Пустыне снится снег

– Я хочу большего, Ашри. Прости меня. Знаю, я воспользовалась твоим доверием, и веду себя как школьница… Но это не очередная эмоция. Не только лишь желание. Это чувство настоящее. Мне страшно снова довериться мужчине, но рядом с тобой я ощущаю себя целостной, правильной, верящей в чудо… – Я отважилась взглянуть ему в глаза: Ашри внимательно, напряженно слушал. – Я не играю. Не издеваюсь. У меня и в мыслях не было обманывать тебя изначально. Так получилось, и мне хочется быть с тобой честной.

– А ты знаешь, на что идешь, лапка? – тихо спросил он, не мигая на меня глядя.

– Нет, наверное. У меня ни с кем не было по-настоящему серьезных отношений.

– Мира, я не из тех, кто изменяет свои решения. 

У меня все внутри упало, и сердце потухло, забывая свой привычный ритм. Ну все, сейчас расплачусь. Привыкнув убегать, я хотела покинуть кухню, но Ашри продолжил:

– Поэтому скажу тебе так: если ты и правда готова стать для меня возлюбленной, придется тебе принять и то, что я буду вести себя иначе.

– А? – растерянно произнесла я.

– Моей изначальной целью было позволить нам обоим решиться на большее. Я видел, как ты боишься, и предложил дружбу, надеясь, что со временем ты почувствуешь то же, что сразу ощутил я.

Серебро его глаз стало ярким и светлым, а в моем сердце снова поселился пушистый комочек счастья.

– Я тебе сразу понравилась?

– Да. Увидел тебя возле офиса, заинтересовался, чем ты занимаешь в нашем «Оазисе». Я не выбираю одними лишь глазами, Мира, хотя, признаюсь, был пленен твоим обликом.

– Спасибо, – тихо сказала я.

– Я узнал от Ильрэз, с которой мы давно знакомы, что вскоре вам предстоит выступать, и, конечно, решил посетить фестиваль. Наш первый разговор стал решающим – я понял, что ты не просто красивая юная девушка, но и та, с которой мне хорошо общаться и улыбаться. Я ведь не слишком-то улыбчивый, но, когда ты рядом, забываю о серьезности. Однако меня смущало то, как ты относишься к Гаяру.  

– У нас ничего нет! – поспешила сказать я, и Ашри взял меня за руку.

– Знаю. Но могло быть. Поэтому я попросил его тебя не компрометировать. Он – соблазнитель, Мира. Если женщину захочет, пусть даже на одну ночь, непременно своего добьется. А я не собирался этого допускать.

– Он сказал, что опекает меня из жалости.

– Да, так и было. Но он любовался тобой, поверь.

– Но не стал бы совращать! – возмутилась я. – Или стал бы?

Ашри коснулся моего запястья.

– У тебя красивые руки. Ты нежна, задумчива, во многом осторожна. Для Гаяра такое сочетание ново, необычно. Он предпочитает страстных, опытных, зрелых.

– Как Ребекка? – осторожно спросила я, потихоньку дурея от его ласковых прикосновений.

– О, насчет нее все ошибаются. Она ведь отличная массажистка, и часто у него дома бывает, даже ночует. Они не любовники, и никогда ими не были. И не станут, – добавил он, улыбаясь моему удивленному лицу.

– Гаяр – любитель пошутить.

– Он постоянно это делает. Даже мне не всегда удается его раскрыть. На самом деле, нечему тут радоваться: после того, как Гулима его предала, он просто закрыл истинного себя ото всех, а от женщин особенно. Настоящего Гаяра Дэя никто, кроме самых близких, не знает. Даже я его теряю, и боюсь, что друг никогда уже свое счастье не обретет.

– Но его как будто все устраивает. Он сказал, что ждет, когда любимая одумается…

– И зря. Потратить на ожидание лучшие годы – глупость. Тем более что Гулима очень любит своего мужа. Но мы отклонились от темы, Мира.

– Ты хочешь сказать, что я и тебя настоящего не знаю?

– Ты не знаешь, каким я стану, когда ты позволишь любить себя.

Я сглотнула. На него было приятно смотреть, его было приятно слушать и ощущать… Оставалось преодолеть мой страх прикосновений, хотя, кажется, Ашри быстро с ним расправился.

– Я готова, Ашри. Я тебе доверяю.

– Значит, позволишь мне ухаживать по-настоящему?

– Но ты и так предельно замечателен!

Он хмыкнул.

– Я был предельно сдержан, Мира.

– Мне казалось, это в твоем характере.

– Да, но не в страсти.

У меня пересохло в горле: он смотрел на мои губы, и я почему-то совершенно не боялась предстоящего поцелуя. Наоборот, жаждала его. Между нами с Эдуардом никогда не было ни настоящей нежности, ни трепета, ни дрожащего, головокружительного возбуждения. Прочь мысли об этом говнюке! Я сжала широкую ладонь Ашри.

– Ты подскажешь мне, как?

– Я помогу тебе всегда и во всем, Мира. Теперь самое главное, что мы вместе, и трудностей я не боюсь.    

– И то, что я могу быть нечистой, тоже?

Я и пикнуть не успела, как оказалась у него на коленях.

– Если Сорский не просто избил, но и изнасиловал тебя тогда, я сделаю так, чтобы он никогда не вышел из-за решетки. Но считать тебя нечистой… Мира, ты что за глупости себе в голову втемяшила?

– Их там много, – смущенно пробормотала я. – И многие сидят так глубоко, что не вытащить.

– Ну, я найду способ, а пока что скажи, удобно ли тебе в этих вещах? Я мог что-то важное забыть.

– Мне все нравится. Очень удобно! А дома сильный разгром? Лучше бы мне поскорее там убраться.

– Мы поедем туда ближе  вечеру, ладно? Я, как мог, прибрался, но лампу уже не починишь, и он, когда уходил, в гневе кое-что попортил. Но в целом все хорошо, и за домом постоянно наблюдают.