Страница 28 из 49
Ветер трепал его волосы, а он все не мог оторвать глаз от горизонта, где вновь разливался кровавый рассвет. Здесь, на Ястребиной горе, рассветы казались ярче, чем где бы то ни было на земле. А впрочем, что на этой земле он видел, кроме своей Ястребиной горы?
Он проснулся оттого, что очень остро почувствовал ее дыхание на своей щеке. Они так и заснули – сплетясь телами. Странно… так странно… Он любил ее. Он понял это в то мгновение, когда увидел ее в конюшне в первый же вечер. Между ними было нечто, что нельзя разорвать. И она тоже любила его – невозможно было поверить, что это что-то иное, не любовь. Но при этом в ее сердце он слился с образом покойного мужа… Да, люди сумасшедшие! Все до единого! Люди ищут любовь там, где может быть только отчаяние и смерть. Да, они готовы стать уязвимыми ради единственного мгновения счастья. И все равно, что боль после будет еще страшнее. Все равно…
Он очень долго смотрел на нее в полумраке. И знал, что им отведены крохи… И она всегда будет звать его чужим именем. А он всегда будет желать, чтобы любила она его. Его, а не того, который умер. И всегда будет смиряться с той ее любовью, которая оказалась сильнее смерти. Господи… чьей смерти? Сержа де Конфьяна или его собственной? Может быть, это знамение? Предвестник? Что ж… Наверное, это было бы освобождением… И единственное, с чем ему страшно расстаться – так это с ней.
Он выбрался из-под шкуры, боясь разбудить маркизу. Оделся в полутьме и, бросив последний взгляд на Катрин, вышел из комнаты. Поднялся по винтовой лестнице и выбрался на крышу башни, где была смотровая площадка – его собственное гнездо якула.
- Все готово, - услышал он голос Шаню.
- Никталь уже пришла?
- Где ж ей быть? Прибежала. Она для тебя что угодно сделает, Якул.
Он пожал плечами. Те самые первые дни, когда он вынырнул из пропасти, определили все. Никталь спасла его, дала ему новую жизнь. Если бы у него была мать – и та не сделала бы столько. Но, Господи… Иногда он ненавидел Никталь за собственное спасение. Потому что жизнь его была пыткой. Он делал то, чего не хотел, жил с людьми, которые были ему чужими, и вырваться из этого ада не мог. Что-то держало. Будто здесь эту гору обнесли стеной, которую видел только он один. И только его одного она не пускала.
- Хорошо, - произнес Якул. – Тогда начинайте. Я скоро приду. Вино для висельника приготовили?
- Да он уже на ногах не стоит, - рассмеялся Шаню.
- Вот и славно. Пропадать не так страшно, - разбойник улыбнулся и подмигнул цыгану.
А после проследовал к люку вниз и спустился, считая ступени в подземелье. К упрямому рыцарю, который стал его собственным испытанием.
Шаги в коридоре и приближающийся свет означали для Мишеля наступление утра. И значит, пришло время новой казни. Этой ночью король заставил себя заснуть, изгнав всех призраков из мыслей. Он знал, что с каждым днем этих призраков будет становиться все больше. Но так и не придумал, как это изменить.
Мишель поднялся на ноги.
- Вы всегда были слишком настойчивы, маркиз, - проворчал он.
- Довольно! – холодно ответил разбойник. – Моя имя Якул. Зовите меня Якул.
- Даже Скриб звучало приличнее, - хохотнул Мишель.
- Трубадур, известный на все королевство… А вы, мессир? Вы так и не решили позволить мне помочь вам?
- Мне нравится ваше гостеприимство. Не хочу покидать вас раньше времени, - манерно кивнул Его Величество.
- Как вам будет угодно, мессир, - Якул не менее манерно поклонился. Слишком манерно для простолюдина.
Он распахнул дверь, вынул кинжал и кивнул пленнику в сторону выхода.
