Гуль

Глава 7

Анкета для приёма на работу форма G8 №980M7 (фрагмент)

Подлежит хранению на срок десять лет после увольнения или ухода сотрудника в отставку.

Имя: Бикбаев Кирилл Олегович

Дата и место рождения: 15 марта 1988 года, город Ростов-на-Дону

Ныне живые родственники, даты рождения: брат, Бикбаев Дмитрий Олегович, 15 марта 1988 года.

Приводы, номера зачитанных обвинений с расшифровкой: —

Приводы и номера зачитанных обвинений родственников: привод 7 октября 2003 года, обвинения по статье №75 «Убийство двух и более человек в аффективном состоянии», обвинения сняты по приказу №1 Высшей регистрационной медицинской комиссии РФ за подписью профессора Могильного.

Образование: НИИ им. Раскова Н.П. при управлении подразделения Зета РФ, факультет микробиологии, био-информатика.

Качества, которые вы готовы проявить на службе: Я вообще-то гуль и сам пришёл к вам работать, что вам ещё от меня надо? Короче, ладно, бескорыстное служение, самоотверженность, заинтересованность, максимальную вовлечённость в проект.

Особые рекомендации: Рекомендательное письмо с подписью Высшей регистрационной медицинской комиссии РФ прилагается.

У подъезда их встретила большая массивная машина, неприметная, совершенно серая. Водитель стоял, опершись о капот, и, увидев выходящих из подъезда Кира, Дарину и Мистик, тут же оказался рядом, помог Киру сесть на заднее сиденье и убрал кресло в багажник. Галантно придержал дверь перед Дариной с переноской и завёл двигатель.

— Всем пристегнуться. У нас долгий путь по бездорожью.

— Какие-то особые указания?

— Запретили ехать по главной дороге, придётся свернуть к реке, там по просёлочной подъехать, с другой стороны. Университет круговую оборону уже сутки держит, там почти весь личный состав групп захвата.

— Мда… — Кирилл послушно пристегнулся и вытащил из кармана тёплого худи телефон. — Дима сейчас в Азове.

— Думаешь? — водитель вывел машину на улицу и встал на светофоре.

— Я видел фотку оттуда у него в инстаграм. Я-то знаю, что это он, точно он… Почему мне не сняли блокировку?

— Я вообще не видел никаких приказов уже двое суток, всё только устно и очень быстро. Всё усугубляется слишком стремительно, — Дарина покрепче обняла переноску со сладко спящим Персиком и опустила лицо. Страшно ли ей? Ужасно. Всего пару недель назад всё шло своим чередом, они с братом читали книжки, жевали безвкусное мясо и жаловались отцу на работодателей. А сейчас всё не просто перевернулось. Перевернулось как минимум несколько раз, и всё время эти повороты были чем-то фатальным.

— Знаешь, что самое страшное? Потерять контроль над своей жизнью, — Дарина вскинула взгляд на Кира и поджала губы. Захотелось натурально расплакаться от постоянного нервного напряжения последних дней. — Это действительно страшно, когда всё катится под откос и каждая твоя попытка хоть что-то предпринять и остановить это только заставляет катиться быстрее. Это как с временными петлями, кажется, что можно повлиять, всё изменить, но любые действия приводят к тому же самому финалу, потому что они когда-то и стали причиной такого конца не раз. Для меня потеря контроля, потеря предсказуемости в собственной жизни очень болезненны. Знаешь, люди бегут от стабильности, от спокойствия, называя это «бросить камень в стоячую воду». А я бы всё отдал, чтобы жить так, как хочется, планировать, желать, делать, просто спокойно жить, предсказуемо.

— Тебе всё равно легче, ты хотя бы ешь то, что хочешь.

— Да, конечно, я живу под колпаком. Я не могу даже связаться с Димой, поговорить наконец. Меня достало то, что единственное, что я контролирую в этой жизни, это пульт от телика. Но я сам на это подписался и терплю ради общего блага, ради того, чтобы мир от новой войны. А она уже близко, в затылок дышит.

— Война, война… Все разговоры только о ней, а мы только сейчас узнали.

