Страница 12 из 123
В июне Костя уволился с работы, а я взяла отпуск. Моя часть денег лежала на карте, но он уговорил меня снять их.
- Ты совсем рехнулась, да? – вопил он. – Мы с вертолетчиком будем картой расплачиваться, да? Продукты по ней в сельпо покупать?
В конце концов я сдалась окончательно. Мы купили рюкзаки, палатку, плотные камуфлированные костюмы, сапоги, жутковатые брезентовые шляпы. К костюмам пришли дополнительные внутренние карманы для денег. Долго обсуждали маршрут.
Дядя Паша подробно описал в дневнике место, где спрятал свою находку, и отметил его на карте. Но вот как попасть туда, мы не знали. Обшарили интернет и выяснили, что нужно долететь до Красноярска, пересесть на самолет местной авиации и добраться до села Пятиреченское. Скорее всего, именно оттуда экспедиция дяди Паши летела на вертолете до Синего озера.
Складывалось все на удивление удачно. Рейс удобный, билетов завались. И даже прогноз погоды на неделю более чем благоприятный. Мне невольно вспомнилась поговорка: «словно черт ворожил». А почему бы и нет? Наверняка он был страшно рад: еще два жадных дурачка сами спешили в его сети.
В Красноярск мы вылетели рано утром.
И опять все шло просто неправдоподобно гладко. И пробок на дорогах не было, и место на стоянке нашлось удобное, и рейс не задержался ни на минуту. И даже обед принесли вполне съедобный.
- Вот увидишь, все это кончится плохо, - бурчала я. – Не может все быть так хорошо, да еще в таком деле.
- Ты противоречишь сама себе, - хмыкнул Костя, не отрываясь от глянцевого журнала. – Если шар действительно дьявольский, то в его интересах, чтобы мы благополучно добрались туда и погубили свои бессмертные души. В смысле, в интересах дьявола.
- Идиот! – прошипела я.
- Ну и пусть! – Костя показал мне язык и перевернул страницу.
Ох, как я ненавидела в этот момент и его, и себя, и покойного дядю Пашу, и весь свет оптом. Бывает, человек теряет в результате несчастного случая ногу или руку. Или вообще способность передвигаться. Можно винить в этом кого угодно. Но ничего не изменится. Остается либо плакать, либо пытаться принять ситуацию такой, как она есть, и выжать из нее хоть крохотный, но плюс. В этой ситуации я, как ни старалась, нашла только один плюсик: совесть не будет грызть меня из-за того, что я бросила Костю – при любом раскладе.
Перелет занял пять часов. Обычно я панически боялась летать, но в этот раз было как-то все равно. Когда наваливается мигрень, мало беспокоит стрелка на колготках.
Красноярск встретил нас ярким солнцем. К моему удивлению, было довольно тепло.
- Ты думала, в Сибири вечная зима? – презрительно фыркнул Костя. Похоже, ему нравилось представлять меня кромешной дурой.
До самолета на Пятиреченское оставалось еще прилично времени. Оказалось, нам здорово повезло, потому что некоторые местные рейсы не были регулярными: когда два раза в неделю, когда раз, а то и реже. Прилетели бы в Красноярск завтра – и куковали бы дня три.
В ожидании рейса мы набрели на ресторанчик - похоже, местный центр культурной жизни, и неосторожно подзаправились. И осознали масштаб оплошности, едва завидев самолет. Он был крохотный – десятка на два пассажиров – и выглядел не более надежным, чем фанерный кукурузник. Даже Костя изменился в лице, а меня на всякий случай затошнило.
- А пакеты гигиенические у вас дают? – спросил Костя летчика в потрескавшейся бурой кожанке, который прохаживался у металлической лесенки-трапа, наблюдая, как в самолет грузят тюки с почтой. Стюардесс на подобных летающих гробах, разумеется, не водилось.
- Енто прокладки бабские, чо ли? – удивился летчик и перевел взгляд на меня.
- Нет, это кульки бумажные, куда блевать! – рявкнула я.
- А вы, ребята, слабаки, - презрительно сплюнул летчик. – Нет у нас кульков блевацких. В обычные рвите.
Какая-то бабуля, сжалившись, протянула нам грязноватый полиэтиленовый пакет, один на двоих. Выглядела она, несмотря на более чем солидный возраст, бодрой и крепкой – настоящая сибирская бабка. Да и остальной народ: молодухи, дети, диковатого вида бородатые мужики – залезали в самолет безо всякой опаски.
- Впервой? – спросил нас старичок в шляпе разбойничьего фасона. – Ничаво, долетим. Енто только первые раз двадцать страшно, а потом уже ничаво.
Мы забрались в самолет последними. Металлическая дверь за нами захлопнулась с душераздирающим скрежетом. Пассажиры, весело переговариваясь, рассаживались на узких скамьях вдоль стен, запихивая баулы себе под ноги. Нам достались места в хвосте.