Страница 5 из 187
Карминский резко втянул носом воздух, заставляя себя успокоиться.
- Хорошо! – глухо согласился он. - Только о последствиях вашего решения я вас предупредил. Так что потом не предъявляйте мне претензий, если в один прекрасный день предохранители в ее нежных девичьих мозгах сгорят от нервного перенапряжения, и она повесится или выпрыгнет из окна.
Оберон нахмурился.
- Без твоей помощи она этого не сделает, Эдмунд, у нее крепкая психика. Но боже тебя упаси намеренно ее до этого довести или причинить ей физический вред: тысячу раз об этом пожалеешь! –пригрозил он.
Карминский презрительно дернул плечом.
- Даже не собирался! А вот о крепости ее психики рано говорить. Может быть, она и не тревожится из-за сломанного ногтя или недовольного взгляда подружки, но инкаторская работа – серьезное испытание даже для видавших виды циников. Это другой уровень переживаний. Я никогда не отличался сентиментальностью, и то первые два года частенько был на грани умопомешательства!
Король недовольно поморщился. Всякий раз, когда его что-то бесило, кровь начинала бить ему в голову мощными толчками, будя чутко спавшее раздражение. Вот и сейчас перед его глазами потемнело, и ему непреодолимо захотелось наорать на прекословящего ему помощника. Но он сдержал свой порыв, потому что ссориться с инкатором не хотел - при всей своей желчности старик был для него бесценен и незаменим. Кроме того, Оберону не хотелось омрачать такой знаменательный для себя день бесполезным скандалом.
- Она – особенный ребенок, Эдмунд! – сказал он. - Если бы ты знал ее мать, то понял, насколько обоснован мой выбор. Она еще тебя сто раз переплюнет!
- Меня? Бред сумасшедшего! - фыркнул Карминский.
- Увидишь! А сейчас сделай одолжение – заткнись, пока у меня голова не взорвалась от давления.
- Ничего не имею против вашей смерти: тогда мне, по крайней мере, не придется тратить семь лет своей жизни впустую, – огрызнулся Жнец.
Он знал, что уже перешел все границы королевского терпения, но необходимость учить своему нелегкому ремеслу сопливую девчонку наполняла его такой яростью, что он даже не пытался выбирать слова и притворяться, что здоровье монарха его сколько-нибудь волнует.
Астарот вздернул подбородок и до болезненного хруста сжал свои опухшие от артрита пальцы.
- Ты забываешься, Эдмунд! – прошипел он. - Я тебе эту власть дал, я ее и отниму, если через семь лет Юлиана не станет равной тебе в мастерстве! Думаешь то, что ты досконально знаешь анатомию каждого скелета в моем шкафу, дает тебе право так непочтительно говорить со мной?
Карминский чуть ли не до земли склонился в преувеличенно подобострастном поклоне.
- Простите меня, Ваше величество! Все время забываю о том, что я всего лишь ваш слуга, – ядовито повинился он. – Разумеется, я сегодня же со всей ответственностью кинусь выполнять ваш приказ, вот только сперва дайте мне свое высочайшее позволение учить эту девочку так, как я сочту нужным. Только в этом случае я смогу гарантировать вам, что моя наука принесет ей хоть какой-то прок.
- Да учи, как хочешь, лишь бы она была жива и здорова! – великодушно разрешил Оберон.
– И вы готовы терпеть ее слезы и жалобы на меня?
- Ну, ты особо-то не свирепствуй, девочка все же… - жалея Юлиану, попросил король.
- Не более, чем это будет необходимо, – уклончиво пообещал Карминский.
Его ответ не слишком понравился монарху, но он знал, что другого все равно не получит, сколько бы не угрожал.
- Тогда договорились, – недовольно пробормотал он и протянул инкатору руку.
Тот сжал его запястье своими по-старчески деформированными длинными пальцами.
- Да не дави ты так, больно! – ойкнул король, высвобождая свою ладонь. – Идем к детям, а то бросили их одних. И не пугай девочку понапрасну – дай ей к себе привыкнуть. На твою вечно злющую физиономию даже мне тошно смотреть!
- И что мне теперь, клоуна из себя строить в угоду ей? Не дождетесь! Пусть привыкает. Инкатория - не для слабонервных!
- Чертов ты мизантроп! – проворчал король, нежно баюкая посылавшую по телу волны боли руку. – Вечно ты всем недоволен!
Сердитость Карминского сменилось застаревшей озабоченностью. Рассеянные листвой лучи ложились на его лицо неровными пятнами, высвечивая густую сетку идущих от глаз морщин.
- Я совсем перестал понимать мотивы ваших поступков, Ваше величество! - с горечью признался он. - С тех самых пор, как вы вернулись из первой межпланетной экспедиции, вы ведете себя так, словно ждете какого-то чуда. И не просто ждете, а точно знаете, что оно свершится! Наша страна гибнет под грузом международных санкций, война с Валькинорией истощила наш бюджет, экономика в упадке, а вы без конца берете займы у тех немногих государств, что еще остались на нашей стороне. На что вы надеетесь?
Глаза короля загорелись неповторимым светом скрытого ото всех знания, а губы изогнулись в таинственной полуулыбке.
- Ты прав, Эдмунд! Я жду чуда. Жду, когда оно войдет в силу и замираю от мысли о тех возможностях, которые оно передо мной откроет. Скоро мир изменится до неузнаваемости, и Астароты станут единственными его повелителями! А до того момента я готов терпеть любые лишения. Потому что знаю - они лишь временные. Четырнадцать лет назад я посадил зерно своего благополучия, и оно вот-вот созреет и даст мне все, о чем только можно мечтать!
- Четырнадцать лет назад? - задумчиво проговорил Карминский. - Вы привезли с Эллиума нечто особенное, о чем никто не знает?
Оберон бросил на него встревоженный взгляд. Нужно быть поосторожней с высказываниями, уж больно проницателен его собеседник.