Трафарет вечности

    Вечером следующего дня Федор, Кузя и Леонид сидели на кухне у Ирины, и пили чай с пирогами. Обои были содраны, стены подготовлены под штукатурку и компания с чувством выполненного долга отдыхала. В дверь позвонили, и Федор пошел открывать - это Ирина вернулась с работы.

    - Здравствуй, Ириш.

    - Привет.

    - Приходи в себя, а мы - на кухне.

    - Спасибо, - ответила Ирина и Федор вернулся к друзьям.

    Пока он ставил чайник, заваривал новый чай, разогревал бифштекс, что компания специально припасла для зампрокурора города, Ирина переоделась и пришла на кухню, поприветствовать друзей.

    - Привет, мальчики.

    - Привет, - покивали «мальчики».

    - Ир, сколько ты хочешь за коллекцию? - в миллионный раз спросил Кузьма.

    Коллекция, о которой шла речь, была в свое время собрана дедом Ирины, Прянишниковым Алексеем Николаевичем. Он был известнейшим путешественником своего времени, и Прянишниковская коллекция минералов была собрана в самых разных и недоступных уголках мира. 

    Здесь были редчайшие породы и минералы, окаменелости и другие палеонтологические редкости, приводившие Кузьму в экстаз. Один только Наутилус размером с колесо «Камаза» чего стоил! А взгляд на запаянную в янтаре, идеально сохранившуюся двухметровую стрекозу девонского периода неизвестного науке вида, будил в палеонтологе непонятные ему самому чувства. Коллекция стоила баснословных денег, но Кузьма заплатил бы, не моргнув глазом. Но Ирина дорожила дедовским достоянием и продавать ничего не собиралась.

    - Кузенька. Я за коллекцию ничего не хочу. Я хочу ее достойно разложить по полкам. 

    - Хочу тебя огорчить. По полкам ее разложить не получится. Стена упадет, хоть и строили раньше на совесть, - заявил Федор. 

    - А что ты предлагаешь?

    - В кабинете нужно сделать три витрины, расположить в них самые ценные экспонаты.., - Федор пустился в тонкости той стратегической операции, что в просторечии называется «ремонт», Ирина внимательно слушала. 

    Кузя и Леня курили у окна и про ремонт слушали в пол-уха, иногда кивая. Федор изложил свои соображения насчет строительных фирм, материалов, дизайна. 

    - И я хочу, наконец, сделать в квартире камин, - закончил Федор давно начатую мысль.

    - Камин, это, конечно… У тебя не Манилов фамилия случайно? - невинным тоном спросил Кузьма.

    - Все тебе расскажи… Какая у меня фамилия.., - задумчиво ответил Федор, - В этой квартире, девяносто лет назад, был камин. Потом его заложили… И вот, что Ира, - встрепенулся Федор, - ломать стену будем мы сами, никому этого нельзя, кроме нас.  

    

    Бригаду строителей Федор прислал на следующий день. Мастера все осмотрели, ознакомились с планом Федора, небрежно начерченным на каком-то клочке бумаги, и полностью с этим планом согласились, к большому удивлению Ирины. Ремонт начался полным ходом. 

    Через неделю, в пятницу вечером Ирина разбирала вещи, что после выходных собирались перетаскивать в кабинет, когда раздался звонок телефона.

    Ирина подняла трубку:

    - Костромина.

    Внимательно слушая говорившего, она несколько раз удивленно покачала головой. Сказала:

    - Конечно, приезжай. Никаких затруднений, что ты!

    Она положила трубку и еще раз  покачала головой, вернувшись к вещам.

    Через четверть часа в квартире раздался звонок в дверь. Ирина пошла открывать. На пороге стояла молодая, очень милая женщина в легком плаще. Ирина ободряюще улыбнулась:

    - Проходи, Оксана, проходи. Я так рада тебя видеть!

    - Спасибо, Ир… Мне так неудобно.., - засмущалась Оксана.

    - Прекрати. Пошли на кухню. В квартире ступить негде.

    - Ой, да ты ремонт затеяла? - удивилась Оксана.

    - Да это Кузька с Федором, ненормальные! Я их попросила полки повесить, а они чего-то понапридумывали. Теперь вот - ремонт. Камин затеяли. Пошли на кухню.

    На кухне Оксана села за стол, Ирина начала готовить чай. Оксана осторожно выглянула в окно, смотря внутрь дворового колодца.

    - Что случилось, Оксана? - встревожено спросила Ирина. 

    - Я уж и боюсь говорить.… Решишь, что я… того.., - смущенно сказала молодая женщина.

    - Ой! - Ирина махнула рукой, - Мало, что бывает с людьми. Рассказывай, давай. Опять деверь? Я же сказала ему…

    - Нет, нет, ты что! - всплеснула руками Оксана, - Ты как с ним поговорила тогда, на похоронах, так с тех пор он про квартиру вообще не заговаривает.… Это у меня с головой… Ты лучше скажи… ты видела Кирилла… после того как он… умер?

    - Видела? Во сне? Каждую ночь…

    Оксана покачала головой:

    - Нет, Ир, ты прости меня… Не во сне.… На улице, в автобусе, в метро…

    Ирина пожала плечами:

    - Несколько раз. А что?

    Оксана, оживляясь, спросила:

    - Он на тебя смотрел, пытался подойти?

    Ирина растерялась:

    - Оксана, ты что? Просто обман зрения… Это я пыталась подбежать и видела, что это не он… Да что случилось-то?

    Оксана, от слов подруги, полностью потеряла присутствие духа:

    - Он приходит, Ир! Ходит под окнами.., - вымолвила она и бурно разрыдалась. Ирина обняла ее, начала гладить по голове.

    - Оксанка, это чьи-то дурацкие шутки. Кто-то над тобой так издевается. Нарочно старается сделать тебе больно. Успокойся…

    - Нет, нет…

    - Пей чай и расскажи мне все по порядку.

    Оксана, обжигаясь, выпила чай.

    - Да куда ты торопишься так? - удивилась Ирина

    - Я хочу до вечера… домой, ты прости меня, Ир…

    - Ты мне сначала расскажи, что случилось? 

    - Это недели две назад началось… Тогда я его первый раз увидела. Подумала - померещилось, мало что бывает… Это было в сквере… Потом я увидела его, когда выглянула из окна на кухне. Он стоял в арке и, мне показалось, смотрел на наши окна, но я не уверена, было темно…

    - Так, так, продолжай.., - подбодрила подругу Ирина.

    - А потом, я увидела его во дворе, когда вечером шла домой. Он… он меня тоже увидел… Он посмотрел на меня и улыбнулся…

    Оксана снова начала рыдать. Ирина как могла успокаивала ее, нашла в холодильнике валерьянку и накапала подруге лекарство.

    Оксана выпила настойку и продолжила рыдать:

    - Ты не представляешь, Ир, как это было страшно! Он бледный, осунувшийся, нос заострился, а глаза… как будто… как будто… 

    Ирина молча обняла ее.

    - Как будто он несколько дней не спал - кровавые, на выкате как-то… А взгляд какой-то страшный… Он протянул ко мне руку, а я убежала, я закричала!... Потом его не было несколько дней.… А вчера снова появился… Я видела, он смотрел на окна кухни…  Я боюсь…

    - Вот что, сегодня у меня переночуешь, а завтра мы.… Завтра воскресенье и Кузя не работает, поедем на  шашлыки к Кузьме. Сейчас я ему позвоню, - решительно сказала Ирина и, не дав подруге возразить, ушла из кухни. Из коридора раздался ее голос.

    - Привет, это я. Ты завтра, чем заняться собирался? Вот как? А если мы с Оксаной приедем? Отлично! Я пирогов испеку. Даже так? Тогда ватрушек… Пока.

    Повесив трубку, она вернулась на кухню:

    - Завтра с утра едем к Кузе. Давай ватрушки печь, у него уже Федор с Леней.

    Оксана вытерла слезы и смущенно спросила:

    - А Федя… Ты… нет?

    - Нет. Оксана! Он себе выдумал все это! Всю эту любовь. Он совершенно другую женщину любит...

