Пустыне снится снег

– Именно. Думаю, все вместе звучит примерно так: «Не жди рассвета против тьмы. Сажай цветы на доброй почве. И ожидай войны, где боль – лекарство против силы ночи».

– Ничего себе ты срифмовал! – удивленно воскликнула я.

– Нас этому учили. Не просто знаки толковать, но делать это красиво. Я по привычке, – как будто смутился мужчина. – Хотя не важно. Главное, что само предзнаменование весьма тревожное, и Гаяр обязательно должен сам его увидеть.

Я сделала множество снимков, затем снова повернулась к мужчине.    

– Но Ашри, неужели нам и правда стоит опасаться войны? Когда, с кем?

– Не знаю точно. Не уверен и в том, что это предостережение касается Тальмии. В любом случае, давай смотреть дальше.

Мы провели в мерцающем полумраке около трех часов, и под конец у меня в голове заварилась густая и вязкая каша, которую предстояло долго расхлебывать. Предсказания были противоречивыми, путаными, иногда нам попадались надписи, на первый взгляд, совершенно лишенные смысла. Порой на стенах или колоннах было выбито или написано всего одно огромное слово, и, чем глубже мы спускались, тем более затейливыми становились начертания символов.

– Такое чувство, что, спускаясь вниз, они либо сходили с ума, либо обретали высшие знания, которые нам не понять, – сказала я. – И света здесь больше. Камень удивительный! Не понимаю, его зарядили магией или он сам по себе такой?

– Умение совмещать энергии – тоже одно из утраченных знаний. Кликсы прошлого могли поместить огонь внутрь гранита и навсегда сделать камень горячим, или напитать влагой воздух, сотворив так называемое постоянное облако. Если к тому же они добавляли туда частицу света – получалась домашняя туча с радугой.

– Не могу привыкнуть ко всей этой невероятности… Она прямо передо мной, манит взор, дразнится тайнами, а я никак не поверю. Наверное, во мне говорит тальмийская кровь.

– Но ваши лидеры признают волшебство, – напомнил мужчина.  

– Называя его сверхъестественным, аномальным, и каким угодно еще, но не привычным. И, кстати, я до сих пор не понимаю, зачем понадобилась здесь? Ты отлично знаешь дивноречье, Мадд и Атх, судя по всему, тоже. Мог бы поехать без меня.

– Мог бы, конечно, но есть одно «но» – ты трактуешь символы несколько иначе, чем принято. Гаяр поначалу говорил, что это нехорошо, а потом сам же восхищался, что смог найти подобного переводчика.

– До меня не доходит, – глупо улыбнулась я.

– Не торопись, сейчас дойдет. Ты говорила, что училась у прабабушки?

– Угу.

– А ее, скорее всего, учила ее прабабушка. Особые знания передавались в вашей семье из поколения в поколение, и это – уникально. Ты, раданка, тальмийка, но туара, носитель ценнейшей информации, знаний, «вед», о которых даже нам в академии не рассказывали. К тому же ты шахрэя, и умеешь разговаривать с иными сферами. Колдовство и знания – о, это бесценная смесь. Без тебя я бы не справился, поверь. Ты можешь подметить то, что мы не увидим, найти нечто особенное.

– Но пока что я ничего не увидела…

– Не спеши, лапка, – усмехнулся он. – Ты такая стремительная… В любви тоже, кстати.

Я слегка покраснела, и Ашри тотчас добавил:

– Это комплимент.

Он обнял меня, и я, посмеиваясь, сказала:

– Мы друг друга постоянно нахваливаем.

– Не вижу ничего плохого в справедливой похвале.

– Это не плохо, но для меня уж точно непривычно… Я еще хотела спросить: ты с ребятами все обсуждал каких-то духов и энергии, что могу нас здесь ждать, но я ничего не чувствую и не вижу.

– Я бы соврал, что ничего и нет, но на самом деле они вокруг, просто для тебя невидимы.

Я сглотнула, поборов желание осмотреться внимательнее.

– Ладно… Хорошо. То есть не очень, наверное.

– Переживать точно не стоит, – сказал мужчина. – Они не опасны. Это своего рода стража, которая нападет, только если мы проявим агрессию и попробуем навредить этому месту. Идем, Мира. Нам осталось осмотреть еще один зал. Он самый маленький и, полагаю, самый важный.

Я не знала, чего ожидать, и, кода мы попали в бархатную, заполненную лишь крохотными точками света, темноту, сразу подумала о бескрайних просторах вселенной.

– Это не современный дизайн… В древности красоту понимали иначе.

Говорить получалось только шепотом, и Ашри также тихо ответил:

– Им не было нужды следовать моде, они просто творили.

Мы прошлись по небольшой пещере, освещая стены и пытаясь сделать снимки, но свет не помогал, и сфотографировать что-либо не выходило. Я попробовала начать снимать, но камера отказывалась нормально работать.

– Защитное поле, – сказал Ашри. – Ладно, придется запоминать.

– Что именно?

– Все. Особенно обрати внимание на то, как расположен свет.

Я посмотрела и поняла, что он прав.

– Как будто карта неба!

– Да, но не нашего, – многозначительно сказал Ашри.

– Все-таки хорошо бы как-то это дело заснять… Знаю! Ты ведь умеешь рисовать?

– Я умею чертить, – улыбнулся он. – Но и наброски делаю, конечно, при необходимости.

Когда Ашри закончил рисовать, мы убрали ценные бумаги в рюкзак.

– Теперь все?

– Да. Полагаю, мы нашли то, что искали.

Несмотря на красоту храма, мне было внутри трещины неуютно и тревожно. Чудился шепот древних тайворов, которые пытались что-то объяснить, и казалось, будто они провожают нас к свету, чтобы дать с собой частицу тьмы… Попутно мы заглядывали в разные небольшие комнаты, и Ашри рассказывал, как, по предположениям Мадда, тайворы творили внутри горы.