Вопреки уставу

- Спи, …ля! Чмо, …ля! – рявкают братья хором.

Попробуй свяжись с ними, заведомо в проигрыше будешь.

- Завтра твоя Горгона приедет! – зевая, сообщает Луис.

- Откуда знаешь? – вскидывается Марк.

- Интуиция! – фыркает брат.

И угадал ведь!

- Взвод, подъём! – чистый, хрустальный, как родниковая вода, голос будит в шесть утра подразделение.

Курсанты вскакивают, разлепляют сонные вежды. Двадцать пять дебилов в трусах, половина с утренней эрекцией. Стесняться некого, все свои, Козёл тоже по одному с ними проекту сработан.

Да только не Козёл побудку скомандовал. В дверях стоит, улыбаясь, фея сказочная, существо неземное, голубоглазое. Совсем не уставной, озорной взгляд, и гривка светлой чёлочки задорно встрёпана под козырьком кепки.

- Лейтенант Трой!!! – владельцы ближайших к выходу кроватей ломятся к командиру, готовые затискать её от избытка чувств.

- Стоп, стоп! – орёт Трой, отодвигаясь назад и выставляя перед собой ладони. – Оправляться-умываться, и на поверку! – и исчезает за дверью.

- Есть, мэм! – радостно орёт взвод.     

- А-а-а! – стонет, опускаясь на колени, и зажимая руками мошонку, Крысюк. – Дивное видение с утра! Теперь до обеда стоять будет, падла!

- Иди, вздрочни в сортире! – со смехом советует ему Луис.

- Агриппиппа! – Марк поворачивает к нему изумлённое лицо. – Так ты у нас провидец?

- А то! – ржёт брат.

И вот стоят счастливые, умытые, побритые, подтянутые и затянутые курсанты перед командиром, смотрят влюблённым взглядом. Кто сказал, что Нора Трой – Горгона? Нора Трой – ангел, спустившийся с небес.

Поверка потому, что положено так. Командир и без поверки видит, что все на месте. Заканчивает перекличку.

- Взвод! Шагом! Марш! Песню! Запе! Вай!

- Если ты со сна опух! – заводит тоненько Майкл Джексон.

Подразделение весело подхватывает:

- Если ты со сна опух!

- Значит, ты, конечно, дух! – входит в раж Майкл.

- Значит, ты, конечно, дух! – радостно орут остальные глотки.

- Если спишь ты кое-как!

  Значит, ты уже черпак!

  Если ты проспал обед!

  Значит, ты, конечно, дед!

  Ты, солдат служи с умом,

  Если ты попал в дурдом!

- Черти! – орёт Трой. – Бегом! – и отворачивается, чтобы курсанты не видели улыбки на её лице. Такой строевой она за все годы службы не слышала. Должно, за её отсутствие сложили.

В учебке первой парой ядерная физика стоит.

- Небось, забыли всё за месяц? – спрашивает учительница. – Небольшая проверочная работа, на полчасика.

Учебка жалобно стонет.

- Открыли файлы, начали, - командует Трой, - Марк Теренций Морган, пойди-ка и сядь на первую парту. Я хочу видеть твою работу.

Есть, мэм, - Марк встаёт, идёт и садится за первую парту.

Открывает компьютер, начинает решать контрольную. Спокоен, уверен в себе. Держит лицо. Лейтенанту интересно, как он без брата справится.

И проверив результаты, она не скрывает своей радости.

- Марк Морган! – обращается к нему, не привешивая второго имени известного жителя Древнего Рима. – Восемьдесят восемь из ста! Ты просто умница, Марк! Такой рывок за месяц! Поздравляю!

- Благодарю, мэм, - Морган сдержанно кивает и выходит из класса.

Из личного дневника старшего лейтенанта Норы Трой.

Как же я соскучилась по родному гарнизону! Возвращалась будто к старому другу после долгой разлуки. Возвращалась домой.

- Нора, это ненормально, - сказал мне отец, - армия – лишь часть твоей жизни, но далеко не вся жизнь. Поживи на гражданке.

У нас большая квартира на Луне, где прошло моё детство. Но настоящий мой дом здесь, на «Каллисто». Отец осторожно напомнил мне, что я женщина, и однажды мне предстоит выйти замуж, растить детей, словом, как положено.

Интересно, кто это у нас так положил? Почему-то спросить меня, чего же я в этой жизни хочу, папе в голову не приходит.

И за кого он хотел бы меня выдать замуж? За старшего лейтенанта Козловского?

- А чем плох Козловский? Стержневый человек, знает, чего в жизни хочет!

- Папа! – у меня аж дыхание перехватывает. – Какое мне дело до того, чего хочет старший лейтенант Козловский! Меня волнует, чего хочу я!

- Ты эгоистка, Нора! – припечатывает отец.

- Вот это обвинение! – вскидываюсь я. – Я эгоистка, потому что не собираюсь обустраивать с комфортом жизнь лейтенанта Козловского?