    Совершенно не убежденная Оксана пожала плечами:

    - Извини. 

    Ирина кивнула. Вместе они начали доставать муку, соль, молоко для приготовления теста. Оксана очень хорошо знала кухню в квартире Ирины - они выросли в одном дворе и были неразлучными подругами в школе. 

    

    Утром Ирина и Оксана, приехали в Петергоф на электричке. Зайдя во двор Кузиного дома, они никого не нашли, и, поставив сумки на крыльцо, пошли вокруг дома, искать хозяев.

    Оксана, не разу не видевшая дома, принадлежавшего семье Кравченко уже три сотни лет, изумленно озиралась. Огромный трехэтажный особняк в Тюдоровском стиле под островерхой черепичной крышей с двумя мансардами, эркером, наружной галереей, облицованный шлифованным камнем, с четырьмя каминными трубами, производил ошеломляющее впечатление.

    Но больше, чем дом, ее воображение поразил заповедный дуб - небольшой, приземистый, в половину человеческого роста, но в три, а то и четыре обхвата толщиной. Он стоял, шевеля ветвями при полном безветрии, и даже, как показалось Оксане, делал приглашающие жесты. На летнем солнце сверкала златая цепь, обмотанная вокруг дуба. 

    «Надо успокоительного попить. Уже живые дубы мерещатся. На «нового русского» похож», - обреченно подумала молодая женщина.

    - А Кузьма кто?

    - Федин ученик. Докторант.

    - Он, что, миллионер?

    - Нет. Этот дом им и до революции принадлежал. Да ты дом внутри не видела! Ты бы решила, что он миллиардер! По-моему, его дед был революционером почище Троцкого… Я, Оксана, всего не знаю, про Кузьму.., - в этот момент они обошли дом и увидели просторный двор с гаражом и пристройками. Оглядываться назад причины не было и они не увидели, что дуб потихоньку поплелся за ними, натянув свою «привязь». 

    На середине свободного пространства Федор колол дрова, а Леня, у солидной постройки мангала, колдовал над уже горящими угольями. Кузи видно не было. 

    - Доброе утро, мальчики! - громко сказала Ирина.

    Федор обернулся и уронил полено:

    - Привет! А Кузька где? Я его на станцию отправил, вас встречать.

    - Разминулись, наверное.

    - Ага! Там шесть дорог и с поезда триста человек сошло?

    - Садитесь в шезлонги, - гостеприимно улыбнулся Леонид, встав так, чтобы шрам на лице не был виден Оксане. Федор сделал мысленную пометку.

    Оксана улыбнулась Леониду:

    - А помогать?

    - Ни в коем случае! - возмутился Леня, - Женщина на кухне - это же катастрофа!

    - Как я люблю за это холостяков! Оксана, знакомься, это Леонид, друг Кузи. Ленечка, это Оксана, моя лучшая подруга.

    - Очень приятно, - улыбнулась Оксана, Леонид поклонился, но с места не сошел.

    - Сердечно рад встретить Вас, сударыня. Сожалею, но я не могу оторваться от углей, что бы приветствовать Вас, как должно…

    - О! - вздохнул Федор, - Почему ты не поэт?

    Оксана и Ирина засмеялись. Первый момент знакомства был преодолен, и стало значительно легче. Усевшись в шезлонги, дамы стали смотреть на Финский залив. 

    - Ой, Федь. Я сумки поставила на крыльцо. Там пироги.

    - О! Сейчас же дорублю дрова и отнесу сумки на кухню.

    Леня, критически оглядел гору дров, уже нарубленную Федором:

    - Ты что, на зиму дрова заготавливаешь?

    - Ты же сказал, что тебе целая гора нужна? - удивился Беляев.

    - Ты уже две горы нарубил. Хватит уже. Неси пироги и  давай картошку.

    - Мы почистим…

    - Да мы уже почистили! Сидите смирно! - скомандовал Федор и с досадой спросил, - Да где Кузька?! 

    Поискав в карманах сотовый телефон, Федор достал его и набрал Кузьму.

    - Кузьма Петрович, ты где?.. И долго ты там намерен находиться?.. А они уже приехали, сидят перед домом, а мы пироги трескаем… Не-е-е-т, тебе не оставим. Вот еще, бездельников кормить. Давай уже, возвращайся!

    Спрятав телефон, засунул его в карман брюк и начал таскать дрова в гараж. Через несколько минут к дому подъехал пикап Кузи.

    - Девчонки, вы куда пропали? - спросил Кузя, выпрыгнув из машины.

    - Это не мы пропали, это ты исчез!

    - На одну минуту за вином зашел, а вы и тут как тут! 

    - Вино-то хоть купил? - спросил Федор, выходя из гаража за новой порцией дров. 

    - Купил, - кивнул Кузьма и ушел с большой сумкой на кухню. 

    

    Вечером, освоив разнообразное меню, в которое входили салаты, шашлыки, приготовленный Федором украинский борщ, привезенные девчонками пироги и ватрушки, вся компания сидела на веранде за обеденным столом, задумчиво рассматривая остатки кулинарных шедевров и, обессилено доедая последние куски мяса. 

    Роскошный сибирский кот Тиша подошел к Оксане, внимательно ее обнюхал и уже было открыл рот, как Федор ловко наступил ему на хвост, и вместо каких-то связных слов Тихон проорал что-то вроде: «Е-мое, Федя!», после чего ретировался на крыльцо.

    Оксана задумчиво проводила кота взглядом:

    - Ну, просто человеческим голосом сказал: «Федя…»

    - Он у нас и не то может сказать, если его вовремя не остановить, да, Тишенька?

    «Тишенька» что-то пробубнил в ответ и ушел, гордо подняв травмированный хвост.

    - Вы, Оксаночка, не обращайте внимания на Тихона, - вклинился в разговор Леня, - Он все время на том карликовом дубу сидит, наверно, тот какие-то дубильные вещества выделяет...

    - Поклевещи мне на кота, поклевещи, - беззлобно замахнулся на него салфеткой Кузьма.

    - Ой! Этот Ваш дуб, Кузьма Петрович…

    - Просто Кузьма. Лучше - Кузя, - в надцатый раз поправил Оксану Кузя.

    - Спасибо, - в тот же раз отозвалась она, - А вот дуб - его из всех окон одинаково хорошо видно… Как это возможно?

    - Он стоит в центральной точке сада, - пришел на помощь, не сообразившему, что соврать, Кузьме Федор, - Поэтому создается такой оптический эффект... Как на картинах - эффект взгляда. 

    Леня тут же подхватил тему и раскрыл перед не совсем убежденной Оксаной, целую палитру художественных средств, коими пользовались художники от раннего Средневековья до Возрождения, что бы придать пейзажу глубину и выразительность. Под занимательный рассказ Леонида Оксана и думать забыла про перемещения весь день слонявшегося по лужайке туда-сюда заповедного дуба.

    Дальше разговор пошел ни о чем, Леонид рассказывал Оксане о новой постановке в его театре, женщина с удовольствием слушала. Федор, сидя за столом и делая из салфеток самолетики, метко бросал их в Кузю, тот тщетно пытался увернуться. 

    Они не завидовали Леониду, помня, что сногсшибательная способность уложить любую женщину в постель, Лене была дана после того, как он утратил способность кого-то по-настоящему полюбить. Ирина нюхала сирень, стоявшую в большой напольной вазе. Кузя, так и не увернувшись ни от одного самолетика, встал из-за стола и включил телевизор. По местному телевидению начиналось интервью с Федором.

    Ведущая начала говорить:

    - Сегодня у нас в гостях - иностранный член Китайской и Венгерской академий наук, почетный член Британской академии наук, доктор медицинских наук, доцент кафедры гистологии Санкт-Петербургского медицинского университета Федор Михайлович Беляев.

    На экране появился Федор.

    Федор в телевизоре доброжелательно промолвил:

     - Добрый день, благодарю Вас. Я и забыл, что у меня столько регалий…

    Федор перед телевизором сказал:

    - Вот, вот, постыдились бы, доцент. Зато профессура у нас… доктора по совокупности!

    - А ты больше языком чеши, - заметил Кузя.

