Отец Лжи

Последние дни Фиона пребывала в дурном расположении духа. Она плохо понимала, что происходит в мире. Однако чувствовала: грядёт нечто. Порой просыпалась посреди ночи в холодном поту и долго не могла уснуть, часто хватая ртом воздух. Ко всему прочему, погода ополчилась против воровки. В северном Глидсе постоянно моросил дождь и завывал холодный ветер. Фиона почти не покидала гостиницу, но всё равно успела подхватить насморк. Будь прокляты сквозняки! Да и это ещё не всё. Молодую женщину ищут. Бесспорно, сеньор Васкес жаждет вернуть книгу и разделаться с воровкой. Малыш Салли тоже не против поквитаться с нахалкой, промышлявшей на его территории. Ну и, наконец, порой Фиона чувствовала уколы совести. Тогда воровка успокаивала себя: «Он сам сюда приехал. Сам. Я не просила Омара ехать в Глидс. Не просила...» Впрочем, самовнушения помогали слабо. Настроение женщины всё ухудшалось и ухудшалось...

Ближе к вечеру ей осточертела кровать. Хотелось выкинуть подушку в окно и закричать на весь город. Ещё немного - и с ума сойдёт.

Фиона взяла с тумбочки кувшин. Сложила ладонь ковшиком и налила воды. Брызнула в лицо. Плевок на пол. Ещё раз воду в лицо. Воровка поставила кувшин и глубоко вдохнула. Немного полегчало. Но только немного.

Она посидела на кровати и осторожно позвала:

- Омар...

В ответ тишина. Только за окном свистит ветер. Сгущаются сумерки.

Молодая женщина чихнула и поёжилась. Скомканный возле подушки носовой платок брать не хочется. Весь в соплях. Обхватив себя за плечи, Фиона встала. Нужно спуститься в обеденный зал. Погреться у камина и выпить чего-нибудь погорячее.

Воровка спрятала «Записи До-Церковных Лет» под подушку, прекрасно понимая, что это бессмысленно, и вышла в коридор.

Зябко.

Закрыв дверь на ключ, засеменила к лестнице.

Каблуки застучали по ступенькам. Даже не верилось, что Фиона умеет спускаться бесшумно. Из носа так и норовили выбраться сопли. Женщина шмыгала, затягивая их обратно. Состояние как перед болезнью. Кости начинает ломать.

На площадке второго этажа Фиона чуть не наскочила на двоих мужчин с носилками. На них накрыт простынёй человек.

- Труп? - коротко спросила воровка.

- В ванной утонул, - ответил один мужчина.

- Дурацкая смерть, - приуныл другой.

Рука женщины потянулась к простыне. Сейчас Фиона отдёрнет её и поглядит. В носу зуд. Воровка громко чихнула.

Мужчины понесли носилки вниз по ступенькам. Идущий первым заворчал:

- Да не спеши, не спеши. Упаду ж сейчас.

Фиона призадумалась: «А куда же Омар подевал те трупы?.. И вообще где он?..»

Когда воровка спустилась в вестибюль, мужчины уже выносили покойника на улицу. За письменным столом, как всегда, дремал очкастый работник «Мраморной Кошки». За пять дней в столице у Фионы успело сложиться мнение, что он бодрствует лишь в двух случаях: записывает-выписывает постояльцев и ходит по нужде. Хотя на счёт последнего воровка не уверена.

Дверь хлопнула. Покойника на носилках вынесли на улицу, под шелест дождя.

Фиона поёжилась и поспешила в обеденный зал.

Он под стать вестибюлю. Справа длинная изогнутая лакированная стойка. За ней протирает бокалы моложавый служащий. На стенах с панелями красного дерева красуются картины с кошками. Посетителей немного. Круглые столики под белоснежными скатертями. Туда-сюда снуют официантки в белых фартуках и коричневых платьях с эмблемой кошки, вышитой серебристыми нитками. Дверь на кухню приоткрыта, веет жареным мясом. У противоположной входу стенке маленькая сцена. На ней на высоком стуле играет скрипачка в сером крепдешиновом платье; тёмно-русые волосы поддерживаются зигзагообразным обручем. Слева у камина, выложенного из речного камня, пустой столик. К нему-то и направилась Фиона.

Как только она села, подоспела светловолосая официантка лет шестнадцати. Несмотря на презентабельный вид гостиницы, воровка уже знала: местные прислужницы не только блюда приносят. За дополнительную плату девушки ублажают клиентов. На столь явное нарушение закона власти Глидса закрывали глаза.

- Чего изволите? - промурлыкала официантка и часто заморгала.

Фиона положила на столик картонный билет.

- Ужин, - сухо сказала воровка.

Девушка положила билет в широкий карман передника и развернулась.

- Погоди, - остановила Фиона. - Пива не надо. Чая горячего.

- Сделаю, - пообещала официантка и, виляя задом, засеменила на кухню.

Фиона взглядом пробежалась по посетителям. Преимущественно торгаши. Будь воровка в настроении, быстро б обчистила их карманы.

От камина шёл жар. Молодая женщина закрыла глаза. Приятно. Руки-ноги согреваются. Голоса посетителей превращаются в далёкий шёпот. Шелест дождя за окнами убаюкивает. Воровке показалось, что она может просидеть так целую вечность. Как же хорошо...

В животе заурчало. Фиона открыла глаза и чуть со стула не упала. Перед ней сидит щеголеватого вида мужчина лет двадцати двух. Парик подкручен на бигуди. И как этот хлыщ сумел подкрасться так, что воровка не услышала? По спине женщины побежали мурашки.

Модник шельмовато ухмыльнулся и начал снимать правую замшевую перчатку. Медленно, пальчик за пальчиком. Положил её на скатерть столика и протянул руку:

- Рафаэлло.

Фиона пробежалась взглядом по залу и спросила грубовато:

- Тебе что, других мест мало?

- А разве я могу отказаться от общества такой красивой девушки?

В ответ - холодный взор.