Папа, поняв, что в запарке сморозил глупость, смеётся.

- Привет тебе от Джонсона, - вспоминает он.

- А он разве не в ХУЯКе рукопашку преподаёт? – нейтральным тоном интересуюсь я.

- В ХУЯКе, - отвечает папа, - хочет на СТОЯК переводиться.

С чего это вдруг на Сатурнское ТехноОбъединение Ядерной Кибернетики его потянуло? Им своих тренеров хватает, была я там, пафоса, пафоса... Но уровень обучения высочайший, не поспоришь. Значит, Джонсон на СТОЯК собрался.

- Ну, ему привет тоже, - отвечаю я и иду к себе.

Какое счастье, что никто мне по пути не встретился! Отбой уже скомандовали, и гарнизон спит. Врываюсь к себе в комнату (а комната у меня теперь в том же корпусе, в котором и кубрик моего пятого взвода, а здание, где я жила прежде, поставили на ремонт), закрываю дверь, падаю на кровать и реву, как та белуга.

У меня не было прежде близких друзей, я прожила до двадцати лет в счастливом состоянии свободы, ни к кому не привязываясь, одинаково ровно общаясь со всеми окружающими меня людьми. И сейчас мне тяжело и больно, что человек, которого я считала своим другом, с кем делилась личным, к кому обращалась за помощью, попросту вычеркнул меня из своей жизни. Он даже не знает, что со мной случилось, почему я проболела целый месяц. И не знает, почему я думаю о нём так часто. А почему? Этого я и сама не знаю.

Может быть, я влюбилась в сержанта Джонсона? Любовь – она такая? Нет, я не хочу так! Это горько и больно, когда тот, кому открылось твоё сердце, к тебе равнодушен.

Я долго лежала на постели, глядя в темноту, и чувствуя, что не могу уснуть, встала, оделась, вышла из комнаты, тихонько прокралась по коридору, отворила дверь чёрного входа и прошла во внутренний дворик, где в летние месяцы курсанты сушили свою одёжку и загорали в свободное время.

Ночь была тихой и тёплой. Лёгкий ветерок погладил волосы, пощекотал ресницы. Я подняла голову, посмотрела на млечный путь, прочерченный широкой кистью на чёрном холсте неба.

- Красиво, правда?

Негромкий голос, принадлежащий Марку Моргану, заставил меня вздрогнуть.

- Простите, мэм, - прошептал он, - я не хотел вас напугать.

- Ты почему не спишь, курсант Морган? – спросила я то, что должна была в таком случае спросить.

- А вы, мэм? – не смутился он.

Отрявкать бы его за то, что разговаривает с командиром, как с равным себе фазаном, но я, проплакавшись, чувствовала спокойное умиротворение, которое всегда приходит после слёз. И ругаться не хотела.

- Можно, я тут немножко постою? – спросил Марк. – Не спится.

- Ладно, стой, - вздохнула я.

Сколько можно их гнобить, в конце концов? Пусть постоит десять минут, воздухом подышит. Крепче спать будет.

- Смотрите, мэм! – Марк тихо засмеялся. – Светлячок!

Он протянул мне руку, и на рукаве манжета комбинезона я увидела маленькую светящуюся сине-зелёную звёздочку. Я осторожно коснулась подушечкой пальца крошечной гладкой спинки жучка. Вестник чуда! Ночной гость из космоса растений!

- Прелесть какая! – сказала я. – Надо выпустить его в траву. Посади его на газон.

- Идём…те, - Марк осторожно взял меня за руку, - вместе посадим.

Ну что, орать на него за это? Такая ночь! Тишина, звёздное небо, моя ладонь в его крепкой руке.

Мы спускаемся с крыльца, проходим к клумбе, наклоняемся. Я осторожно стряхиваю светлячка с манжета его рукава на широкий лист первоцвета.

- Ты романтик, Морган, - вздыхаю я.

- И брат тоже так говорит, - соглашается Марк.

Он поворачивает меня к себе, смотрит в глаза. Неловко дотрагивается кончиками пальцев до моей чёлки. Я молча позволяю ему это. Вижу, что его рука слегка дрожит, и вдруг вспоминаю тот пьяный бред, что случайно услышала однажды. Что он готов потопить в крови всю нашу цивилизацию за право коснуться моих волос.

А дальше случилось то, что случилось.

Его руки вдруг превратились в стальные тиски. Он рывком притянул меня к себе, прижал крепко. Я вскрикнула от неожиданности, а Марк стремительно наклонился ко мне, и моих губ коснулись его губы, такие тёплые, нежные, и я почувствовала их лёгкий мятный вкус. Спасибо богу, если он есть, что Морган вечером жевал мятную, а не апельсиновую жвачку! Иначе я бы задохнулась тут, у клумбы с первоцветами.

