Страница 16 из 99
- Дальше пешком, - говорю строгим голосом.
Без шуток. Дальше – только пешком. Мне безразлично пойдут они со мной всем скопом, или кто-то один, я обижена сейчас на целый свет и ненавижу всех одинаково сильно.
- Где мы? - как бы между прочим интересуется Игорь.
- В лесу, - отвечаю жестко, чувствуя за спиной легкую вибрацию. Амбалы трясут громоздкими плечами в приступе немого смеха.
А мне сейчас не до смеха, я их всех готова пристрелить.
- Исчерпывающий ответ. И все-таки?
Настойчив. И мне почему-то не хочется увиливать с ответом и играть в словесные перепалки. Честный ответ легко слетает с языка:
- В приюте. Тут лесничество недалеко и в сезон приезжает много охотников. Хороших и… не очень. Стрелять, идиоты, не умеют, а туда же… тут выхаживают диких зверей, жертв неудачной охоты.
- А твоя роль здесь?..
- Просто помогаю. Жалко же, - я пожала плечами и резко повернулась к охранникам, не успев разглядеть выражение лица Игоря. Кажется, он выглядел озадаченным.
- Сумку дай.
Ноль реакции.
- Пожалуйста.
Снова – безразличная тишина в ответ.
- Придурок, - бурчу себе под нос и делаю шаг к багажнику, - Все приходится самой. Мужики повывелись.
В спину мне доносится басовитое:
- Неудовлетворенная волчица опасней разъяренной медведицы.
И снова сдавленный смех.
Замираю на месте, как вкопанная, стараясь держать гнев под контролем. Сжимаю-разжимаю кулаки, осознавая, что стремительно начинаю терять терпение, и что еще чуть-чуть, и я кого-нибудь из этих двоих придушу.
- Силенок нет помочь, так хоть не стой на пути, - раздраженно кидаю в ответ.
И дураку понятно, что пользы от них здесь будет ноль без палочки. Так хоть, ей богу, пусть под ногами не мешаются.
Достаю пузатую сумку из багажа внедорожника. Весит она на самом деле немного, но напихано туда ого-го! Оттого и выглядит как большой матерчатый колобок, готовый вот-вот лопнуть. Хитро сощурив глаза, делаю вид, что мне тяжело и опускаю непосильную ношу к ногам, вопросительно посмотрев на Игоря. Тот – ну, надо же! – кивает охраннику, и лысый детина легко подхватывает сумку с земли.
- Куда?
- Туда, - указываю пальчиком на покосившуюся калитку приюта, которую дед Кузьмич так и не удосужился выправить. Вот же ленивый алкоголик!
Я набрела на это место случайно. Лет семь назад, если не больше. Возвращалась с охоты, и меня абсолютно необъяснимым образом потянуло пройтись вдоль едва различимой тропинки, которая привела к покосившемуся деревянному срубу. Приют тогда и приютом-то не был. Так – полузаброшенный домик с заросшим диким садом и кривыми низкорослыми яблонями, еще плодоносившими, но запах от яблок шел совсем неаппетитный. Во дворе громоздились большие ржавые клетки, в которых сидели или лежали… волчата и лисята! Было еще пару птиц, кажется, глухари, но на них я не обратила внимание. Мой взор был прикован к звериным детенышам, выглядевшим до того голодными и несчастными, что мое черствое сердце дрогнуло.
Я тогда, кажется, чуть весь дом к чертям собачьим не разнесла. Выломала входную дверь на хлипком замке, ворвалась бушующим громогласным ураганом внутрь… чтобы найти перепуганных девчонок младшего школьного возраста. В углу на узкой кровати со стопками старых газет вместо ножек заливисто храпел дед Кузьмич.
Девочки при моем внезапном появлении вздрогнули, повскакивали с табуреток и – я до сих пор помню эти их полные страха и отчаяния взгляды – спросили:
- Вы пришли их забрать?
Никого я забирать не собиралась, но мне понадобилось добрых полдня и все мое терпение, чтобы вытрясти из них хоть какое-то подобие объяснения почему бедные звереныши были заперты в грязные, немытые и вонючие клетки.
С тех пор старые яблони были спилены под корень. Трава во дворе скошена, сам двор расчищен, чтобы дать место новым клеткам. Дыры в заборе заделаны. Даже домик приведен в божеский вид, и туда приятно стало заходить. Девочки засадили участок двора щавелем, который так любили жевать волчата, и следили, чтобы хитрые лисички не убегали из клеток. С лекарствами было накладно, я не могла покупать препараты по рецептам, но хотя бы бинты, йод и зеленка в приюте всегда были в избытке.
Волчата воспринимали меня как маму. Ластились ко мне, лезли на руки, скулили. Попрошайничали. Чувствовали родную кровь. Девочки никак не комментировали эту странность в поведении диких зверей, предпочитая наблюдать за мной со стороны, словно пугливые птенцы. Просто смотрели, как лихо я управляюсь с лопоухими волчатами, которых идиоты-охотники лишили матерей, и говорили «спасибо» каждый раз, как я приносила в приют лекарства и еду.
Лишь однажды они осмелились спросить:
- Вы - волшебница?
- В каком смысле? – не совсем поняла я.
- К вам волчата на руки идут, словно заколдованные. Совсем вас не боятся.
Их ответ вызвал у меня улыбку. Если бы эти белобрысые девчонки знали правду, они бы от меня как от огня бежали бы. Но правды они не знали, мои хорошие, добрые и честные человечки. И никогда не узнают. Поэтому пришлось выкручиваться из щекотливой ситуации с юмором:
- Я – заклинательница волков.
- А нас научите?
- Подрастете – научу.
Девочки переглянулись и, кажется, остались удовлетворены ответом. Больше они у меня ничего не спрашивали.
И вот уже семь лет, если не больше, я помогаю Алене и Ане справляться и с волчатами, и с лисами, и с подобранными – тех, кого охотники не успели добить – взрослыми волками. И даже с вечно пьяным, но душевным и абсолютно незаменимым в хозяйстве Кузьмичем. Это ведь мы в его доме питомник развели… Приезжаю, когда могу, привожу лекарства, еду, иногда – деньги.