Страница 9 из 78
– Эрика Леонард Джеймс. Пятьдесят оттенков серого.
Все давно спят, а я всё думаю о том видении, когда я хотела ударить Милу. Я видела кулак этого грубого мужчины. Видела злобу в его глазах. Видела его чистый, выглаженный пиджак. Слышала его крик и чей–то плач. Я не видела его лица и больше всего на свете боюсь, чтобы он не оказался моим отцом.
Я не помню родителей. Мне сказали, они погибли в аварии, которая зачем-то пощадила меня. Я осталась в живых, но жива ли я на самом деле? Я не помню их имён, голосов, лиц. Я не помню ничего, до того момента, как проснулась в белоснежной палате больницы с ужасной болью в голове и швом на спине. Тогда–то мне и сказали, что меня зовут Надежда, а своих родителей я больше не увижу. Скучаю ли я? Может быть. Иногда. Трудно скучать по тому, чего ты не помнишь. И… Сказать честно… Те обрывки воспоминаний, которые изредка ещё навещают меня, не оставляют сомнений, что мои мама и папа не были родителями года.
Дверь в спальню начинает скрипеть и меня освещает тонкий лучик света.
– Надежда?
Я вскакиваю с кровати. Тётушка пальцами показывает мне, чтобы я шла за ней. Я не пойду. Я буду стоять здесь, на месте. Я приклеена к этому полу. Я никуда не пойду. Я иду за ней. Мы поднимаемся по лестнице, на которую никому не позволено подниматься, ведь она ведёт к двери в комнату тётушки. Зачем она ведёт меня туда? Только бы не очередное наказание. Только не это.. Неужели того, что она меня выгнала оказалось недостаточно? Она хочет меня убить? Не-ет, ну что за глупости. Пора прекращать себя накручивать.
Она выходит на крохотный балкон и замирает. Я выхожу туда вслед за ней и чувствую, как кожу приятно обдувает лёгкий прохладный ветерок. Небо ясное, тёмно–синее, набитое сверкающими звёздами. Того и глади, навалится на меня своей тяжестью.
– Ты уже собрала вещи?
– Да, тётушка.
– Теперь ты можешь называть меня Ларой.
Мурашки пробежали вдоль ноющего шрама. Ужас, любопытство, отвращение и другие эмоции, резкие, дикие, пульсировали в висках и дрожали в пальцах рук.
– Тётушка… Лара, вы хотели со мной поговорить?.. Наказать меня?
– Нет, Надежда, я не собираюсь тебя наказывать. Я только хотела… показать тебе кое-что. Но, боюсь, это больше не важно. Надо было поговорить с тобой раньше, милая. Теперь всё это не имеет значения.
Она назвала меня милой? Если, когда-то я и умела говорить, то этот дар у меня отобрали. Рот открывался и закрывался, как у рыбы, выброшенной на берег, но тётушка не видела. Она стояла ко мне спиной, смотрела на звёзды и, кажется… плакала.
- Прости, Надежда. За всё. А теперь иди спать. Это твоя последняя ночь здесь. Завтра для тебя наступит новый день и новая жизнь.
– Да, тётушка, – больше я не решаюсь звать её по имени.
Что-бы посмотреть на меня, ей приходится полностью повернуться в мою сторону. У неё массивная шея, да и всё остальное тело выглядит очень плотным. Как можно быть такой упитанной в месте, где хлебные крошки на вес золота? Чем она больна?
- Называй меня Лара, - устало говорит она, - Спокойной ночи.
Я выхожу из её комнаты в смятении, смущённая её словами, тоном, отношением. Где та злая женщина, которая никогда не жалела меня, никогда не давала поблажек, никогда не давала повода думать, что среди её складок пряталась человеческая душа?