Гуль

Влад согласно кивнул головой и раскинулся на диване, с наслаждением прислушиваясь к ощущениям. Выспавшийся, сытый, давненько он себя не чувствовал по-человечески. Для людей это просто слово, а для гулей это настоящий символ, символ обычной, обыденной, спокойной жизни. Нормальной жизни. На улице то и дело был слышен лай собак, как сквозь вату, тиканье часов дополняло идиллическую картину. Если так подумать, то Дима прав, ему сейчас нужно выделиться, одежду ярче, волосы, внешний вид подогнать под каноны неформалов, чтобы его начали замечать, оборачиваться на него и обсуждать за спиной. Наверное, именно так работают и Невидимки, «Зета» приучена к другим стереотипам поведения. Чтобы увидеть окружающих людей, им обычно нужно рассредоточиться, а на это уходит несколько секунд. Для человека это ничтожно мало, но гулю прекрасно хватит, чтобы успеть сбежать. В коридоре щёлкнула дверь, и Дима окликнул его из ванной. Пора отрываться от постели, и так выспался дальше некуда.

День тянулся медленно за изучением интернета и социальных сетей. У Димы оказался аккаунт в инстаграме, мрачный, похожий на путевые заметки. Судя по комментариям и подписчикам, люди его любят и хотят видеть изнанку своего мира, подглядывать в эту замочную скважину. На обед они решили выйти на кухню и заварить себе какого-нибудь вкусного чая. Сколько бы ни было прелести в Москве, а тишина, спокойствие, ощущение полной защищённости в этом крошечном городе грели душу очень нешуточно. Но решать, как поступить в сложившейся ситуёвине, определённо нужно. После обеденного чая Дима достал купленную ещё в Воронеже пачку сигарет и вышел из кухни.

— Не замечал, что ты куришь.

— Нечасто, но иногда очень хочется. Так-то мне нигде даже окурок нельзя оставить, чтобы с него ДНК не сняли, но раз уж я вне зоны доступа, можно и пошалить, — заправив чёрную прядь волос за ухо, он прислонился спиной к витиеватой оградке в садик перед домом, прикурил и с наслаждением затянулся. Чтобы чёрные волосы не смотрелись комично, Дима ухитрился покрасить и брови, поставив некрасивую каплю на щёку около глаза. Она так до конца и не стёрлась. — Я всё детство курил, детский дом и не такому научит.

— Родителей рано забрали?

— Да, но тогда никто не знал, что я гуль. Меня подкинули в детский дом, я только имя своё знал, и всё. Ну рос себе, со своими причудами. А когда всё раскрылось, за мной нагрянула «Зета», нацепила бирку, завела дело, сняла все приметы… И начались невесёлые времена. Отца, как я узнал, загрызли пожиратели, а мать через неделю после того, как она нас, — Дима кашлянул в кулак, словно пытаясь прикрыть это странное «нас», — меня отдала, нашли задушенной на пустыре. Вот так началась моя взрослая жизнь, — Влад в ответ тяжело вздохнул и присел на корточки, чтобы погладить подошедших к ним псов. Он не будет спрашивать пока что об этой странной оговорке.

— Интересно, на сколько «Зеты» хватит нас преследовать?

— Всё зависит от того, насколько важно в мировых масштабах это всё дерьмо. Если человечество на грани, то они предпримут, не сомневайся.

— Они уже столько раз принимали меры, что я уже со счёта сбился, а мне всего двадцать четыре…

— Знаешь, чем у «Зеты» принимаемые меры отличаются от предпринимаемых действий? — Влад отрицательно мотнул головой, а Дима глубоко затянулся и, погладив сидящего рядом Дружка, поудобнее опёрся об оградку садика. — Принимаемые меры — это как освежитель для толчка с розочкой. Он не даёт эффект свежести, а даёт эффект «насрал под розовым кустом». А вот предпринимаемые действия — это очень мощная вытяжка. Если «Зета» предпринимает, а не принимает, это значит, что случилось что-то очень серьёзное, и я даже представить пока не могу, что им там могло в голову стрельнуть.

