Страница 22 из 36
- Услышала вот…, - не нашла я другого ответа.
- Пожрать чего-нибудь принеси, - попросил он.
Я кинулась в землянку, собрать поесть, на ходу подмечая, что голоден. Может и проводил только, не доехал, покормила бы мужика то... Когда я вышла с краюхой хлеба и плошкой каши, он уже распряг лошадь.
- На стол поставь, да спать беги, завтра заберешь, - обронил он мне, стоявшей у него за спиной, не поворачиваясь.
Сделала, как он велел, и ушла. Заснуть получилось только на заре. Стоило Мирону зашевелиться, слезая с печи, как я тут же проснулась, вроде и не спала совсем. Почти весь день прошел в трудах. Кроме ежедневных забот о пропитании, нашлись и другие дела. Дядька сказал, что мужики через два дня, на заре, отчалят и не будет их почти неделю, без малого. Подготовили им чистые рубахи, стопили баню, хотя многие бегали в реку ежедневно. Вечером завели опару, назавтра хлеба в дорогу напечь.
Стоило только приблизиться ночи, как мысли о том, что Антип вернется не скоро, нагоняли тоску и смятение. А еще не к месту вспомнила Тоньку, которая итак не шла из головы, хоть и гнала ее образ, но безуспешно. Красивая, смелая, познавшая близость мужчин женщина, вызывала зависть, но признаться в этом, даже себе, было тошно. Я снова долго вертелась, пытаясь уснуть, но чем больше думала, тем сильнее меня охватывало волнение. Дрожь, бившая меня, была сродни той, что бывала и раньше, при встречах со Степой, особенная, охватывающая. Я еще немного помаялась и в самом деле решилась. Вот прямо сейчас и пойду. Я одела красивую, расшитую рубаху, купленную Мироном, и ни разу так и не одеванную. Тихо выскользнула, боясь разбудить дядьку, и прислушалась... Тишина.
Едва различая тропинку под ногами, я пробиралась к шалашу Антипа, стараясь не наводить шума. Стоило только подойти, как решимости враз поубавилось. Я замерла у самого входа, где вместо двери служило холщовое сукно. Судорожно занесла руку ко лбу, чтобы перекрестить себя, мигом опомнившись. Пожалуй, бог в таких делах не помощник. Прикрыв глаза на мгновение, вздохнула глубоко, тут же спустив воздух, приоткрыла завесу и, нагнувшись, ступила внутрь шалаша. Пока не передумала. В самой верхней точке крыши, из веток, по центру, мне можно было стоять в полный рост. Я вошла и встала, а Антип тут же проснулся, открыв глаза, и присел, тряхнув головой.
- Санька, случилось чего? – с беспокойством спросил он.
- Нет, - шепотом ответила я и принялась развязывать рубаху, трясущимися от боязни и волнения руками. Отчаянно трусила, но была полна решимости.
- Ты чего удумала? – дивился он, тут же прикрикнув: - А ну брысь, отсюдова. – Я замерла на месте, уставившись жалобно, и сотрясаясь всем телом, а он повторил громче: - Брысь, кому говорю!
Я развернулась и выскочила, побежав, уже не таясь. Забежала в землянку, забралась на лежанку и укрылась с головой. Глупая, глупая, на что я надеялась… Тонька она вон какая, вся ладная, пышная. Да я для него пустое место, так было и будет.
На следующий день я старалась не попадаться ему на глаза, да и без надобности из землянки не выходила, лишний раз. Стыд, охвативший меня с рассветом, заставлял прятать взгляд даже от Мирона. Мне казалось, что вся округа знает, что я задумала этой ночью и чего не случилось по вине, или благодаря, Антипу. Ночью на смену стыду явились тоска и горечь, от того, что на заре простимся на целую неделю. Да и где же... простимся! Это я, мысленно буду его обнимать, крестить, а он даже не взглянет, слова не скажет – просто уедет.
Так и случилось. Я выскочила вместе с Мироном их провожать. Проводы вышли недолгими, да не было их совсем. Дядька помог запрячь Веснушку, мужики погрузили приготовленную в дорогу еду, да различные нужды, по своим делам. Я, все это время, стояла в стороне, не мешаясь. Мужики расселись в телегу, Антип вскочил на своего Буяна, и уехали. Без лишних слов.
Стоило им скрыться, за ближайшими деревьями, как меня охватила тревога. Странное дело, они уезжали уже много раз и никогда подобного не бывало. Испуг и опасение, предчувствие неприятностей, завладели мной полностью, что я первый раз полезла к Мирону с расспросами.
- Ни к чему тебе знать, - был мне ответ. – Знать этоть быть впутанной, Санька.
- Тревожно мне, - тихо сказала я, сжавшись и обхватив руками свою шею.
- Хорошо все будет, Антип знает, что делает, - похлопал он меня по плечу. - Идем, дело какое замыслим, все время быстрее побежит.
***
В ожидании возвращения Антипа, дни казались длиннее обычных и не торопились сменять друг друга. Я бродила по округе, собирая землянку, вечером уплетали ее с дядькой, запивая чаем из ромашки и душицы. Мне вспомнилось, как вкусно есть ягоду с молоком, так мы и делали дома.
- Когда Васятку первый раз землянкой накормила, маленького еще, ходил едва, - рассказывала я Мирону, улыбаясь, - все лицо перепачкал. Чуть в туес целиком не залез. До того он смешной маленький был... Круглый, ножонки толстые, колесом, а бегать рано начал, только и смотри за ним. То топор схватит, утащит куда-нибудь, затеряет, то еще чего. А мне получай из-за него, что недосмотрела. Как силы то хватало, тяжелый ведь он, топор то.
- Вот ты про дом свой рассказывать начала, а лицо то посветлело разом, глаза то залучились, - сказал Мирон. – Может домой тебе все же, Санька?
- Может и домой, - вздохнула я.
- Так вернутся, давай и свезу? – предложил он.
- Вернутся, а там и поглядим.
Оставшееся до возвращения мужчин время, я пребывала в раздумьях. В один день я решала вернуться домой, а в другой нет. Мама, Васятка, бабушка… При мысли о них сжималось сердце. Но стоило подумать, что там не будет Антипа, как начинала противиться возврату. Пусть и тут он не мой, но могу видеть его, наблюдать за ним, слоняясь тихой тенью, или сидя у себя в укрытии.