Страница 26 из 65
- Хм… - он пролистнул странички, - знакомый почерк. Мемуары майора Трой? Тайны службы? Ладно, почитаю.
Марк ушёл, оставив её наедине с величием чёрной бездны космоса и надеждой на понимание и примирение.
Надежда умирает последней. Такая интересная фраза. Выделяя одно слово из трёх, получишь три разных её значения. Для разговора, состоявшегося между Марком Морганом и Норой Трой, двумя часами позже, ударение следовало ставить на втором слове. Умирает. Надежда умирает. Последней – это уже не важно.
Через час Нору сменил Луис, велел идти поужинать с лисой, сказал, что они с Марком уже похлебали оставшийся от обеда суп. Но есть не хотелось.
Нора сходила в столовую, налила себе кофе, посидела одна, с неохотой попивая из чашки. Устала за пересыщенный впечатлениями день. По земному времени уж спать пора. Заняться нечем, разве посмотреть какой фильм, или почитать…
Она пошла к себе в каюту, и, открывая дверь, увидела в конце коридора куда-то крадущуюся с чайником в лапе, лису.
Норе стало интересно, она тихонько прошла следом и увидела милейшую картинку: лиса поливала сидящий в горшке куст чаем, а тот шумно встряхивал листьями, поворачивая их то одной, то другой стороной, и блаженствовал.
Нора улыбнулась. Завтра куст опять спалится перед братьями, если вылезет из горшка и оставит липкие лужи на полу, сахара–то в чай лиса не пожалела. Нора успела это понять, наступив на случайно пролитые на пол капли.
Она прикрыла дверь своей каюты, расстегнула ворот формы, разулась. Умываться и спать. Завтра новый день. Возможно, и ей придётся посидеть за управлением, коль она теперь член команды.
- Не спишь ещё? – дверь бесшумно отворилась, на пороге стоял Марк.
Кожаную бандану, в которой проходил весь день, он снял, и Нора увидела, что причёска у него точно такая же, как в день прибытия на «Каллисто» - тёмные волнистые волосы зачёсаны назад и стянуты в «хвостик». Ворот комбинезона расстёгнут, рукава закатаны. Вечерний неформатный вид.
- Прочёл я твою дерьмовую мелодраму, - сообщил Марк, не стесняясь в выборе слов для критики.
- И? – голос Норы пресёкся. – Что скажешь?
- Поностальгировал над армейскими днями, - честно сознался он, - а вот главная героиня – увы, никакой симпатии не вызвала!
- Почему? – прошептала Нора.
- А есть такая национальная бабская народная забава – страдать! – зло рассмеялся Марк. – Не действовать, не менять, не пытаться вырваться из оков обстоятельств – а страдать и упиваться этими страданиями! Ты десять лет своей и моей жизни просрала, дура! – бросил он ей в лицо. – Ты должна была всё сказать мне, но предпочла страдать в одиночку, а теперь хочешь, чтобы я тебя понял? Кретинка безмозглая! Никогда тебе этого не прощу! – он бросил тетрадь на кровать, повернулся, чтобы выйти, но остановился. – А в дисбат мы с Лу и так попали! – издевательски добавил напоследок. - На следующий же день! Год там отслужили! «Дисциплинарный батальон, вокруг колючка, часовой! Без увольнений и наград мой путь лежит сейчас в дисбат!» - пропел насмешливо и вышел.
- Подожди, Марк! – Нора выскочила следом, не замечая текущих по щекам слёз. – Как – в дисбат? За что? – воскликнула она.
- Козлу набил морду, - пояснил Марк, - Лу, сказал, он чё-то про твои внешние данные там загнул. Я не помню, я бухой в говно был. Ящик тот вечером пили, что твой Джонсон нам поставил. Мы с братом на губе очнулись, а потом в дисбат вместе пошли. Куда я, туда и он. Так что, подотрись теперь своими страдашками, дура! – заключил он. – Спокойной ночи!