    - Это про что же? - спросил Федор.

    - Да хотя бы про тестя главного, - начал обличительную речь Кузьма, но развить тему ему не дали.

     - Да тихо вам, интересно, - сказала Ирина.

    Федор в телевизоре продолжал говорить:

    - …Притом, что участились случаи суицида. Да, объяснить возможно все, что угодно, чем угодно… Вампиры! Разве гидрогеология может сравниться…

    Ирина повернулась к Кузе:

    - Да, с этой стройкой… Там до сих пор к этому месту подходить боятся. Хорошо, что вы свод за собой обвалили. 

    Федор пожал плечами:

    - Это все ерунда, вот несчастные жители того строящегося дома будут…

    Леня не стерпел, внес предложение:

    - А мы там агентство откроем. Чистим карму, изгоняем полтергейсты… Зомбируем тещу…

    Оксана добавила:

    - Свекровь. Вот тогда отбоя не будет от ваших услуг. 

    Все засмеялись, Ирина, знавшая про отношения Оксаны со свекровью, только головой покачала.

    В телевизоре продолжалось действо с участием Федора. Ведущая, уже открыто кокетничая, спросила:

     - Федор Михайлович, вы также являетесь признанным экспертом по так называемым «паранормальным» явлениям…

    Федор, оставаясь совершенно равнодушным к попыткам телеведущей, пожал плечами:

    - Я, с вашего позволения, являюсь признанным экспертом по разумным объяснениям этих так называемых «паранормальных» явлений. Если вы знаете, существует такое понятие как «Бритва Оккама». Не надо придумывать объяснений тому, что и так ясно.  

    Ведущая всплеснула руками:

    - Ясно? Вот, например, необычные явления в районе Черной речки, очевидцы утверждают, что перед этим в районе были вампиры.

    Федор, сидя перед телевизором, вздохнул:

    - Все интервью эта сумасшедшая пыталась меня соблазнить… Я ей, на следующий день, зеркало прислал, в подарок. 

    - Да она ничего.., - заметила Ирина, скосив глаз на Федора, - Считается самой модной Питерской ведущей.

    - Это она с экрана ничего. А вблизи… Штукатурки на ней было… А мода проходит. Кто сейчас помнит о фижмах, Ирочка?  

    Федор в телевизоре, между тем, развивал свою мысль, все также улыбаясь:

    - Очевидцы вампиров? Я бы хотел поговорить с ними. Я никогда такого не видел.

    - Никогда? - удивился Кузя, - Никогда не видел вампиров?

    Федор, сидя перед телевизором, покачал головой:

    - Тех, что оставляют свидетелей - никогда. 

    Сказав это, он встал из-за стола, и пошел к стене, где всегда висела старинная гитара. Он взял ее, уселся на большую софу у стены, тронул струны и начал петь. 

    Испанская серенада, зазвучав в доме у северного моря, унесла слушателей в южные горы, где стоит большой сумрачный замок, где каждое утро, как только взойдет солнце, на самую высокую башню восходит прекрасная дама. Она стоит и смотрит на дорогу, по которой должен вернуться ее возлюбленный, десять лет назад уехавший сражаться с маврами. Она знает, что все, что ей рассказали о его героической смерти - ложь, и если она будет ждать его, он вернется.

    Федор пел на испанском, но слушатели каким-то волшебным образом понимали его слова и сопереживали им, а их сердца наполнялись покоем и каким-то чувством, что отдаленно походило на счастье. А Леонид слушал, затаив дыхание, и не ощущал, как тает в душе лед искусственного бесчувствия.

    

    Поздним вечером Федор с Оксаной, Ириной и Леней подъехали к дому Оксаны. Оксана и Леня вышли из машины за пару кварталов и, попрощавшись с друзьями, пошли пешком. 

    Леня, понимая, что Оксана чего-то боится, предложил:

    - Оксана, я провожу тебя, до двери квартиры. Ты не против?

    - Нет, - почему-то смутилась Оксана. 

    Они поднялись по лестнице до двери.

    Леня улыбнулся:

    - Ну, дверь заперта?

    Оксана кивнула, снова смутившись:

    - Заперта, спасибо.

    Она достала ключи и начала открывать дверь. Леня, решив быть сегодня благородным рыцарем, изящно поклонился и сказал:

    - Ну, я пошел!

    - Спасибо, Леня! - улыбнулась Оксана.

    Леня сбежал по ступенькам, не дожидаясь, когда женщина откроет дверь. Оксана открыла квартиру и зашла в нее. В коридоре, у самой двери, стоял умерший два месяца назад муж Оксаны. При виде жены он страшно ей улыбнулся. Увидев такое, женщина закричала и без чувств упала на пороге. 

    Этот ужасный крик услышал Леня. Он вихрем взлетел по лестнице. Войдя в полуоткрытую дверь, он с ужасом увидел лежащую на полу Оксану. Живого мертвеца уже и след простыл.

    Взяв на руки бесчувственную женщину, он перенес ее на кровать, и неумело от странного волнения, начал делать ей искусственное дыхание «рот в рот». 

    Оксана начала приходить в себя. Леонид с удовлетворением отметил, что все сделал правильно и решил продолжить лечение… За что получил от нее крепкий удар по щеке. 

    - Господи! Ты здесь откуда?

    - Ты кричала. Ты упала в обморок, - объяснил Леня, массируя «травмированную» щеку.

    - У меня что-то с нервами, - Оксана обессилено опустилась на подушку, - Мне показалось, что Валерий пришел… за мной…

    

Глава 10.

    За семь лет до описываемых событий.

    Кирилл Костромин сидел в кабинете, работая с какими-то бумагами. Неожиданно зазвонил телефон. Он снял трубку.

    - Костромин слушает.

    Внимательно выслушав говорившего,  сказал:

    - Конечно. Я внимательно изучу и дам заключение. 

    Положив трубку, он повернулся к компьютеру, получил электронную почту, дал команду на печать. Из принтера на его столе появилось несколько листов бумаги. Полковник взял их, и начал внимательно читать. Потом прочел еще раз, затем он поднял телефонную трубку и набрал номер.

    - Майор, поднимитесь ко мне.

    Положив трубку, он некоторое время перечитывал бумагу. Через несколько минут раздался стук в дверь.

    - Войдите.

    В кабинет зашел высокий, широкоплечий мужчина в штатском. Остановившись у двери, официально сказал:

    - Здравствуйте, Кирилл Андреевич.

    - Присаживайтесь, Михаил, - кивнул Костромин, - Читайте.

    Михаил подошел к столу, взял протянутый ему документ, сел за стол и погрузился в чтение. Затем поднял глаза на полковника:

    - Прошу прощения, но это какая-то мистика… 

    - Нет, нет, Михаил, никакой мистики, - пожал Костромин плечами, - Через неделю в Алтайском крае у входа в пещеру Аяк, высоко в горах встретятся три человека. Один из них - лингвист из Германии, другой - зоолог из Франции, третий - русский врач, специалист по различным патологиям. Все трое - великолепные бойцы, а встретятся они с внуком Ди Лянпо, всемирно известным мастером боевых искусств и основателем философской школы Вечного Преобразования. Наш соотечественник, в свое время, у него учился. Эти трое, несомненно, с помощью кого-нибудь из учеников Ди, проникнут в закрытую часть горы и вынесут оттуда некий артефакт. Книгу, листок пергамента, ручку от метлы - неважно. Важно другое - мы должны заполучить этот артефакт, постараться никого не убить и не нажить себе врагов в лице этих ученых, а также убедить их в том, что артефакт уничтожен. Ваши комментарии?

    - Если бы это кто-то другой сказал… Кирилл Андреевич, но ведь это все не правда?

    - Ха, - Костромин сделал ладонью неопределенный жест, - У всех такая реакция, Миш. И я тоже заскулил, когда услышал об этом впервые. Правда в том, что в обычных обстоятельствах мы бы даже помогли этим людям. Если бы они попросили нас, конечно. Но обстоятельства, к сожалению, уникальны. Есть мнение, что эти трое намерены выкрасть из сокровищницы Янь-Ло Вана рецепт эликсира бессмертия… Вот так-то вот.

