Страница 7 из 24
Дверь распахнулась и моему взору предстала совершенно иная публика, чем та, которую я ожидал увидеть. Впереди всех, растянув огромный рот в неестественно белозубой улыбке, стоял лось, с ветвистой короной из рогов. Он был одет в строгий костюм. За ним стояла толпа с мордами разных животных, и во взгляде каждого читалась радость, удивление и восхищение. Что же такого они могли узнать обо мне?
- Мистер Гулливер! – Начал лось. – Извините, что мы сразу не признали вас! В это было трудно поверить, не имея точных данных. К счастью, мы все проверили и теперь с вероятностью девяносто девять и девяткой в периоде процентов уверены, что вы являетесь тем самым Лемюэлем Гулливером. Это просто невероятно, фантастично!
Я поставил стул на место. Наука на самом деле совершила скачок. Не знаю, каким образом им удалось установить мою личность, но это умение заслуживало моего восторга.
- Экипаж судна приносит вам самые искренние извинения. – Продолжил лось. – Я, как капитан лайнера, предлагаю вам устроить пресс-конференцию, а после подписать контракты с компаниями, желающими спонсировать ваше путешествие на нашем судне.
- А меня накормят? – Мой вопрос в торжественной обстановке прозвучал немного неуместного, но клянусь, ни о чем другом я думать не мог.
Среди толпы гостей началась суета и шум.
- Наша компания первой решила оказать ему спонсорскую поддержку!
- Нет, наша. У нас капитализация выше.
- Что вы, питание наш профиль, мы сами накормим его нашей продукцией!
Представление, развернувшееся передо мной, напоминало зоопарк. Говорящие человеческим языком головы галдели так, что их речь нельзя было разобрать, и это только усиливало сходство с зоопарком. Наконец, спорщики пришли к какому-то выводу, но ровно до тех пор, пока не встал вопрос, во что меня одеть. Спор разгорелся с новой силой.
- Верните мне мои вещи, пожалуйста! – Попросил я. – В них я буду чувствовать себя уютнее.
Не прошло и получаса, как мне вернули мои вещи. От них исходил непривычный запах незнакомого аромата, и они еще были горячими, как после глажки угольным утюгом. Я облачился в одежду и снова почувствовал себя самим собой. Вышел в коридор и чуть не ослеп от ярких вспышек. Люди-животные наставляли на меня предметы сверкающие яркими огнями. У меня сразу забегали перед глазами яркие зайчики. Их, кажется, забавляло мое поведение. Они жались ко мне, не переставая щелкать приборами. Одна дама, имеющая голову от шимпанзе, прижалась ко мне и вытянула вперед свои и без того немаленькие губы. Ее прибор щелкнул, но я успел заметить, как в нем отпечаталось изображение моего лица и ее морды с вытянутыми губами. Тут-то меня и осенило, что приборы в их руках каким-то образом умеют сохранять картину, без помощи художника. По тому, как много было желающих запечатлеться рядом со мной, я понял, что известие о моей персоне быстро разлетелось по кораблю.
- Всё, фотосессия окончена, мистер Гулливер идет на ужин в его честь. В зал проход только для аккредитованных журналистов и вип-гостей. – Пробасил капитан-лось.
Он лично взял меня под руку и направил в сторону зала. Я был рад тому, что мое имя знали спустя три века. Все-таки испытания, выпавшие на мою долю, не пропали даром. Сейчас я пожинал их сполна. Хотя я и не ожидал увидеть своих потомков в таком странном виде, тем не менее, признание грело мне душу. Если у меня будет время, я обязательно выясню в чем различие между «опрелившимися» и «неопределившимися», и как происходит, что у людей вырастает голова животного, но на ум и прочее это никак не влияет.
Живой оркестр бахнул музыкой, когда меня завели в банкетный зал. Мелодия напоминала мне мотивы, которые я слышал в лондонской опере. Я мог и ошибаться, слух у меня был неважный. Столы уже были сервированы различными блюдами и напитками. Меня усадили за самый большой, стоящий отдельно от остальных. Рядом со мной сел капитан и еще несколько персон, имеющих, как я понял, важность, применимо к моему случаю.
Еда в блюдах, расставленных передо мной, была выложена с художественным вкусом. Выглядело это так изысканно и утонченно, будто сервировку в будущем доверили людям творческих специальностей, имеющих склонность относится к пище, как к искусству. Мне сразу вспомнился грубый кусок стейка и бесформенная котлета, размером с половину сковороды. На этом столе они выглядели бы, как неотесанные деревенщины среди утонченных благородных господ на королевском балу.
Мой желудок отреагировал громким и продолжительным урчанием на красоты из пищи. Соседи по столу услышали их и стали бросать на меня взгляды.
- Прошу прощения, я не ел два дня, как минимум. – Объяснил я им свой неконтролируемый процесс. – Сложно сдержаться при виде этого потрясающего разнообразия.