Отец Лжи

Ганс проглотил и повторил членораздельно:

- На свидание?

- Нет, иду в хлев к свиньям убирать. Специально вот вырядился, чтобы в грязи копошиться.

Похоже, толстячок не понял шутку. С изумлением таращился на костюм.

- Посторонись, - повысил голос Леонель и спрятал ключ в карман брюк.

Ганс прижался к стенке. Торопливо зашагавший по коридору брюнет услышал ехидное:

- Гляди, не подхвати от свиней срамную хворь.

Леонель проскрежетал зубами и мысленно поклялся себе поквитаться с любителем бутербродов.

К сожалению, спокойно покинуть дом не дали. Лестницу перегородила старуха в чёрном платье. Из-под платка торчали сивые волосы. Посечённое морщинами лицо с крючковатым носом и родинкой на нём делали бабку омерзительной.

- Ну-у-у... - затянула она. - Когда?

- Я ж говорил вам, - отмахнулся Леонель. Однако проскочить мимо старухи не получилось.

- Ты не платишь за квартиру второй месяц кряду.

Мужчина скрестил руки на груди и столкнулся с бабкой взглядами. Та не дрогнула:

- Ой, милок, с огнём играешь.

- Я всё отдам.

- Когда? - очи старухи сверкнули. К Леонелю потянулась когтистая пятерня. Он поднялся на две ступеньки и выдохнул:

- Завтра.

Бабка поморщилась. По губам скользнул язык. По правде сказать, хозяйка дома донельзя не нравилась Леонелю. Въедливая, уродливая. И ко всему прочему про неё ходили разные слухи. В то, что она варит младенцев на обед, Леонель, разумеется, не верил. Но хорошо знал: старуха напрямую связана со смертью. Далеко на севере, в Глидсе, её сынки держат похоронное бюро с весьма тёмной репутацией. Прошлогодний судебный процесс даже здесь, в столице, обсуждали. Братьев Якова и Мартина оправдали. Впрочем, большинство александрийцев считали, что без взятки тут не обошлось.

- Чего ты так щуришься? - насторожилась бабка.

- Я-я...

Старуха перебила пылко:

- Да когда же вы уже перестанете?!

- Я...

- Не юли!

- Я заплачу.

- Я не о том! Хватит уже судачить про моих сынков.

Леонель вздрогнул и поднялся ещё на одну ступеньку. «Она что, мысли мои читает?» - подумал мужчина.

- Суд всё сказал, - не успокаивалась бабка. - Мои сынки не связаны с бедой в Квартале Сапожников. Это кто-то другой отраву крысиную в колодец подсыпал.

- Ну я ж как бы это...

- Вон с глаз моих! - топнула старуха.

Брюнет как угорелый рванул вниз по лестнице. В спину понеслось:

- Завтра денег не будет - вылетишь вон!

«Я тебя завтра монетами накормлю», - подумал Леонель и на одном дыхании проскочил первый этаж. Распахнул дверь и наткнулся на широченную грудь. Руки-ноги вырядившегося брюнета вмиг окоченели.

Рыжий бугай с уродливым шрамом на щеке макушкой подпирал притолоку.

- Ну вот и свиделись, - пробасил здоровяк.

Леонель попятился и зашептал:

- Я всё отдам. Всё...

- Поздно, - бугай шагнул в дом. Следом ещё двое: долговязый и плотный, с лицом изрытым оспинами.

Обледеневший Леонель продолжал пятиться.

- Вон как припарадился гад, - заметил долговязый.

- Ага, - кивнул Лицо-Оспа. - А говорил, что денег у него нет.

- Я всё отдам, - задрожал брюнет и глянул назад, на лестницу.

- Куда?! - гаркнул рыжий амбал. Его ручища цапнула пустоту, там, где секунду назад стоял Леонель.

Брюнет метнулся к ступенькам. Меж пальцами долговязого сверкнул кинжал.

- Нет, - рыжий остановил замахнувшегося приятеля.

Долговязый прорычал и первым бросился в погоню.

Сердце Леонеля стучало повсюду: в груди, в ушах, в пятках и даже в стенах дома. Позади, под каблуками преследователей, громыхали ступеньки. Скабрёзная ругань подгоняла брюнета. Попробуй тут не мчаться со всех ног! Один грозится поиметь в зад. Второй - в ухо. А третий - сделать всё это шваброй.

Старухе-домохозяйке не повезло. Беглец со всего маху протаранил её. И слова не успела сказать бабка, как по ней протопталась троица преследователей.

Запыхавшийся Леонель рванул по коридору, прямиком к окну.

- Стоять, гад! - долговязый выбежал на второй этаж.

- Живьём брать!!! - забасил побагровевший бугай, обличая сизый шрам на щеке.

Позади промчавшегося брюнета распахнулась дверь. В неё-то со всего маху и впечатался долговязый. Коридор наполнился ором. Лицо-Оспа и рыжий амбал столкнулись с долговязым. Так некстати выглянувший Ганс испуганно глазел на троицу и мял в руках большущий бутерброд.

Меж тем Леонель дёрнул оконную ручку. Фрамуга со скрипом подалась к мужчине. Он сиганул на подоконник и оглянулся. Здоровенный кулачище рыжего врезался в подбородок Ганса. Тот вскрикнул.

- Хер лысый! - заорал бугай. - Какого чёрта ты вылез?!

Ответ мало интересовал Леонеля, и он прыгнул вниз, на брусчатку.

Ноги отозвались болью. Прохожие в изумлении таращились. Вскочивший брюнет застонал и кинулся в ближайший проулок.

- Стоять, сволочь!!! - в окне показалась рожа рыжего амбала.

На повороте Леонель налетел на тележку уличного продавца. Пацанёнок остался цел, а вот колёса покатились в разные стороны, сосиски рассыпались по земле. К ним, хромая, побежала разномастная дворняга. Пожилая прохожая в чепце забрюзжала что-то об испорченности молодёжи.

Брюнет жадно хватал ртом воздух и нёсся вдоль каменных двухэтажных домов. Над головой мелькали вывески: страховая компания, портной, лавка сапожника. За мутной витриной кондитерского магазинчика красовались пирожные, кексы, ватрушки и высокие свадебные торты с розочками.

На перекрёстке Леонель обернулся и пальнул:

- Чёрт!

Долговязый с окровавленным лицом мчал следом. Увы, дверь Ганса ненадолго задержала преследователей.