    - Мы должны захватить рецепт эликсира? И при этом не… поссориться с… этими людьми?

    - Да, именно. С ними нельзя ссориться. А уж убивать их и вовсе нельзя. Слишком их мало осталось.

    - Да кто они такие?

    - А черт их знает… Ведьмаки. Нет… Ведьмаки - их подручные… Они охраняют людей от проявлений многих сил, которые принято называть сверхъестественными.  

    - Можно попроще?

    - Ой, попроще… Пока не увидишь их в деле, все объяснения кажутся слишком сложными…  На самом деле… Они чувствуют то, что в старые времена называли нечистой силой. 

    - Чертей, что ли?

    - Вот именно, вот именно… И не только... Они охраняют нас от… нас самих.

    

    Через неделю.

    Федор и еще двое мужчин стояли у входа в пещеру, сторожко осматриваясь по сторонам.

    Один из спутников Федора держал в руках широкую сумку, в которой что-то извивалось, а второй сжимал в руках книгу. Федор держал в руках нунчаки, легонько ими поигрывая, у его пояса висела короткая праща и кнут.

    Ждать было уже нестерпимо. Человек, державший книгу стиснул ее так, что побелели костяшки пальцев. 

    - Да, не сжимайте книгу так сильно, Юлиус, не попытается же она убежать?! - не выдержал Федор, и добавил, - Хотя я, на ее месте, уже рискнул бы.

    - Я не беспокою Вас советами, Федор, постарайтесь, и Вы не влезать во все дела, недоступные Вашему пониманию, - огрызнулся мужчина, сжимающий книгу.

    - Ах, ну да.., -  кивнул Федор, - Так вот, Юлиус. Я обеспечиваю здесь безопасность и мне не нужен даже трижды хороший лингвист, если он каждый раз, когда к нему обращаются, заходится в истерике. Понятно? К тому же мы будем спускаться  по веревке, а вы уже и так намозолили себе руки, - тон Федора стал совсем другим - холодным и наставительным.

    Молчавший до этого момента мужчина рассмеялся. Юлиус резко повернулся к нему.

    - И что же такого, Виктор, смешного? 

    - Абсолютно ничего, Юлиус, - пожал плечами Виктор, - Ваш прежний хозяин никогда не осмелился бы говорить с Федором таким образом. Он вообще… старался побольше слушать, а говорить - поменьше, - Виктор многозначительно умолк.

    - Я вовсе не имел в виду, что Вы некомпетентны… - повернулся Юлиус к Федору.

    - Юлиус, мне наплевать, что именно вы имели ввиду. Я провожу вас до места, присмотрю за вами, что бы вас не сожрал кто-нибудь во время ваших дел и отведу назад, - заметил Федор и подмигнул Виктору.

    - Очень хорошо, спасибо.., - Юлиус отвернулся от коллег.

    - О! Вон проводник идет! - воскликнул Виктор.

    В этот момент к ним подошел маленького роста худенький китаец.

    - Что за задержка? - напряженно спросил Федор.

    - Надо было дождаться спокойного часа, преждерожденный Федор. Гадальные кости не ложились правильно. Я провел три часа в домашнем святилище, - с поклоном ответил китаец.

    - Чья смерть вышла на этот раз? - задал следующий вопрос Федор.

    - Снова ваша, преждерожденный. Но дед сказал, что это знак - девять раз подряд получить знак о смерти…

    - Девятый раз? Знаешь, что это значит? - поморщился Федор.

    - Я - знаю, - склонил голову китаец.

    - Значит, я пойду впереди, а ты за мной, - пожал плечами Федор.

    - Хорошо, преждерожденный. Вы - великий воин, - ответил проводник. 

    Федор кивнул в знак того, что ему были приятны эти слова. Затем он повернулся к своим спутникам.

    - Так. Начинаем. Я спускаюсь первым. Юлиус - за мной, Виктор за Юлиусом, Ди - последним, - скомандовал Федор и, не дожидаясь ответа, пошел в пещеру. Остальные последовали за ним.

    

    В пещере они пробыли недолго. Ди очень скоро указал на странного цвета камень, Федор ловко подцепил его и сдвинул с места. Тотчас же, в нескольких шагах от Федора в стене начала подниматься массивная плита, совершенно не отличимая от стены рядом с ней. Как только она поднялась достаточно, что бы пройти под ней, хоть и пригнувшись, Федор вступил в кромешную тьму тайного хода. В темноте тело Федора начало слабо светиться. Ориентируясь на этот свет, в темноту вошли остальные. Как только последний из них исчез во тьме тайного прохода, плита опустилась. 

    В свете, окружавшем Федора, можно было увидеть, что путешественники оказались в самом чреве горы, на самом верху, в огромной пещере, что исчезала в земных недрах. Они стояли на небольшом уступе, от которого вертикально вниз шли узкие и крутые ступени, терявшиеся во мраке. Федор, кинув взгляд на участников экспедиции, пошел вперед.

    Лестница оказалась короткой - ступеней в тысячу, не больше, и привела их ко входу в новое место, закрытое массивной каменной дверью. Федор некоторое время рассматривал дверь, затем подошел к ней и девять раз, в разных местах, стукнул по узору, изображавшую свернувшуюся кольцами змею, смутно просматривавшуюся на ее поверхности. От прикосновений Федора змея ожила, свернула и развернула свои кольца и уползла прочь с двери, оставив ее поверхность исключительно ровной и гладкой, как зеркало. Федор толкнул каменную дверь, и она легко поддалась.  

    Войдя в дверь, они оказались в узком сводчатом коридоре, грубо пробитом в скале. Они очень осторожно пошли по этому коридору. Он несколько расширился и они шли мимо ниш, в которых стояли саркофаги под нефритовыми крышками. Лабиринт коридоров закручивал их и заводил все глубже и глубже в поземную часть сокровищницы Яньло-вана.

    - Долго ли еще идти? - недовольно спросил Юлиус.

    - Тихо. Пока не пройдем все бессмертие до конца, - пояснил Федор.

    - Вы сошли с ума? - возмутился Юлиус, не поняв смысл ответа Федора.

    - Я сказал - тихо! - прошипел Федор, - Путь, по которому мы идем, имеет форму иероглифа «бессмертие». А теперь - молчите!

    Становилось все светлее. Федору уже не было нужно светиться, все было видно и так. По мере их продвижения коридоры становились все шире. На их стенах появились фрески и барельефы. Чем дальше они заходили, тем богаче были украшены проходы. На стенах коридора выросли сады с райскими птицами и фруктовыми деревьями, с потолка загадочно засветили аметистовыми лучами звезды, под ногами раскинулись малахитовые травы. Наконец, они подошли к черным дверям с изображением золотого дракона на створках. У двери лежали два человека в роскошных одеяниях. При приближении людей они вскочили из своих углублений и странной скачкообразной походкой начали приближаться к людям. Это были чаньша - низшие прислужники Янь-ло Вана, нечто среднее между вампирами и зомби, но гораздо опаснее, потому, что они умели пользоваться энергией живых существ.  

    - Ди, следи сзади, - скомандовал Федор.

    - Да, я слежу, - ответил Ди.

    Федор снял с пояса кнут и пошел на встречу чаньша. Несколько ловких взмахов хлыста и оба вампира упали, превращаясь на лету в пыль. Юлиус уверенно направился к дверям, но Федор схватил его за руку.

    - Я что, сказал, что можно куда-то идти? - рявкнул Федор, дернув Юлиуса за руку так, что тот отлетел к стене.

    - Но вы же убили их! - возмутился Юлиус.

    - Юлиус, право же, вы идиот! Мы в сокровищнице самого могущественного в мире Повелителя Мертвых, и вы думаете.., - первый раз за все путешествие по пещерам подал голос Виктор.

    - Пожалуйста, тихо! Я ничего не слышу из-за вас! - взмолился Федор. 

    Виктор тут же замолчал, сделав Юлиусу знак, чтобы тот молчал тоже. Нечто в сумке Виктора начало извиваться сильнее. 

    Тут Федор, подумав, добавил:

    - А самый могущественный не он, а бабушка!

