Нейросеть

— Хотите чаю?

Я отшатнулся от неожиданности. Прямо передо мной протягивает чашку с кровью выпотрошенный плюшевый заяц. Одно ухо отодрано напрочь, вместо потерянных глаз пришиты пуговицы, почему-то оплавленные так, что даже вокруг глазниц плюш обуглен.

— Хотите чаю? Чаю? Чаю? — мерзко пищал заяц.

Тварь двигается дергано, будто внутри находится давно не смазываемый заводной механизм.

— У нас чаепитие! Славное, славное, славное чаепитие!

От вопля справа я развернулся, ладонь машинально хлопнула по поясу, где обычно находится кобура с револьвером.

За низким кукольным столом сидит Безумный Шляпник aka Болванщик. Причем этот безумен на все триста процентов! Иссушенный годами дед едва вместился за пластмассовым столиком, ножки которого зависли в воздухе, ибо столешница лежит на коленях старика. Двумя пальцами удерживая треснутую чашку за ручку, обращенную от себя, старик с шумом отхлебнул крови. Я заметил черные ногти на воспаленных от артрита пальцах.

Болванщик одет в пиджак от смокинга на голое тело, голова по-стариковски дрожит, отчего высокий цилиндр на ней звякает. Я присмотрелся, в оторванной верхушке цилиндра угадываются какие-то шестеренки, похоже, шляпа набита доверху всяким хламом.

— Присоединяйся, мой-наш званый-незваный гость, — выпалил Болванщик. — Мы будем читать стихи!

Он осклабился и, дергая по-змеиному языком, продекламировал:

«Дурная, добрая молва — все миновало без следа;

Корим бывал, но признан под конец…»

Я огляделся. В огромном и светлом помещение, больше похожем на склад, все завалено картонными коробками без надписей. Коробки разнообразны, от небольшой, с кулак размером, до громадных, величиной со шкаф. Николетты нигде не видать.

— А ты знаешь стихи? — жутко проскрежетал изуродованный Мартовский заяц, расплескивая кровь из чашки. — А я знаю. Послушай.

Под визг несмазанных механизмов, он провыл:

«Искал слепец свои глаза,

Хотя нужна была Душа!

Искал повсюду: тут и там,

И сам не знал, зачем блуждал.

Не видел он ни дня, ни тьмы,

Не видел мира красоты.

Не различал ни сон, ни явь,

Пытался Душу разыскать…»

Меня передернуло. То ли от скрежета, рвущего нервы, то ли оттого, что Мартовский заяц отчетливо ударение делал на слове «Душа»?!

«…Но кто же знал такой ответ,

Что если в теле Души нет,

Ее не купишь, не найдешь,

И у других — не украдешь!»

— Отличный стих, да-да, — завопил Болванщик, часто-часто моргая. — Только ты читать не умеешь, кто так стихи читает? Урод! Болван!

Старик орал, а сам в это время ежесекундно переставлял на поверхности кукольного столика чашку с кровью, кофейник, сахарницу. Зачем-то брал и тут же откладывал пластмассовую одноногую куклу без одежды, тасовал и рассыпал карты Таро.

«Внимание! — шепнул компьютер. — Заработали внешние фильтры».

Черт! Это началась консервация пространства. А значит, потом начнется планомерное уничтожение и отключение всего, что есть в нем.

«Главное, — пронеслось у меня в голове, — чтобы персонал не эвакуировали! А то Николетту я так и не найду…»

Я попытался шагнуть вперед, но в ногу вцепился Мартовский заяц, ухитряясь держать плюшевой лапой чашку. Я попытался стряхнуть уродца, но это оказалось не так-то просто. Лапы, словно тиски, не разжать!

— Нет-нет, наш-мой добрый-злой друг, — проскрежетал Мартовский заяц, понимая на меня «взгляд» оплавленных пуговиц, — ты никуда не пройдешь, пока не отгадаешь нашу загадку, да! Да!! Да!!!!

— Загадка-загадка, — демонически захохотал Болванщик, обеими руками заталкивая в недра дырявого цилиндра чашку с кровью, кофейник и голую куклу с оторванной ногой.

Я все пытался оторвать от себя проклятого зайца, но ничего не получалось.

«Вот почему он так скрипит», — мельком подумал я, заметив у него торчащие из спины отвертки.

— Слушай загадку, — заголосил Болванщик.

— Загадку-загадку, — жутко протянул заяц. — Слушай-слушай…

Старик обернулся ко мне, его язык снова замелькал между зубами. Болванщик прошипел:

‍