помогала? Скорее мешала. Пару тарелок разбила, да пару бокалов приговорила к погребению в темных-темных мусорных пакетах. И все из-за глупого волнения. От него у меня подрагивали руки. Ранее я не замечала в себе подобного невротического состояния. Оказывается, по мне дурдом плачет. Весело хихикнув подобным мыслям, потянулась за веником и совком, дабы скрыть следы своего рукожопства.

Повариха продолжала готовить, лишь искоса поглядывая на растяпу-поваренка, попросившегося к ней в ученики. И не заметила, как в кухню вошла мама. Обведя недовольным взглядом руины, в которые я превратила посуду, четко спросила:

- Что здесь происходит?

- Мама, я тут случайно посуду разбила.

- Александровна? – обращаясь недовольно к поварихе, она подошла ближе: – Что здесь произошло?

- Соня вызвалась помочь мне с готовкой, и немного не рассчитала свои силы.

- Вычту из твоего жалования.

- Но, мама.. – воспротивилась было я. – Это моя вина. За что ты наказываешь Тамару Александровну?

- Соня, - грозно рявкнула она, привлекая мое внимание. Я ее впервые такой видела. Глаза искрятся. Облизывает пересохшие губы, и нервно косится на дверь. От взгляда не ускользнуло и то, как она теребит кольцо на пальце. - Нечего тебе тут делать, когда в доме гости. Ты хозяйка или нет?