    Виктор кивнул, соглашаясь, но не отказываясь от своих слов:

    - Хелль - повелительница.

    Федор дернул плечом, отвергая казуистику Виктора, подошел к дверям и бросил в их сторону горсть зерна. Из щели между створок двери вылетели струи пламени. Федор бросил еще одну горсть. Ничего не произошло. Зерна с шорохом упали на пол и тут же три плиты пола перевернулись, обнажив бездонные ямы. Из стен этих ям торчали острейшие колья. Пройдя между ямами, Федор осторожно отворил одну из створок двери. Прислушался и кивнул:

     - Вот теперь можно идти.   

    Все осторожно прошли в зал. В большой пещере, служившей залом, было пусто и пыльно. Они были на большой глубине, в самом центре горы, но, сквозь невидимые щели в потолке, в зал просачивался свет, высвечивая нефритовые статуи драконов и золотой алтарь. Федор сделал знак всем стоять, а сам настороженно пошел к алтарю. Но сделал он это не по прямой, а сложным окольным путем, следуя по выложенной на полу мозаике, держа перед собой в руке хлыст и аккуратно помахивая им перед собой. 

    Когда он, наконец, подошел к алтарю, то несколько раз резко взмахнул над ним хлыстом в горизонтальной плоскости, каждый раз все ниже и ниже. В самый последний раз что-то невидимое схватило плеть зубами, Федор сдернул это с алтаря и сбросил на пол, а затем, перехватив хлыст за ручку, резко ударил невидимое нечто. Раздался скулящий звук, а через несколько мгновений на полу проявились очертания странного животного, видом похожего и на собаку и на жабу одновременно. У нее была проломлена голова.

    - Священная собака Желтого императора, - прошептал Ди, - Убивший чудовище Желтого императора будет с почетом встречен в чертогах Яньло-вана!

    Федор, ответил Ди:

    - Успеется  к Янь-вану! 

    - Как она попала сюда? - забеспокоился юноша, - она не могла забрести сюда случайно! 

    Федор, по-китайски, ответил Ди:

    - Она могла быть послана сидеть в засаде кем-нибудь другим, не Желтым Императором...

    И добавил по-русски:

    - Начинайте. Теперь можно. Мы с Ди постоим у дверей.

    Виктор кивнул и, подойдя к алтарю, открыл сумку, на алтарь выбрался небольшой дракон с золотистыми крыльями.

    - Так, Юлиус. Теперь Ваша очередь. Чем быстрее мы отыщем свиток, тем быстрее уберемся отсюда! - сказал Виктор, отходя на три шага от алтаря.

    - Несомненно, - согласился Юлиус, открыл книгу и начал нараспев читать древний манускрипт. 

    От этих слов по дракончику прошли судороги и он начал бить хвостом и царапать длинными когтями алтарь. Через некоторое время дракон перестал извиваться и замер. Немного полежав на алтаре, дракон встал, по собачьи встряхнулся, и потянувшись, сошел с алтаря, начав кругами ходить по комнате. Наконец он стал кружиться и выплясывать на одном месте, приподнимаясь на задние лапы.

    - Вот нужное место, - сказал Виктор, - Так как же мы собираемся проникнуть в святилище тайн? 

    - Проникать? - удивился Юлиус, - Мы не станем. Оно само придет к нам. Не мог бы ты успокоить дракона? 

    - Да, конечно.

    Виктор сделал несколько пассов, и дракон перестал танцевать, покружился, как укладывающаяся спать кошка, и свернулся клубком. Виктор взял его на руки и, погладив по голове, уложил в сумку.

    Юлиус подошел к выбранному драконом месту и, пролистав книгу, начал заунывно читать со странными завывающими интонациями. Из пола начал подниматься каменный выступ. Юлиус продолжал читать, не обращая ни на что внимания. Каменный выступ стал похож на бутон лотоса. Он тянулся вверх и постепенно раскрывался. Внутри него лежал свиток. Виктор осторожно потянулся, что бы его забрать.

    Маленький паучок, мирно плетущий свою паутину, был снесен с потолка потоком воздуха и принялся летать по огромной пещере, пока не упал на нос Юлиуса. Малявка тут же, почувствовав тепло, забежала ему в ноздрю.

    Юлиус оглушительно чихнул, полураскрытые лепестки лотоса резко сомкнулись, и если бы Виктор не был проворен, как молния, то все бы и окончилось тут же. Но он успел дернуть за край свитка и выхватить его. Лотос с быстротой змеи втянулся в пол. 

    - Черт! Что ты сделал, Юлиус! - возмущенно заорал Виктор.

    - Я же не нарочно! - жалобно  заскулил Юлиус.

    - Еще бы, нарочно! - Федор был разъярен, - Ну, интеллектуалы, пошли отсюда. Только тихо, тихо! 

    Они вышли из зала церемоний и быстро пошли по коридору в сторону, противоположную той, откуда пришли. Юлиус удивленно оглянулся несколько раз, но спросить ничего не посмел. Они дошли до зала, где на стене были изумительно выписаны два дракона, летающих в облаках. Здесь их ожидала неприятность. При виде людей драконы начали шевелиться и стекать с фрески, материализуясь в Среднем мире. 

    - Они очнулись! Бегите, пока они совсем не спустились! - приказал Федор и снял с пояса пращу и мешочек с камнями.

    Быстро, но точно прицеливаясь, он начал бросать камни в глаза драконов. Они замотали головами и замедлили движение. Виктор, Юлиус и Ди пробежали сквозь зал и очутились в длинном и узком проходе, расширяющемся в огромную пещеру. Под ее потолком, на самом верху, брезжил свет. 

    Федор отступал за ними, метко бросая камни в драконов. Наконец, ему повезло - одному дракону он попал точно в глаз. Тот гневно заревел и вернулся на фреску.  Федор углубился в темный проход, ведущий в пещеру. Второй дракон последовал за ним, но в узком проходе чудовищу пришлось ползти, как змее, и Федор этим воспользовался - он подбежал к дракону и схватил его за ноздрю. От рева чудовища задрожали стены. Дракон вырвался и с позором бежал.  

    Юлиус, бегущий впереди всех оглянулся на Федора и в этот момент ему в горло вцепился чаньша - он лежал в саркофаге, до этого закрытом  плитой. Федор, бежавший сзади, ударил его камнем из пращи, но было уже поздно - он пожрал Юлиуса, от того осталась только сморщенная оболочка. Ди убил ближайшего к нему коротким мечом, бросился еще на одного, и, пикой с загнутым костяным наконечником, ударил чудовище в глаз. Тот зашелся в крике и лопнул. 

    По всему коридору начали открываться плиты, выпуская голодных чаньша на свободу. Их было слишком много, они толпой окружили Ди. Юноша, виртуозно действуя пикой, убил еще двоих, но тут ему под ноги бросился почти истлевший чаньша, Ди потерял равновесие и начал падать.

    Упасть он не успел - Федор, собрав в концентрации всю свою ментальную мощь, резко «взболтал» пространство и время, меняя их местами. Этим самым, он создал «временной коридор», точно такой же, как тот, что, в свое время, создал Кузьма, спасая своих товарищей в Чечне. Посыл был так силен, что Ди был выброшен Федором в завтрашний день.   

    «Ничего», - подумал Федор, - «Главное, что не в прошлое». 

    Виктор открыл сумку с драконом и выпустил его на свободу. Тот тут же  выпустил струю пламени, и в этом огне погибли три чаньша, а, начав метаться, горя живыми факелами, подожгли еще четверых. Коридор наполнился запахом горящей плоти и кожи. Виктор подхватил дракона на руки, и они с Федором побежали по коридору, что есть сил, а за ними скачками гнались вампиры. У самого выхода из пещеры Федор понял, что их нагоняют. Он выпустил кнут и приготовился драться: 

    - Беги наверх! - приказал Федор Виктору.

    - Нет! - тряхнул головой Виктор, опустил на землю дракона и хлопнул его по спине, приказывая бежать. 

    Дракончик замотал головой и змейкой обвился у его ног.

    - Я помогу тебе!..

    - Не смей! Уходи, немедленно! Ты отвечаешь за сына, а драться вдвоем здесь тесно!

