Пустыне снится снег

И все-таки боль была ничем по сравнению с отчаянием. Самое страшное, что я жила, а те, кто находился в самолете, погибали. Им оставались жалкие секунды. Несправедливо, неправильно! Я должна была сидеть сейчас рядом с любимым, быть с ним в эти страшные мгновения, держать за руку… Я должна была умереть вместе с ним, но вместо этого валялась на холодных черных скалах высоко над морем.

И рыдала, моля высшие силы не дать этому случиться. Пыталась встать, что-то ненужное предпринять. Но птица потеряла крыло и исчезла средь тумана, смешалась с серой далью, и мне лишь почудилось в шепоте ветра прощальное слово «Люблю».

Вот и не стало нас. Закончилось настоящее, и сама мысль о будущем была мне ненавистна. Да, Ашри мог выжить. Скорее всего, выжили и еще люди… Но это было лишь утешение ослабевшего, замершего в ужасе сердца. А потом я поняла, где нахожусь, и содрогнулась от нового страха.  

Вокруг были не просто темные скалы – каким-то неведомым образом меня занесло в Черногорье. Я стала пленницей этого места и времени, и боялась более всего не умереть по-настоящему. Ведь если бы я погибла тоже, то смогла бы встретить Ашри за чертой… А вдруг он был жив? Слабая надежна упрямо сражалась с отчаянием и выиграла: я заставила себя подняться во весь рост и оглядеться.

Впереди был высоченный обрыв, позади – хвойный лес. Мрачное, холодное место, которое не умело дышать. Я понимала, что бессмысленно пытаться добраться до места крушения, но пошла вдоль берега все равно. А вдруг они доплывут сюда? Вдруг спасательный самолет заметит меня и подберет?

Ашри не мог погибнуть. Я повторяла это про себя, зная, что смирение приведет к такой обширной боли, что мое сердце погибнет. Нужно было идти. Не важно, куда, главное, что шагами собирать себя заново, латать дыры в душе, побуждать тело к теплу. Нет, сначала следовало перевязать рану. Я сделала это куском прежде красивого платья, выругалась, завопила, рванула к краю… но не бросилась вниз. Нет, во мне еще оставалась жажда жизни.

Выберусь отсюда, чего бы это ни стоило. Снова обниму Ашри и всех, кто мне дорог. Не сдамся, даже если придется пожертвовать своей душой! Жалкая гордость обреченного. Невнятная попытка человека, который нем, слеп и глух.

Черногорье убивало меня медленно. Я не могла сделать хорошую перевязку, и потеряла много крови. К тому же одна из туфель где-то слетела, а вторая не подходила для лазания по горам – натирала ногу. Каблук вскоре отвалился, зато без него стало удобней шагать через лес.

Я прежде не видела таких деревьев. Они не были засохшими, но и живыми их назвать было сложно. Словно в серые саваны одетые ели, покрытые жуткой паутиной кусты можжевельника, неподвижные бледные сосны. Бесцветное, бездыханное место-призрак. Я никак не могла понять, куда дальше идти, а потом подумала, что, если разведу достаточно большой костер – меня увидят издалека.  

И все-таки везение не до конца покинуло меня – едва наступила ночь, как где-то в глубине гор, хорошо видимая, зажглась теплая звезда огня. Не знаю, что это было – древний маяк или факел, – но я как будто коснулась новой надежды. Ковыляла всю ночь, и, к счастью, нашла воду. Хорошо, что она была питьевой, хотя и очень холодной. Не хватало еще горло застудить…

А огонь приближался, становился ярче, и, в конце концов, я добралась до узкой квадратной башни. Она была высотой в пять этажей и на вершине приютила что-то вроде огромной лампы. И правда как маяк, вот только странный, такой же призрачный, как все остальное.

Однако он мог помочь. Наверняка его свет привлечет спасателей.

– Здравствуй.

Я напугалась до полусмерти: человек. Спокойные интонации, голос глухой, безразличный.

– Где вы? – выговорила я.

– Посмотри внимательно.

Женщина стояла возле каменной стены и сливалась с ней.

– Кто вы?

– Пленница, как и ты.

– Мой самолет разбился, я не знаю, как попала сюда, и мой…

Она подняла руку:

– Не объясняй. Ранена?

– Да. Крови много вытекло.

– Идем в поселение, покажешься врачу.

– Куда?

– Туда, – кивнула она. – Я дежурила на маяке на тот случай, если кто-то появится. Когда гроза, часто людей выбрасывает из воронок.

– Но нам нельзя уходить далеко! Там, на берегу, спасательные вертолеты…

– Этот огонь создали давным-давно, в надежде на то, что он будет заметен, – сказала женщина. – Вот только все бесполезно. Ты не первая, кто не хотел уходить, и не первая, кто задает вопросы. Однако у меня нет желания на них отвечать. Хочешь, оставайся здесь и продолжай истекать кровью. Или идем, а потом вернешься, если останется желание.

Я решила, что показаться врачу необходимо, или мне грозило вовсе не дожить до встречи с Ашри. Глупо было бы не поверить женщине, такой же серой и призрачной, как весь окружающий мир.

– Хорошо, благодарю вас.

Хотелось задать уйму вопросов, но незнакомка, судя по всему, не хотела общаться. Идя за ней, я посмотрела на свои руки: все еще яркие, и платье голубое. Почему-то собственная цветность приносила успокоение.

А потом среди леса показались несколько разномастных домов – из камней, и срубовых, и даже сплетенных из ветвей и покрытых мхом.

– Поселение Пропавших, – сказала женщина. – На данный момент здесь живет около полутора тысяч человек. Это – главная улица, там – храм. Тебе сюда, в больницу.

Она направила меня к невысокому, кривоватому крыльцу.

– Спасибо, а не подскажите?..

– Задавай свои вопросы врачу, – перебила женщина. – Прощай.

Я послушно постучала в серую дверь, однако никто не ответил.