Отец Лжи

В безоблачном фиолетовом небе Глидса ярко сверкают звёзды. Полная луна призрачным светом заливает узкие улочки, зажатые двухэтажными каменными домами. По одной из них и спешат три фигуры. Мальчонка-проводник ёжится от холода и прикрывает ладошкой нос. Горожане до сих пор не избавились от дурной привычки выливать нечистоты прямо из окон. Две тёмные фигуры в плащах с капюшонами стараются поближе держаться к малолетнему знатоку этого района. В отличие от толстой, худая частенько зыркает в проулки, щедро ответвляющиеся от улочки. Редкие фонари разом с луной разжижают мрак, однако это не вселяет уверенность. Здесь, на севере, каждый знает, как опасно ходить окраинами, тем паче ночью.

- Чёрт! - ругнулся мальчишка и шаркнул ногой о брусчатку. - Осторожнее тут. Я в какашки наступил.

Фигуры дружно закивали. Под капюшоны забрался бледный свет луны. Полной лупоглазой женщине лет под пятьдесят. На лице симпатичной, совсем молодой и простоватой блондинки застыл страх.

Женщина схватила остолбеневшую спутницу за руку и потащила:

- Ничего, Сарочка, привыкнешь.

Девушка семенила и поглядывала по сторонам. Разгулявшийся холодный ветер завывал, лез под плащ, трепал пожелтевшее объявление на углу дома: некий мистер Игмар искал ученика-трубочиста.

Троица свернула направо. Впереди показалась фанерная вывеска: расчёска и ножницы. Полночь - явно не лучшее время для визита к цирюльнику.

- И часто? - спросила девушка.

- Что? - не поняла женщина.

- Часто по ночам ходить?

- А это уж как получится.

Блондинка фыркнула.

- Ничего, - улыбаясь, успокоила женщина. - Привыкнешь.

- Боязно.

- Мне тоже сперва боязно было.

- Ещё за уличных девок примут.

Женщина посмеялась и высказалась:

- Это ещё не самое страшное.

- Да. Слава богу, того маньяка изловили.

Женщина почему-то вмиг посуровела. Девушка не заметила, продолжала:

- Десять лет как прошло. Я тогда махонькая была. Мамка с папкой меня одну на улицу не выпускали. Подружки тоже по домам сидели. Это ж сколько невинных душ тот супостат загубил?

Ветер взвыл громче. На окне второго этажа застучали ставни. Поёжившаяся блондинка задрала голову и закуталась в плащ.

За цирюльней стена к стене приткнулись скобяная лавка и бакалейный магазинчик. Похоже, их хозяева сроду не заботились о чистоте. Эдакими кучами мусора всех клиентов распугать можно.

Женщина зажала нос и прогнусила:

- Долго ещё?

- Почти на месте, - заверил мальчонка и ловко перескочил лужу помоев.

Осмотревшаяся девушка созналась тихо:

- Знаете, Дарья, доселе боюсь по ночам ходить. А ведь столько лет прошло.

- Все боятся, Сарочка, - прошептала женщина. - Только не показывают этого.

- Вы...

- Он дочку убил, - прервала Дарья. - Мою дочку.

Глаза блондинки расширились. Мальчонка семенил впереди и внимательно слушал.

- Селене тогда было столько же лет, как и тебе сейчас, - голос женщины полнился грустью. - Тот изверг выпотрошил её... как рыбину... Я... я... - На глазах выступили слёзы.

Девушка не придумала ничего лучшего - положила руку на плечо спутницы.

- Спасибо, - прошептала Дарья. - Спасибо...

Мальчишка вновь перепрыгнул вонючую лужу и, форся, сплюнул сквозь зубы.

Окрепший ветер согнал над кварталом тучи, лохматые и угольно-чёрные. На тротуаре и стенах домов лежали зловещие тени. Из узкого проулка, того и гляди, выскочат разбойники. В такт шагам гулко бились сердца девушки и женщины.

- Работа у нас такая... - прошептала Дарья. - Когда позовут, тогда и идти.

- Да, - кивнула Сарочка.

- Долго ещё? - женщина повысила голос.

- Почти пришли, - отозвался проводник.

- Я это «почти» уже в пятый раз слышу.

Мальчишка, не оборачиваясь, всплеснул ручками и - звонко:

- Налево!

Благо тут фонарей больше. Свет придаёт уверенности. Совсем чуть-чуть. Но и это уже что-то.

Вскрытый лаком каравай красовался над кирпичной булочной. Напротив ветер болтал обшарпанную вывеску: нитка и иголка. Портному соседствовало заведение, от которого по спине Сарочки побежали мурашки. Двухэтажное здание выложено из камня неправильной формы с грубоколотой лицевой поверхностью. Забранные решётками окна напоминали о тюрьме. А парочка скалящихся черепов на вывеске - о смерти. Художнику фантазии не занимать. Черепа вполоборота смотрели друг на друга. На левом чёрный цилиндр. Правый дымит трубкой с длинным чубуком. В витиеватой надписи между костяными рожами Сарочка с трудом прочитала: «Яков и Мартин. Похоронное бюро».