    Виктор, на самый краткий миг, замер, затем резко кивнул:

    - Salut! - вновь подхватил дракона на руки и, прижав его к груди, побежал наверх, скрывшись за камнями. 

    Федор повернулся к чудовищам и задушил первого чаньша кнутом. Выхватил из-за пояса нунчаки, и схватился с другим, за ним с третьим, медленно отступая к  спасительному выходу из пещеры. Наконец, он оказался под выходом на поверхность. За ним гналось пятеро чаньша, самых древних из всех.  Ближе всех к Федору был один, совсем древний. Его повязки давно истлели и он скачками приближался к Федору, теряя по дороге части тела. Наконец, у него отвалилась нога и он осел на пол. Федор повернулся, что бы подняться к солнечному свету, но в этот момент, разваливавшееся чудовище выхватило из-за пояса короткий посох, на его вершине сверкнул ослепительно белый зуб павлина, до краев наполненный ядом. Он бросил  посох в спину Федора и зуб вонзился ему в плечо. У Федора потемнело в глазах. В тот момент, когда он уже потерял возможность идти и упал на колени, из последних сил пытаясь ползти, над ним навис ветхий чаньша и протянул к нему руки, что бы выпить остаток его жизненных сил. Свет солнца больше не долетал в пещеру.

    Раздался несильный хлопок и чаньша с визгом отлетел. Чьи-то сильные руки вцепились Федору в запястья и вытащили его на солнечный свет. Последнее, что видел Федор, прежде чем отключиться - крепкие мужчины в камуфляже спускались вниз, добивать оставшихся чудовищ.

    

    Федор пришел в себя в доме Ди Лянпо. Попытался сесть. У него это почти получилось, но усилие было настолько велико, что он потерял равновесие и стал падать с постели. В этот момент его крепко взяли за плечо и усадили как должно. Федор только теперь увидел рядом с собой широкоплечего черноволосого мужчину с ослепительно зелеными глазами. Тот улыбнулся и кивнул: 

    - Вы очнулись! Прекрасно! Федор Михайлович, я бы попросил вас лежать. После отравления павлиньим ядом выживают очень немногие. Я бы даже сказал… Вы на моей памяти первый. Вы удивительно сильный… человек. Воды? - он взял с низкого столика у кровати чашу с водой и протянул ее Федору. 

    Беляев, кивнув, стал пить. Пока он не сделал первого глотка, он даже не понимал, как мучит его жажда.

    - Кто Вы? - спросил Федор, когда голос к нему вернулся.

    - Это не важно, - пожал плечами незнакомец, - Важно другое. Слушайте меня внимательно. Вы не встретились со своими… коллегами из Франции и Германии. Вы пошли в пеший поход, но встретились с мигрирующими змеями за день до назначенной встречи, змея укусила Вас, и Вы заболели. Сегодня Вы узнали, что с Вашими коллегами случился ужасающий несчастный случай - один из них погиб, осматривая пещеры, а внук почтеннейшего Ди, нашего хозяина получил несколько травм… Похоже, он отбивался от диких зверей… 

    - Где Виктор? - спросил Федор.

    То что спецназовец сказал о гибели только одного, давало надежду, что Виктор жив.  

    Костромин сделал вид, что не слышал вопроса:

    - Вы много бредили. У Вас были галлюцинации…

    Федор неожиданно понял:

    - Вы знали… Как вы узнали, что все пойдет наперекосяк?

    Кирилл кивнул:

    - Вас подставили. Меня и мою группу послали обезвредить вас, что бы ваши поиски ни в коем случае не увенчались успехом. К сожалению, мы опоздали.

    - К сожалению? Опоздали? - в голове у Федора все кружилось. Он тяжело дышал, его тошнило. Увидев это, Костромин перестал играть в кошки-мышки и, как мог, объяснил Федору:

    - Свиток - ловушка. Он не содержит рецепта бессмертия. Зелье, что описано в манускрипте, превращает человека в чаньша при жизни и способно поднять мертвеца из могилы, но бессмертие это нечто большее, чем неспособность умереть, Федор Михайлович. 

    Федор вернулся к мысли, что неотступно преследовала его:

    - Где Виктор? Вы убили его?

    - Ну что вы.., - снисходительно и чуть обиженно протянул Кирилл, -  Он вчера вечером уехал… Выслушал мою версию произошедшего и согласился со мной… Он очень беспокоился о вашей безопасности… Я заверил его, что все будет в порядке. Вам нужно спать. Отдыхайте и помните мои слова.

     С этим напутствием Кирилл вышел из комнаты.

    

Глава 11.

    Сегодняшний день.

    Кузя показывал дом супружеской паре, намереваясь сдать его на лето. Дом был великолепен, с пятью спальнями, четырьмя каминами, гостиной, библиотекой, кабинетом, огромной ванной комнатой с душевой кабиной и ванной с гидромассажем. В центре ванной комнаты был оборудован бассейн. 

    Женщина лет двадцати пяти, не красивая, а так называемой «модельной внешности», одетая в вещи от всех модных дизайнеров одновременно, изо всех сил старалась выглядеть аристократкой, но получалось плохо. Ее муж, маленький мужчина, не доходящий своей благоверной до плеча, осматривался, не скрывая восторга.

    - А че, нет здесь спа? - удивилась дама.

    - Вот же, - Кузя показал  на бассейн с гидромассажем. 

    - А у нас в фитнес-клубе не токой…

    - У меня не фитнес клуб, у меня частный дом. Это немецкое оборудование для ванной. 

    - Немецкое? Не итальянское? - удивилась женщина.

    Кузя сделал вид, что не слышал, пройдя с гостями в большую гостиную, сказал:

    - Идемте на кухню.

    - А зачем мне на кухню? Пришлите горничную, - возмутилась красотка.

    - Это не гостиница, - пояснил Кузя, - У меня нет горничной.

    - Как это - нет?

    «Похоже, что удивление жизнью для нее бесконечно и постоянно», - подумал Кузя и терпеливо стал объяснять:

    - Дом сдается без прислуги. Только сам дом и обстановка. Все, что вам требуется - горничные, конюхи, экипажи - все отдельно. Я сдаю только апартаменты.

    - Чего? Пустой дом, что ли?  

    Кузя выругал себя за гордыню, не позволявшую ему занять денег у Федора, и уже набрал в грудь воздуха, чтобы начать объяснения, но тут вмешался муж, засопев, и сказав супруге с сильным акцентом:

    - Женщина! Хороший дом! Такая сауна! Такой камин! Гости приедут - я их в библиотеку веду! Какой там ковер! Вах!

    Тут он повернулся к Кузьме.

    - Ковер твой прадед привез? 

    - Нет, друг из Китая привез.

    Мужчина восхитился:

     - Хороший друг! Такой ковер привез! Продай? Сколько скажешь - заплачу!

    - Друга что ли? - устало спросил Кузя.

    - Зачем друга? Ковер! 

    - Нет. Ковер не продам, - бессознательно подстраиваясь под речь мужчины, начал говорить Кузя, - Друг приедет, спросит - что ковер убрал? Надоел? Я что скажу? 

    - Правильно говоришь, верно. Сколько стоит, говоришь?

    - Ковер, я, не продам, - раздельно ответил Кузя.

    - А дом на все лето?

    - Ну, договаривались же, - вздохнул Кузьма, - Сколько сказал, столько и стоит. 

    - Тысячу уступи, да?

    - Нет! - внутренне вскипел Кравченко, - Не уступлю. Мне на полторы тысячи больше предлагали. Вчера. Я, как дурак, «нет, я договорился уже!»

    - Почему, как дурак? - пошел на попятную муж, - Зачем сердишься? Договорились, получай деньги! 

    Достав из кармана пачку банкнот, передал Кузе деньги. Тот взвесил ее на ладони. Затем посмотрел сверху вниз на коротышку:

    - Мне пересчитать?

    - Зачем пересчитать? Разве не правильно посчитал? А! Вот, возьми еще тысячу, не обижай! Пересчитать!

    Достал еще пачку, намного меньше и протянул Кузе. Тот взял деньги, сложил вместе с остальными, протянул ему ключи от дома.

