Страница 14 из 17
Кажется, когда со сцены запевали гимнообразные песни, вся гора вставала, подпевала и подмигивала фонариками и свечками.
А ещё, помню, гвоздями фестиваля были молодые Иваси – Иващенко с Васильевым, ходившие от костра к костру со своими песнями. У каждого костра они собирали большую толпу, и всё пели, и пели, и пели.
Вокруг на длинных прутиках торчали микрофоны от портативных кассетных магнитофонов. Потом эти лесные записи расходились по стране десятками копий.
Студийная запись в нашей среде ещё не была как следует налажена.
А потом фестиваль кончился, и Женька Меренков, уроженец Магадана, пригласил нас в свою куйбышевскую квартиру, которую его мама получила за годы, отданные труду на просторах Сибири и Дальнего Востока.
Помню, мы накрыли на стол (точней, на пол, разложив клеёнку) и долго ждали, пока помоются все девочки. Очень хотелось есть, но руководство (то есть сам Меренков) почему-то считало неприличным начинать трапезу в отсутствие женской части компании. А девочки наши, хотя их было трое, явно не торопились – ванна была одна, и обряд омовения они совершали, естественно, по одной.
И, видимо, очень тщательно.
Так что я, например, сутки не жрамши, изрядно измучился, глядя на накрытый на полу обед. И заклялся впредь ездить куда бы то ни было с этой компанией – тем более на эту неудобоваримую «Грушу».
Свой обет я держал 14 лет. Пока Вова Розанов не соблазнил меня отдельным автобусом, который пришёл в арку возле кинотеатра Ханжонкова только на вторую ночь. И тащился до «Груши» целые сутки, то и дело ломаясь.
Это чудо отечественной автобусной техники предоставила нам забесплатно московская организация лужковской партии «Отечество». Словно репетируя своё поражение на выборах и подтверждая известную поговорку про бесплатный сыр.
В общем, ехали мы, ехали и, наконец, приехали.
Ничего не изменилось.
То есть почти ничего. Больше стало торговли, ещё меньше стало «наших» песен. За умеренную плату можно было арендовать мобильник и поговорить с Москвой. Купить пластиковую бутылку с палёной водкой. Покушать чего-нибудь не из костра, а из ларька.
Но всё так же развевались на ветру целлофановые паруса примитивных дырочно-выгребных туалетов.
Всё также у каждого костра обособленно кучковалась самостийная компания, плохо переваривавшая чужаков.
И я снова не завоевал никаких призов.
А в лесу снова вляпался – кроссовкой в говно.
Ощутив, что это уже становится традицией, я решил пресечь сие на корню.
И боле я на «Грушу» не ездок.
Пусть не стал лауреатом, зато и обувь больше не пачкаю.
Д
Двадцать пять кругов по палубе
Лето 89-го. Теплоход «Зосима Шашков» круизирует туда-сюда по Волге. Теплоход полон сотрудников МИДа разного ранга, включая курьеров и секретарш. Я состою в команде артистов, нанятых за бесплатное питание и проживание развлекать этих самых МИДовцев.
Живём мы вчетвером: я, Паша Максименко (бард-импровизатор, лет на 10 постарше меня) и два диск-жокея, которых ещё не переименовали в ди-джеев.
Одного, повыше, кажется, звали Олегом.
Олег в начале путешествия дружил с Ленкой Швецовой из МИДовского культурного центра, потом переключился на её подругу, которая в этом же центре занимала пост повыше и была ответственной за всю нашу культурную программу. А Ленка Швецова осталась без пары.
Вместе с ней на теплоходе путешествует её брат, также озабоченный молодой человек. Оба они, кстати, генеральские дети. Этот самый Ленкин брат захаживает в гости к нашим диск-жокеям.
Живём мы на самой нижней палубе; наши иллюминаторы в метре от поверхности воды. Наискосок от нас расположились четыре девушки, каждой из которых около тридцати. Девушки пухленькие, не сказать, чтобы красавицы, И явно не послы и не послицы.
И вот ни с того ни с сего Ленкиному брату и генеральскому сынку приходит счастливая мысль: позвать этих скучающих барышень на групповушку. Диск-жокеи одобрили, я в страхе и стыде промолчал, и девушки были ангажированы.