- Я полагаю, нет смысла и дальше ходить вокруг да около. Мы подготовили для вас новое представление. Все балаганные шуты в сборе. Ждут только вас и меня.
На дворе короля встретил резкий порыв ветра, бросивший ему в лицо горсть колючих снежинок. Тяжелый полумрак от затянувших небо свинцовых туч несколько скрывал приготовленный для казни помост. Все остальное, как и вчера. Петля в ожидании своей жертвы, безучастные зрители, которых, кажется, было меньше.
Мишель нахмурился.
- А где де Брильи? – неожиданно спросил он.
- Зарыт у подножия горы. Он был верен вам. И не заслужил того, чтобы по вашей милости болтаться здесь. Но, уверяю, когда черед дойдет до вас, вы будете очень долго раскачиваться на этом суку.
- Благодарю вас, буду ждать с нетерпением, - ответил Мишель и повернулся к дереву с петлей.
Якул напряженно проследил за его взглядом. А потом резко дернулся и посмотрел в сторону задворка, с которого Шаню тащил рыцаря, совсем не стоявшего на ногах. Этот был еще молод, силен… И наверняка счастлив служить у знатного господина, сделавшись гордостью своей семьи. А теперь у него отнимали жизнь по велению и прихоти людей, которых он не знал, и какие не имели к нему никакого отношения. Якул поморщился, глядя на ноги юноши, одетого в одну камизу. Когда ему на голову надевали мешок, он не устоял, упал навзничь. И Шаню, ослепительно улыбнувшись, выкрикнул:
- Перебрал ты, брат, эликсира храбрости!
- Зачем вы его напоили, маркиз? – не глядя на Сержа, спросил Его Величество. – Молодой де Вержи никогда не пил много вина.
- Это было его последнее желание, - усмехнулся Якул, в очередной раз пропустив мимо ушей «маркиза». - Точнее он просил еще и девку, но это, право, слишком.
Тем временем Шаню завел несчастного, уже даже ноги не волочившего, за помост, и вскоре втащил наверх, с трудом продев его голову в петлю – малый, кажется, уснул.
- Итак, мессир, вы по-прежнему будете молчать? – спросил Якул.
Ответом ему послужил вой ветра.
Взгляд Якула сверкнул яростью, и предводитель разбойников махнул рукой, давая команду рубить веревки на подпорах. Шаню ловко спрыгнул с помоста, а люди заработали топорами. Когда подпоры рухнули, тело свесилось и, раскачиваемое ветром, больше походило на тряпичную куклу.
- Его счастье, он даже ничего не понял, - процедил сквозь зубы Якул.
Его Величество посмотрел ему прямо в глаза и сказал:
- Мне жаль вас, маркиз. И жаль, что я не в силах вам помочь.
Как и вчерашним утром, Мишель развернулся и стал спускаться по лестнице в свою темницу.
- Мое имя Якул. Якул, - выдохнул разбойник, глядя, как Шаню торопится к валунам на краю горы вместо того, чтобы запереть пленника. – Мусташ! – яростно позвал предводитель.
Двое разбойников перерубили веревки на помосте, и Катрин зажмурилась. Сколько еще ей предстоит увидеть казней, прежде чем она решится хотя бы попробовать убежать отсюда?
Проснувшись поутру от скрипа двери, она долго лежала, подтянув ноги к груди и не открывая глаз. Он прав, она безумна. И в голову ей приходили безумные мысли. Сегодня ночью она изменила своему мужу со своим же собственным супругом. Сначала, боясь пошевелиться, Катрин прислушивалась к его дыханию, собираясь перебраться на лавку, как только уверится, что он заснул. И вдруг вспомнила… «…с дерева в него выстрелили из лука и пронзили самую грудь» Что случилось потом? Почему он остался здесь? Не имея сил покинуть его, Катрин лишь теснее прижалась к Сержу.