А так я тоже задохнулась. От новизны ощущений, от волны сладкого тепла, что пошла по всему телу. Я никогда ни с кем не целовалась, бдительно охраняя границы своего личного пространства и не позволяя никому вторгаться в него. Марк Морган был первый, кто посягнул на неприкосновенность лейтенанта Трой. Я чуть шевельнула губами, не понимая, что сказать всё равно ничего не смогу, и его губы… Они слились с моими, и два протона превратились в атом, и родилась новая Вселенная…

В моём сознании точно взорвалась сверхновая звезда. Я почувствовала слабость в ногах и не сразу поняла, что Марк Морган держит меня уже не крепко, а осторожно, бережно, с тревогой вглядываясь в мои глаза.

Я перехватила его взгляд, и он отпустил меня, усмехнулся дерзко.

- Двое суток губы, так? – спросил, и мне послышалась горечь в его словах.

Я нашла в себе силы тихо засмеяться:

- Недооцениваешь меня, курсант Морган. Неделя, не меньше!

- Прямо сейчас на губу идти? – спокойно уточнил Марк.

Я оглядела его. Уверенный в себе, исполненный холодного достоинства. Только что кипевший вулкан застыл тонкой стрелой сталагмита. Первый, кто осмелился перевести отношения в неуставные, вот так, поцеловав Снежную Королеву.

- Иди спать, Морган, - устало вздохнула я, - и я пойду, - отошла от клумбы, поднялась на крыльцо.

И уже у дверей обернулась, опять пересеклась с ним взглядом и сказала:

- Давно надо было поговорить с тобой, но всё не получалось…

Марк бросился ко мне и схватил за талию.

- И сейчас не получится! – сдавленно прошептал он. Хриплое дыхание рвало его грудь, расширенные зрачки безумных глаз впились в меня, и на миг я испугалась.

- Ты с ума сошёл, Морган! – прошипела я. – Верно, хочешь умереть молодым!

- Не расстроюсь, если придётся! – холодно усмехнулся Марк.

Он уже перешагнул эту грань, и если бы я сейчас отправила его в любую аномальную зону космоса, откуда ещё никто не возвращался, он пошёл бы туда легко. Он получил свою главную награду, и теперь ничего не боялся.

- Я скажу тебе, как будет, Нора, - прошептал Марк, беря в ладони моё лицо.

Я могла бы ударить его в пах, под колено, по шее, вырубить, сломать ему руку и даже позвоночник, но я стояла спокойно, позволяя ему делать с собой всё, что он хотел, и удивляясь той силе, что держала меня в подчинении. Откуда она у него? Чей это дар, от Дьявола или от Бога?

- Мы поговорим с тобой, стоя на равных. Когда я не буду курсантом Морганом, а ты старшим лейтенантом Трой. Я не знаю, когда это будет, но это будет, - добавил он уверенно.

Я не успела ни возразить, ни согласиться. Губы Марка опять накрыли мои, и в этот раз поцелуй продлился дольше, и когда он отпустил меня, я едва могла стоять, прислонилась в бессилии к стене и прошептала:

- Это… типа того… что всё равно, один хрен пропадать, да, Морган? Только перед смертью не надышишься!

- Ты права, - ответил Марк, внимательно глядя на меня, - но мне хватит до того момента, когда мы сможем поговорить и всё решить, - он опять дотронулся до моей чёлки и добавил сухо и жёстко, - я обещаю, я клянусь, старший лейтенант Трой, за оставшееся время службы больше субординацию не нарушать! – козырнул мне и скрылся за дверью.

Я постояла ещё какое-то время, унимая бешено стучащее сердце. Что это было сейчас, чёрт побери? Страсти, как в классической мелодраме! К счастью, никто нас не видел. И не могу же я, в самом деле, отправить на губу влюблённого в меня курсанта? Тем более, являясь активным участником событий!

Морган представляется мне человеком, способным отвечать за свои слова, а это значит, подобное мне больше не грозит. Если только я сама… не нарушу слова…( я обещала быть честной перед собой на страницах дневника!).

Я вернулась домой, подошла к зеркалу, посмотрела на своё отражение – щёки горят, глаза распахнуты во всё лицо, чёлка набок, волосы на макушке в разные стороны. Я смочила ладони водой, провела по голове, внимательно вглядываясь в себя. Повернулась в профиль, потом взяла расчёску, уложила чёлку крылом, и вдруг схватила ножницы и отхерачила её у самых корней, оставив лоб открытым.

Следующую главу, мои дорогие читатели, очень прошу вас читать спокойно, размеренно. Я в неё напихала столько глубоченной социалки и подлинной трагедии неопытной, привыкшей к жизни по системе, девушки. Вы не увидите этого всего, если нацелитесь на быстрое поглощение информации.

И если в "Против правил" эпизод "Тысячелетний страх", бесспорно, самый эмоционально-мощный и удачный, то в "Вопреки уставу" - вот этот, следующий.