    - Это - ключ от ворот, это от гаража. Эти два от дома. Приятно вам провести лето. 

    Кузя легко выбежал на крыльцо, взял спортивную сумку, забросил ее себе на плечо и, дружески кивнув огромному охраннику, сел на мотоцикл и укатил. 

    Муж и жена проводили Кузьму задумчивыми взглядами. 

    - Ну, я пойду, в эту… спа, - сказала, наконец, женщина. 

    - Иди, любимая, - кивнул головой муж, - иди спать. Я по дому похожу. Игорь!

    В гостиную вошел охранник:

    - Звали, Джангули Борисович?

    - Пойдем. Погуляем по дому.

    Охранник молча кивнул. Вдвоем они пошли на второй этаж. Осматривая спальни и большой кабинет на втором этаже, Джангули не скрывал своего восторга:

    - Какой кабинет! Его дед большим ученым был, да! Какие книжки! Все в кожу переплетены, с золотом!

    - На третий этаж пойдем? - спросил охранник.

    - Пойдем, конечно пойдем! Мансарда посмотрим!

    Они поднялись в мансарду. Там располагались три комнаты, разделенные коридором. В конце коридора таилась дверь. На ней висела табличка, как на трансформаторной будке «Не влезай, убьет!» На двери не было замка, но она была закрыта на засов.

    - Что такое? Зачем убьет? Игорь, открой, - скомандовал Джангули.

    - Джангули Борисович, зря, что ль написали? - спросил Игорь.

    - Не спорь, открывай! Я дом снял? Я знать хочу, что я снял!

    Игорь отодвинул задвижку, открыл дверь. Они с интересом заглянули в комнатку и, в изумлении, попятились. 

    В комнате небыло окон, но ее убранство полностью копировало русскую деревенскую избу с русской печью, деревянными лавками, рушниками и чугунками. Единственным диссонансом в обстановке были три картины «Венера перед зеркалом» великих живописцев Веласкеса, Рубенса и Тициана в рамах стиля «барокко».

    Джангули, удивленный такой обстановкой, совершенно не свойственной дому, зашел в комнату и стал осматриваться, задержавшись взглядом на картине Рубенса. 

    С печи свесилась змееобразная голова и хрипло спросила, моргнув желтыми глазами. 

    - Кузька, ты?

    Стоящий на пороге Игорь издал серию булькающих звуков, показывая руками на печь. Ни одного членораздельного слова произнести он не смог.

    Второй голос, более басовитый, чем первый, пробурчал:

    - Да не Кузьма это, какие-то лохи у него опять на лето дом сняли! - и с печи свесилась вторая голова.

    Джангули повернулся к печи и остолбенел.

    - Че вылупился? Жрать давай! - сказал третий голос, и с печи спрыгнул самый настоящий Змей-Горыныч о тех головах. Джангули попятился, отступая к двери.

    - Где еда? - спросил Горыныч, глядя на Игоря.

    Игорь рухнул навзничь, как стоял. Джангули, в этот момент дошедший до порога, со страху захлопнул дверь, закрыл ее на задвижку и сбежал вниз.

    - Ланочка! Ланочка! Поехали быстрее отсюда! 

    Жена откликнулась из ванной:

    - Что случилось, Джангульчик?

    - Быстро! Поехали отсюда! - прокричал напуганный грузин, вбегая в ванную. 

    Его жена сидела в ванной по шею в мыльной пене.

    - Нет, мне здесь нравится… Мы же столько денег заплатили…

    Джангули в отчаянии, всплеснул руками.

    - Какие деньги, женщина! Не надо мне его денег! Пусть забирает! Поехали отсюда!

    Он схватил ничего не понимающую жену, вытащил ее из воды, и потащил к двери. В ванную просунулась одна из голов, осуждающе поцокала раздвоенным языком и исчезла. Женщина истошно заверещала, прикрываясь руками.

    - Да не ори ты! Башка трещит! - всунулась вторая голова и снова исчезла из дверного проема, - Даже не смотри, - раздалось в коридоре, - Костлявая - страсть! 

    - А по говору, вроде, хохлушка?

    - Наверное, депортировали, что бы нацию не дискредитировала… 

    - Ага… Сисек - совсем нет! 

    Все три головы снова засунулись в дверную щель и хором сказали, глядя на бизнесмена:

    - Ты бы хоть силиконовые ей пришил! А то...! 

    Бизнесмен с голой женой опрометью выскочили из ванной через второй выход. Про охранника они даже не вспомнили.

    - А и то верно, - пробормотал бизнесмен, выруливая на шоссе, - гад трехголовый и то - не польстился!

    - Скатертью дорога! - раздались им вослед три голоса.

    

    Кузя мчался по дороге в Питер на «Харлее», что в свое время, еще до замужества, принадлежал его матери. FXS Low Rider 1977 года выпуска был в великолепном состоянии. Насколько Кузя знал, это был уникальный мотоцикл даже в год своего выпуска, его сделали по спецзаказу, но для Кузьмы главная ценность байка была, конечно же, в воспоминаниях.

    На Лиговском он завернул во двор огромного дома-колодца, спешился и ушел в парадное, не подарив мотоциклу даже взгляд: его уверенность в том, что «Харлей» останется на месте, базировалась не только на оптимизме…

     Зайдя в парадное, он в который раз недовольно поморщился - запущенность подъезда всегда поражала его. Всю жизнь, прожив в собственном доме, где неизменно царила чистота и порядок, он просто не мог понять безобразие, царившее в многоэтажках. Ответственность за порядок и сохранность дома с самого раннего возраста он нес наравне с отцом и дедом и воспринимал это также естественно, как утренний поход в душ. 

    Вздохнув, он взбежал по ступеням на третий этаж и позвонил в полированную деревянную дверь с ярко начищенной медной табличкой «Йоханнсон К.Л.». Через несколько мгновений дверь плавно и беззвучно открылась. Толщиной эта дверь была не меньше Кузиного бицепса. Открывшись, дверь привела его в скудно освещенный коридор, отделанный стеновыми панелями из мореного дуба. В конце коридора, ярко освещенный солнечным светом из невидимой Кузьме комнаты, стоял хозяин магазина «Антик» в безупречном домашнем костюме.

    - Вы, как всегда, пунктуальны, Кузьма Петрович. Рад Вас приветствовать, - сказал антиквар так, как будто не видел своего охранника раз в трое суток.

    - Здравствуйте, Карл Людвигович, - улыбнулся Кузя.

    - Вы все еще переживаете о состоянии нашей парадной? - Карл Людвигович тонко улыбнулся, сделал приглашающий жест и ушел в комнату. 

    Кузя не торопясь, последовал за ним. Все это было уже много раз и напоминало Кузе балет - все движения были выверены, все партии и все участники расписаны до мелочей. Дойдя до порога, Кузя остановился, частично из-за привычных требований «балета», но в основном из-за того, что посмотреть действительно было на что. 

    Большая гостиная была обставлена, а лучше сказать, заполнена вещами поразительной красоты. Почетное место в центре большой гостиной занимал кабинетный рояль эпохи Людовика XIV. Напротив него, в центре большой стены красовался итальянский буфет, весь уставленный французским и китайским расписным фарфором и богемским хрусталем. 

    У другой стены, между двумя резными дверями, под большим венецианским зеркалом в затейливой раме, стояло канапе, происходящее из тьмы веков. Рядом, на подставке из красного дерева, невесомо расположилась подлинная китайская ваза эпохи Мин. С другой стороны канапе уютно устроились два фазана, выполненные в технике email cloiso

e. 

    У стены, что напротив окна, стояла антикварная консоль, а по бокам - две изысканных этажерки. На их мраморных полках и столешнице консоли в боевых порядках выстроились фарфоровые статуэтки различных стран и эпох. Здесь были статуэтки безе, из мейсенского фарфора, японского фарфора сацума, немецкой расписного майолики, еще чего-то, о чем Кузя не знал. Объединяло их одно - божественная красота. 

    В углах комнаты стояли четыре великолепных набора для камина.

    - Проходите, Кузьма Петрович, присаживайтесь.

