Страница 84 из 109
- Меня Астория, Ася зовут. А то… там разговорилась с девушкой-официанткой. Она ей говорит, слава Богу, мол, что Николашу забираете. Он половине города девчонкам головы задурил. Холли хмыкнула, давай разбираться. Самого мальчугана по спектрам разложила, с народом пообщалась. Выяснила следующее. Малец в себе экстрасенсорные способности развил, на почве секса. Увидит девицу и давай потом медитировать, мечтать о ней. Да так, что она назначенный день и час туда, куда он пожелает, сама придет. И на шею сама бросится, без вариантов. Типа осечек у орла ещё не случалось. Плюс эрекция у парня конячья. И хрен с оглоблю. Он очень этим гордится и носится с ним, как с писаной торбой. И самовлюблён на этой почве. В принципе, есть от чего. Метр девяносто пять рост, косая сажень в плечах, румянец на всю щеку. Вот, как-то так.
- И что было дальше?
- Ну, что… Голландия пощупала пространство, и пошла по второму кругу в столовую. Никола как раз кушать прибыл. Посмотрела на него зазывно, и вернулась к себе.
Ночью заходит к нему в комнатенку, в офицерском общежитии.
- Звал? Самец говоришь? – я пришла. Что делать будем?
А тот вдруг ясно понимает, что уже ничего не будем. НИКОГДА! Всё лежит, в лёжку. Нечем ему делать, отвоевался.
Взвыл, «за что!?», а она ему: Помнишь, девочку-Юлечку, что с двенадцатого этажа спрыгнула?
Микола кричит: а я-то здесь причем, если она истеричка? Я, мол, вообще ничего не знал об этом случае…
Та отвечает, да как же не знал, если я это из твоей головы вытащила. Ты же обидел её… «Кто я, и кто ты!?» ... а она с комплексами была… Поедешь со мной, понаблюдаю, может тебе стоит вслед за Юлечкой шагнуть? Заодно дам обратную сторону любви почувствовать…
Четыре года он по ней сох, страшно, почернел весь, потом она его отпустила. Силу мужскую вернула. Только по бабам, без разбора Микола уже никогда, до самой смерти не бегал. И относился к женщине с пиететом. А просто, как к источнику удовольствия, перестал.
- А вообще, тот эксперимент, конечно, полная лажа был, - снова подключилась Холли. - Насобирали по двенадцати базам девять человек. Все и отсеялись, кроме Цитрамона. Да и его, по идее, надо было отчислять. Это уж я, в воспитательных целях придержала, а потом он как-то подтянулся и не за что стало обнулять.
- Подожди… Ир…, извини, я хотел сказать, Холли! А как это «отчислили»? Вы, что их… того?
- Сдурел что ли? Мы же отбирали НАСТОЯЩИХ спецназовцев, МАСТЕРОВ. Из тысячи человек, хорошо если две-три сотни, к нам на встречу, для окончательного теста допускались. А такие люди дорого государству обходятся. Да и вообще, никто не будет живых людей ни за что, ни про что расходовать. Текучка у нас иногда бывала. Наплывами. В тот или иной год, некоторые из новеньких не выдерживают. Знаешь, что самое тяжелое в странниках? Ты постоянно «голый», как на нудистом пляже. Здесь вечно надо быть самим собой. Тебя видно. Твое прошлое, тайны, загадки какие-то, никому не нужны. Но если ты вор, трус, мародер, завистник, садист, просто мелочное гавно - люди все равно увидят. Как не маскируйся. Это у тебя в спектре отображаться будет. И на боле менее ровном фоне нашего информационного поля, ты будешь выглядеть инородной кляксой. Естественно никто тебя за это расстреливать не станет. Для этого есть Медуза Горгона.
- Я, я Медуза Горгона! – на виртуальном мониторе появилась очень колоритная тётка.
Вот попробуйте себе представить: в самой современной научной лаборатории, сидит жилистая гражданка лет сорока-сорока пяти. В хорошо растянутой тельняшке на голое тело, голова черной банданой, на манер пиратского платка повязана. И главное, внимание! – на левом глазу аккуратная черная нашлепка, а на плече реальный, белый попугай!
- Флинт! Уйди, падла, на свой насест! Якорь тебе в жопу! Опять ты мне всё плечо своими копытами разодрал! – молвила тётя голосом русской Тины Тернер. Надо сказать, что это было очень харизматично. У меня аж мурашки веером по шкуре сыпанули.
- Вот понимаешь, юнга, любит он меня! Чуть зевнешь, так и норовит на тело мое упругое вскарабкаться. Ухаживает так, кобель крылатый… - промолвила «пиратка», бережно взяла попугая левой рукой, и чуть повернувший на компьютерном стуле, посадила его на специальный кронштейн справа. При этом одна грудь у дамы чуть не вывалилась из видавшей виды тельняшки. А мне удалось заметить не то татуировку, не то просто рисунок: Русалка с пивом, в обнимку с одноглазой хозяйкой картинки, корабельный штурвал, а на заднем плане парусник с алыми парусами и висящим на рее скелетом.
- Чо смотришь, юнга? Это мой бывший висит… Намалевано, конечно, стирается. Или кто-то мне в странниках тату разрешит… Лоредена! Доча, съешь лимон! Ну и рожа у тебя… гордости-то, гордости… будто Ленина мне, а не простого мужика показываешь! А что это твой амант на мои титьки таращится? Может подправить ему память, да пусть меня любит? А что? Отрежем одну ногу, приладим деревяшку, присвоим, ник Джон Сильвер - отличная пара будем! Соглашайся дочуня! Док отрежет, он и не заметит!
- Это, Чиф, моя вторая мама. Знаменитая Медуза Горгона! – рассмеялась Гейша. – Дай Бог тебе никогда с ней по её работе не встречаться.
- О… Чиф… - значит из наших. Морских! Так и быть, можешь меня вместо Горгона, по-свойски, просто Жора называть.
- Расскажи о себе, Жора. Я тут вот, знакомлюсь, осваиваюсь.
- Ну, будем знакомы, позвольте представиться, пред вами общее горе. Врач я, из тройки Док, Гера и Горгона. А ещё отдел кадров, увольняю, иногда без выходного пособия. Стираю, замещаю память. Не подошел человек, я с ним занимаюсь и отправляем обратно в расположение. И он уже никогда не вспомнит, что был у нас. Ни нечаянно, ни под любыми воздействиями.