Страница 103 из 123
Пожалуй, впервые за последние месяцы я обрадовалась, что Никита дома. Остаться сейчас одной, в пустой квартире было бы просто невыносимо. Присутствие рядом живого человека делало ледяную хватку страха и отчаяния не такой безжалостной.
Посмотрев на мое лицо, Никита не стал ни о чем спрашивать. Он накрыл на стол и достал из холодильника бутылку водки. Водку я терпеть не могла, но неожиданно обрадовалась ей, как будто это был волшебный эликсир жизни.
Я пила рюмку за рюмкой, морщась, заедая огромными кусками мяса. Лицо горело, действительность пульсировала, то отдаляясь, то надвигаясь громадной массой. В какой-то момент, захлебываясь истерическими рыданиями, я рассказала Никите о Линке, а потом всхлипывала в его объятиях. И мы долго занимались – нет, не любовью, а примитивным, грубым сексом, единственным смыслом которого было отрицание смерти. Таким занимаются в окопе после боя или на краю гибели.
Потом я обнимала унитаз, Никита придерживал мою голову, не обращая внимания на стоны и визгливые требования, чтобы он оставил меня в покое. Из реальности с шелестом выпадали куски. Я вдруг обнаружила себя лежащей на кровати, которая плыла, покачиваясь, в межзвездном пространстве. Млечный путь завывал вьюгой, где-то вдалеке мой голос снова пел «Элегию». Откуда-то доносились мерные, медленные шаги, и это было очень страшно, это было то, что страшнее смерти – небытие. И сон, в который я провалилась, был таким же, как небытие. Черный омут без дна.
Проснулась я далеко за полдень. Никита давно ушел, но кто-то смотрел на меня пристально, в упор. Дверца шкафа оказалась открытой. Царица ночи все в том же темно-синем платье стояла за стеклом, приблизив к нему лицо и прижав ладони с той стороны. Она словно пыталась выбраться из зазеркалья, протиснуться сквозь тонкую грань, отделяющую ее от реального мира. Мне показалось, что поверхность зеркала растягивается, выпячивается в мою сторону, как эластичная пленка. Вскочив с кровати, я с грохотом захлопнула дверцу и повернула ручку-ключик.
- Открой! Впусти меня! – ее голос сразу же зазвучал внутри моей раскалывающейся с похмелья боли голове.
- Нет!!! – заорала я, тщетно пытаясь зажать уши. – Уйди! Оставь меня в покое!
Что ей нужно? И тут же я поняла, что. Мое тело – полный контроль над моими мыслями, чувствами, поступками. Мне казалось, что в нашем будущем дуэте роль первой скрипки достанется мне. Но, похоже, моему я предстояло раствориться в темной стороне души. Это будет совсем другая Лена Белкина, настоящая Царица ночи, не испытывающая жалости, сочувствия, не знающая сомнений. Презирающая любовь, верность, нежность. А я – настоящая я – исчезну, вот это и будет то самое небытие, которое страшнее смерти.
Ее голос – мой голос! – звучал во мне час за часом, настаивая, требуя, умоляя, уговаривая. Я пыталась петь, читать стихи, считать вслух до тысячи и обратно – бесполезно. Вот так и сходят с ума, думала я, уже почти готовая разбежаться и разбить голову об стену – лишь бы только заставить ее замолчать. И вдруг голос стих. Как будто отключилась сломанная автомобильная сигнализация.
Я не сразу поверила в это. Замерев, стояла и прислушивалась к себе – не раздастся ли он снова. Тиканье часов, ворчание холодильника, шум машин за окном – эти звуки казались райской музыкой и даже благословенной тишиной.
Царица ночи молчала. Отступилась – или задумала что-то другое?
Я зашла в ванную, почистила зубы, стараясь не смотреть в зеркало, вымыла лицо. И все-таки взгляд невольно поднялся выше.
Взвизгнув и не закрыв кран, я выскочила из ванной и захлопнула дверь. На мне была сиреневая ночная рубашка. Мое отражение было одето в синее.
И что теперь? Я больше не смогу смотреться в зеркала? Вспомнилась сказка, которую нам с Костей когда-то читала бабушка. Воображалистую девочку за что-то заколдовал волшебник, и, чтобы расколдоваться, она целый месяц не должна была смотреть на себя в зеркало. Вместо него был какой-то мальчик, который говорил: у тебя лицо грязное или бант сполз.
Впрочем, мне это все равно не могло помочь. Ведь, проснувшись, я вовсе не смотрелась в зеркало. А это значит, что она может выйти из любого, даже если я буду просто проходить мимо, отвернувшись или зажмурившись.
Медленно, как загипнотизированный кролик, идущий в пасть к змее, я прошла мимо зеркала в прихожей.
Не смотри!!!
Я скосила глаза.
Странно скособочившись, еле-еле переставляя ноги, там ковыляла всклокоченная Лена Белкина в сиреневой ночнушке.
Коленки дрогнули, подогнулись, я плюхнулась на пол и тихонько заскулила. Скулеж набирал обороты и уже вот-вот должен был перейти в завывания, когда зазвонил телефон.
Костя, который, похоже, не простил мне отказа вылечить Линку, сухо отрапортовал: в Песочном все в порядке. Ее положили в отдельную палату, назначили уйму анализов и обследований. Рассказав, как доехать и найти, если захочу навестить, он отключился.