Открыв, наконец, глаза, маркиза долго смотрела в одну точку перед собой, ничего не видя. Вчерашние мысли вернулись снова, мучая отсутствием ответов. Может, Никталь знает, что произошло? Но где ее искать…
Она медленно поднялась с кровати и, закутавшись в шкуру, подошла к окну, чтобы вновь увидеть, кем стал ее муж – равнодушным убийцей. Но даже такой он ей дороже всего остального мира. И никогда никуда она от него не убежит. Потому что она безумна.
Дверь грохнула. И за спиной маркизы раздались тяжелые шаги. Катрин вздрогнула и обернулась. Вгляделась в лицо мужа, пытаясь понять, что он чувствует.
Якул же стоял, привалившись к стене, и обреченно смотрел на нее. Да, он был прав прошлой ночью, когда говорил, что он загнанный зверь. Никогда в жизни не был более загнан, чем в эту минуту.
- Вы видели? – глухо спросил Якул.
- Видела. Вам нравится, когда много зрителей?
- Нет. Мне не нравится.
Он будто с трудом отлепился от стены и подошел к Катрин.
- Это представление было не для ваших глаз, Ваша Светлость.
- Для чьих? – она отвернулась к окну, где по-прежнему болталось на ветру тело рыцаря.
- Для одного упрямца, который знает, что у него нет выбора. И все-таки выбирает.
- Разве вы не поступаете так же? – усмехнулась Катрин.
Якул посмотрел в окно и прошептал:
- В том-то самое страшное. У нас обоих выбора нет. Либо он сломает меня. Либо я сломаю его. И это будет означать гибель. Для каждого из нас.
- Отпустите рыцаря. Зачем он вам? Ради выкупа?
Якул криво усмехнулся.
- Ради выкупа, - легко бросил он. – Я ведь презренный разбойник, мадам.
Катрин повернулась к нему и быстро зашептала:
- Так уедемте со мной! Вы больше не будете нуждаться ни в чем и никогда! Будете жить в роскоши, никого не грабя и не убивая.
- Вы верите в рок, мадам?
- Вам нравится то, чем вы занимаетесь? – ответила она вопросом на вопрос.
- Господи, Катрин… Это моя жизнь. Пришедший из бездны не несет ничего, кроме бездны. Я не умею иначе.
- Откуда вы знаете?
Якул кивнул на окно, где так и болтался висельник. На щеках его заходили желваки. Казалось, он в бешенстве.
- У него спросите, - прорычал он.
- Я спрашиваю у вас. Вы пробовали оставить все это?
- А это вас не касается, Ваша Светлость.
Катрин отвернулась от мужа и пошла вдоль комнаты, по дороге сердито отбрасывая ногами все, что попадалось от вчерашнего беспорядка. Забравшись на постель, она с насмешкой спросила его:
- Здесь мое место, не так ли?
Он побледнел. Сжал кулаки. Потом разжал их. Медленно приблизился к маркизе и надменно проговорил:
- Я уже говорил вам – вы свободны. И вольны поступать по своему разумению. Но Боже вас упаси от того, чтобы соваться в мою душу. Испачкаетесь.
- С чего бы? Я уморила двух мужей. И чувствую себя прекрасно.
Он ничего не ответил на ее слова. Смерил ее, такую прекрасную, трогательную и воинственную одновременно, усталым взглядом и пошел прочь, как и она минуту назад, отбрасывая ногами в стороны все, что было опрокинуто на пол накануне. Дойдя до порога, Якул обернулся и бесстрастно сообщил:
- На закате я отправлю вас с провожатым в Трезмонский замок. Сами понимаете, среди бела дня моим людям путешествовать опасно.
И после этого вышел, громко хлопнул дверью, отделив, таким образом, себя от нее. И вместе с тем, та самая душа, в которую он велел ей не заглядывать, кровоточила.
- Коль я свободна, то не стану ждать вечера! Прямо сейчас и уйду! – зло крикнула Катрин ему вслед и, вскочив, стала быстро одеваться.