Паша Максименко, как старший товарищ, тут же ушёл к кому-то в гости.
А я был шокирован, участвовать наотрез отказался, оделся потеплей и пошёл гулять по палубе.
Был вечер и было холодно.
Ходил я медленно и вдумчиво. В теченье часа отмотал кругов десять.
Посидел в баре.
Постоял на корме.
Поискал Пашу.
Пошёл проверил крепость замкнутой двери. Но мой стук не ответило даже эхо. За дверью стояла гробовая тишина. Оно и понятно – секс шума не любит.
Я снова пошёл гулять по палубе.
Отмотал ещё кругов десять – более медленной походкой.
Ещё подольше посидел в баре.
Постоял на корме, наблюдая как алое солнце торжественно опускается в волжскую воду.
Ещё раз попытался найти Пашу, но он спрятался хорошо.
Прошло, наверно, часа два с половиной.
За дверью нашей каюты по-прежнему стояла пугающая тишина. Ключа у меня не было, на мои постукиванья никто не реагировал.
Я замёрз. Я готов был штурмовать и барабанить. Но постеснялся и снова пошёл мотать круги.
На этой раз я передвигался ещё медленней – будто в замедленной съёмке. Солнце уже утонуло. Ветер крепчал.
В коридоре, на диване для курильщиков, я даже попытался подремать, но тут нашёлся Паша и стал импровизировать стихами.
Мы зашли в бар, хлопнули по коньячку. И пошли спать.
«А, дезертир» – сонно встретил меня усталый Олег.
«Ну как, всё прошло удачно?» – то ли съязвил, то ли поинтересовался я у него.
«Более-менее» – Олег глубоко зевнул и быстро уснул.
Спали диск-жокеи в ту ночь очень крепко, как комбайнёры в страду.
А мне не спалось. И я снова отправился мотать круги по палубе.
Зависти к соседям я не испытывал. Испытывал, скорей, брезгливость вкупе с жалостью. Ведь как сказал Габриэль Гарсия Маркес, «Секс – утешение для тех, кто не нашел любовь».
А уж чего-чего, любви мне хватало. Просто не нашлось ещё человека для её реального воплощения…
Дворянская фамилия Домбровский
Начинать эту историю надо, наверное, с Шуры Л.
Шура был крепкий деревенский парень, такой же рыжий, как я, но года на четыре постарше и после армии.
Мы вместе отдыхали в зимнем маёвском оздоровительном лагере, где я прославился песнями, а Шура – тихими поисками спутницы жизни на одну ночь.
Жили мы вдвоём в одной комнате, и Шурино либидо этот факт воспринимало, видимо, как руководство к действию.
Несмотря на зиму, спал Шура без трусов. Возможно, так он готовился к предстоящему свиданию, до которого дело так и не дошло, хотя я был готов где-нибудь погулять полночи.
Утром мы, как идиоты, бегали на зарядку. Кроме собственно бега, делали разные парные упражнения. В том числе вставали спинами друг к другу, переплетались руками и, наклоняясь вперёд, поднимали партнёра на своей спине. Моим партнёром был Шура, и был он раза в полтора меня крупней. А потому при очередном поднятии всем весом перекатился мне на голову.
Я упал носом в лёд – сверху мою голову плотно прижимало мощное Шурино тело.
Так я познакомился с лагерным врачом, чудной женщиной Светланой Михайловной, вдовой заведующего кафедрой систем жизнеобеспечения космонавтов.
Светлана Михайловна прекрасно восстановила мой нос, мы подружились, и она стала деятельной поклонницей и пропагандисткой моих песен.
С её лёгкой руки я стал выступать по разным хорошим компаниям.
Водила меня Светлана Михайловна и в только что реанимированное Дворянское собрание. При этом она прожужжала мне все уши о важности генеалогии. Из её рассуждений выходило, что приличный человек обязательно должен иметь дворянские корни.
А поскольку я, по её мнению, человек не только приличный, но и талантливый (да чего уж там скромничать – гениальный!) – я не просто должен, я обязан иметь дворянские корни.