— Это далеко не всё, что от вас скрывали…

— А может хватит с нас потрясений на сегодня? — Мистик устало потёр глаза и обернулся к ним. — Я очень хочу приехать в университет и надеюсь, что там есть туалет, чтобы снять линзы. А то, что вокруг нас всё время происходила какая-то дичь, я знаю и так, я после экспериментов в поле лечил ребят. На Дарине вон испробовали то, что Миша назвал лаком.

— Миша на коне? Надеюсь, что с ним всё в порядке.

— Нас не было всего два часа.

— Сейчас это очень много. Обстановка может смениться за секунду, какие два часа…

Кирилл напрягся, когда впереди показался знак дорожных работ. Дарина не знала, что могло его так напугать, но на всякий случай приготовилась. Улица здесь в это время была совсем безлюдная и очень широкая, поэтому водитель, оглядевшись, свернул на тротуар и по нему выехал на соседнюю, не перекрытую, дорогу. Потом направил машину во дворы, петляя и юля. Дарина нахмурилась. Для гулей нет сейчас безопасного места. Так сказал Михаил. Закономерность. Их пытались направить куда-то с помощью имитации дорожных работ. Водитель пытался развалить эту схему, запутывая даже сам себя. Выехав на какую-то тёмную магистраль, идущую вдоль бетонного забора, он вжал педаль в пол. Несколько секунд настоящего полёта на высокой скорости, как со второстепенки показался свет фар и Дарина зажмурилась.

Влад проснулся от того, что нос свербило и крутило. Ужасно хотелось чихнуть, но в последний момент он подавил чих. Дима спит, не нужно его будить. Отыграв в игру до тех пор, пока темнота не стала вырвиглазной, они легли спать, завернувшись в три одеяла. Дима поместился в этом коконе полностью, у Влада торчала голова. Он несколько раз просыпался, чтобы поправить капюшон кофты, который использовал вместо подушки, но это не так уж важно. Важно то, что Дима хорошо укрыт и в тепле. Он вцепился в одежду Влада руками и уткнулся носом куда-то в грудь. Похоже, что ему приснился кошмар.

Влад старался не задумываться о произошедшем, очень старался, ведь в Москве остались Дарина и папа. И если у Дарины есть шанс сбежать, то у отца его нет. Поможет ли кто-то? Гули, конечно, очень сплочаются в беде, но кто знает, успеют ли. Такое ощущение, что где-то очень далеко отсюда произошёл переворот и у них даже мгновения не было, чтобы понять важную вещь. Теперь о них знает не только Зета. Если бы людям стало известно о них, что бы они потребовали? Истребление? Гетто? В поликлинику на опыты? Многие ли из них прониклись бы состраданием? А ведь военные только этого и ждут, ждут, когда смогут использовать их в своих человеческих разборках. Пустить их всех на пушечное мясо. Влад уткнулся Диме в макушку, понимая, что начинает путаться в мыслях, одна хуже другой. И тут его словно молнией ударило. Зачем горстка гулей на службе у какой-то силы, если можно взять эту горстку и разложить по целой армии вихтов. Туда кровь, туда печень, туда глаза… Отличные перспективы. Дима дёрнулся во сне и вдруг вскинулся, озираясь по сторонам.

— Всё в порядке, слежки нет, тихо. Ложись, досыпай.

— Сколько времени? — Дима продолжал сонно морщиться, кинул взгляд на наручные часы и, улёгшись обратно, потянулся. — Нам нужно наведаться в Зету.

— Думаешь, они в курсе, кто стрелял? Может, они тебя решат схватить, мало ли, что им в головы стукнет.

— У меня там есть один человек, у которого я могу что-то спросить, и меня не спалят. Один вопрос, куда бежать, что делать.

— По сравнению с тобой мы с Дар две тепличные розы. Папа нас до сих пор не натаскал на такие вещи, не передал знакомства…

— Он надеется, что доживёт до лучших времён.

— Ты сам-то в это веришь? — Дима вылез из-под одеяла и принялся вертеться и махать руками.

— Всё может быть. Собирайся, ничего с собой, кроме телефона и документов, не бери, всё равно ещё вернёмся.