— Ты что-то предлагаешь сделать?

— Есть у меня один знакомый здесь, который может помочь хотя бы найти конец этой верёвочки… Но нужно будет далеко идти, в автобус я не сунусь.

— Он что, волшебник что ли? Нам сейчас поможет только чудо, — Дима смахнул пепел на землю клумбы и почесал нос.

— Нет, он прожил много лет и может дать дельный совет. У него много полезных сведений в голове, может, есть в загашнике что-то и для нас полезное. Но нам придётся идти в промзону старую, он сторожем работает на законсервированных складах. Это за городом, по трассе на деревни. По крайней мере раньше он работал именно там.

— Для бешеной собаки семь вёрст — не крюк.

— Вот и проверим. Завтра к нему сходим в гости. Тем более, когда я виделся с ним в последний раз, я кое-что попросил сделать для меня. Вот и проверю, не забыл ли он.

Дима глубоко затянулся и, несколько секунд постояв с закрытыми глазами, затушил сигарету в банке из-под консервов. Разговоры на эту тему как-то странно начали сворачивать в тупик. Кто был с Димой в детском доме? У него есть родственник? Влад слегка наклонил голову и отвернулся. Он не будет расспрашивать, и без слов понятно, насколько это тяжёлый будет разговор. Да и не настолько они пока что знакомы, чтобы друг другу душу изливать. Телесная близость для гулей не была чем-то странным, у них в голове нет людских предрассудков на этот счёт. А вот в личных вопросах они, наоборот, старательно замыкались до последнего, стараясь всё сделать сами, пока не настанет критический момент. Вряд ли это последний вечер, который они провели на одном диване, ещё выпадет возможность поговорить по душам.

— К кому мы идём? — Дарина поудобнее взяла Мистик за руку и прибавила шагу. Они шли каким-то совершенно незнакомым ей путём, через странные дворы панельных хрущёвок. Она никогда не слышала, чтобы тут жил информатор.

— Мы идём к моему знакомому. Он не информатор, но очень много знает, гораздо больше информаторов. Плюс у него наверняка должны были остаться связи. Только это, не пугайся.

— А он чё, страшный?

— Нет, он бывший командир группы захвата, — Дарина мотнула головой, на секунду остановилась, пытаясь понять, послышалось ли ей, но Мистик потянул её к какому-то подъезду. — Его зовут Миша На коне.

— Как-как?

— Миша. На коне — это кликуха среди своих. Просто сделай вид что всё нормально. Он свой, вихт, так что проблем с взаимопониманием у нас не возникало. Просто не пялься на протез, его это бесит, — они зашли в какой-то не сильно прибранный подъезд, в нос ударил запах кошек.

— Вот после этого я даже не знаю, как мне не пялиться.

Мистик махнул рукой и, поднявшись пешком на третий этаж, нажал на кнопку звонка. Почти минуту ничего не происходило, но наконец послышался щелчок задвижки, и дверь приоткрылась на крохотную щёлочку. Мистик наклонился поближе, чтобы хозяин квартиры мог его рассмотреть. Послышался тяжёлый вздох, и створка открылась, показывая тёмное нутро квартиры. Свет лился из пары дверных проёмов и не особо освещал прихожую.

Послушно зайдя следом за Мистик, Дарина сняла с себя ботинки и прошла на крохотную кухоньку, половину которой занимала колонка горячей воды. Присев на табуретку, она сложила руки на коленях и опустила лицо. Обычно гули сами знакомились, представлялись, а что делать с таким новым знакомым, она не знала.

— Ну, добрейшего вечерочка, девушка, крайне рад познакомиться, — Дарина подняла глаза на вихта. Оказалось, что пялиться есть на что. С совершенно детским, испещрённым при этом морщинками лицом с крупными чертами, Михаил выглядел очень необычно даже для гуля. Особенно странными были карие глаза, рябое лицо и ярко-рыжие волосы. А ещё он стоял, опираясь на палку. Судя по странной форме чего-то под джинсами, это и есть протез. — Я, если честно, не ждал гостей.