    - Благодарю. 

    Разговор проходил так, что чужой человек никогда бы не догадался, что разговаривают хорошо знакомые люди. Кузьма для Карла Людвиговича в этот момент был только важным покупателем и никем больше.  

    Кузя прошел к канапе и прежде чем сесть, несколько секунд полюбовался на свое отражение в зеркале.

    - Гораздо красивее, чем в жизни, вы не находите, Карл Людвигович?

    - Нет, милейший Кузьма Петрович, нет. Вы достаточно привлекательны, чтобы не смотреться в венецианские зеркала, а довольствоваться обычными.

    Кузя сел на канапе и выжидающе улыбнулся антиквару. Тот кивнул и прошаркал к узкому закрытому шкафу в углу комнаты, вынул из него длинный и тяжелый сверток и осторожно отнес к Кузе.

    - Любуйтесь.

    Кузя встал, сбросил с плеч тончайшую кожаную куртку, взял из рук антиквара сверток, аккуратно развернул. У него в руках лежала сабля в простых, но изящных ножнах. Он осторожно вынул ее из ножен, положил их на канапе и залюбовался на великолепный клинок, украшенный только силуэтом веточки цветущей сливы и тремя иероглифами. Притом, что это оружие было очевидно русской саблей, столь же очевидно было, что сделал ее японский мастер. 

    Подержав клинок на весу, Кузя скосил глаз на Карла Людвиговича. Тот приглашающе улыбнулся.

    - Прошу Вас, Кузьма Петрович?

    Кузьма кивнул, отошел на свободное пространство между окном и роялем и сделал несколько взмахов, перебрасывая клинок из одной руки в другую, еще несколько точных движений. Казалось, в его руке ожила молния. Наконец, он опустил благородное оружие, вернулся на место рядом с канапе и, отсалютовав, вложил клинок в ножны. Он сильно подозревал, что ему позволены эти безобидные упражнения с бесценной реликвией не только потому, что его мастерство было исключительно, но, в основном, потому, что это нравится Карлу Людвиговичу. Ну что же, хозяин - барин. 

    - Превосходно, Кузьма Петрович, - традиционно похвалил его антиквар, - Вы, как всегда, выше всяких похвал. Итак?

    Кузя сделал многозначительную паузу, не выпуская из рук благородного клинка:

    - Сегодня, я, пожалуй,.. - пауза стала глубже и более осязаемой, Карл Людвигович чуть насмешливо поднял бровь. 

    Он, конечно, разгадал маневр Кузьмы. Не пришел же к нему Кузьма просить отсрочки, в конце концов!

    - Заберу ее с собой.., - закончил Кузя.

    - Превосходно, - кивнул Карл головой, - Я рад, что вы так быстро выполнили свои обязательства. 

    Кузьма выплачивал драгоценную саблю частями. Сумма была настолько велика, что выплатить ее у, обычно, нестесненного в средствах Кузьмы, в один раз не было возможности. Он, внутренне поеживаясь, предложил своему шефу сто тысяч долларов сразу, а остальное в течение полугода. Антиквар подумал несколько мгновений, прикинул различные обстоятельства и согласился. Теперь Кузьма пришел забрать покупку раньше положенного срока на три месяца. 

    Воцарилась невозмутимая тишина. Оба наслаждались ею. Затем Кузя положил саблю на канапе, взял куртку, достал из внутреннего кармана толстый и большой конверт и положил его на столик рядом с вазой.

    - Считайте.

    - Помилуйте, Кузьма Петрович. Вы не такой человек, что бы делать глупости… такого рода.

    - О! - Кравченко склонил голову, принося безмолвное извинение за бестактность. Затем сказал, - Да, о глупостях другого рода - у меня есть две флейты.

    Антиквар по-птичьи повертел головой:

    - О! Флейты,… Несомненно, вы сделали их сами? 

    - Несомненно. Из.., - Кузьма запнулся, подбирая слова, подходящие к этой обстановке, - традиционного материала. 

    Старичок оценил его такт, улыбнувшись лучиками морщинок вокруг глаз.

    - Прекрасно.… Если вы на днях зайдете к Францу Альбертовичу, то он будет очень рад вас видеть. И флейты - тоже.

    - Прекрасно. Я буду счастлив… доставить радость Францу Альбертовичу.

    Карл Людвигович кивнул и сделал приглашающий жест. Кузя надел куртку, поднял саблю с канапе и, убрав ее в тубус, забросил за спину.

    - Знаете, Карл Людвигович, я совершенно по-другому ощущаю теперь ее… удобство, вес.

    - Я бы очень удивился, Кузьма Петрович, если бы это было не так…

    Кузя вышел из квартиры шефа и поехал домой, справедливо полагая, что съемщики уже нашли в доме немало такого, что заставило их спешно уехать. Он только надеялся, что начали они не с гаража - ловить мандрагор было делом утомительным.

Глава 12.

    Очередная лекция подошла к концу. Беляев еще раз оглядел присутствующих, кивнул своим мыслям, коротко скомандовал:

    - Венедиктов, жду Вас на кафедре, - и вышел.

    Молодой человек, к которому обратился Федор, удивленно пожал плечами, но пошел за доктором.

    Федор стоял у порога кафедры, явно поджидая студента.

     - Пришел? Пойдем. 

    Вдвоем они прошли в пустующую лабораторию. Федор закрыл стеклянную дверь и защелкнул замок. 

    - Итак, что Вас привело ко мне? - спросил Беляев, привычно пройдясь по кабинету.

    Студент недоуменно заморгал:

    - Мне кажется, это Вы несколько минут назад вызвали меня?

     Федор насупился и чуть угрожающе сказал: 

    - Шутки кончились. Я хочу знать каковы твои цели.

    - Не понимаю, - напрягся студент. 

    - Играть со мной не нужно, - спокойно, но холодно отозвался Федор.

    - Ну вот, что, мне все это надоело, - студент  повернулся к двери и попытался открыть замок. Тщетно.

    - На нем защита, как и на всем, с чем я часто имею дело. Ты не выйдешь отсюда, пока я не открою дверь.

    - Мы уже перешли на ты? - спросил Венедиктов, повернувшись к Федору. 

    В этот момент Федор выхватил скальпель и изящным движением полоснул юношу по шее. Из разрезанной артерии хлынула ослепительно алая кровь. Остолбеневший парень несколько секунд смотрел на льющуюся из него жизнь, затем поднес руку к ране и попытался зажать ее пальцами. Ничего не получилось. Ноги у него подогнулись и он упал на колени, на миг опустив глаза. Через мгновение он поднял взгляд на Федора. 

    В его глазах горело чистое яркое пламя. Он легко вскочил и бросился на Беляева, целясь ему в глаза длинными остро заточенными когтями и тихонько рыча.

    - Вот и хорошо! - растягивая слова сказал Федор, и ловко увернувшись от прыгнувшей на него чешуйчатой твари, в которую превратился его студент, - Сейчас мы поговорим…

    С изяществом уворачиваясь от атак чудовищного существа, Федор запустил руку за пазуху, достал оттуда массивный талисман на длинной цепочке и с размаху припечатал его ко лбу монстра. Эффект был, как если бы чудище врезалось в стену. Оно грохнулось на пол и забилось в судорогах. Федор смотрел на это несколько секунд, затем, дождавшись, когда судороги прекратятся, глубоко вздохнул и на одной ноте проговорил:

    - Я твой повелитель!

    - Ты мой повелитель…

    - Я отберу у тебя силу и оставлю ее себе!

    - Ты отберешь у меня силу и оставишь ее себе…

    - Я отниму у тебя волю и буду ей управлять!

    - Ты отнимешь у меня волю и будешь ей управлять…

    - Будет так, как повелю я, владеющий твоим именем!

    - Будет так, как повелишь ты, владеющий моим именем…

    - Хорошо, вставай. И прими человеческий облик, - сказал Федор совершенно обыденным тоном, засовывая талисман за пазуху.

    Демон сел на задние лапы, по-собачьи встряхнулся и поднялся с пола. Пока он вставал, он незаметно переменился и перед врачом вновь стоял ничем не примечательный студент. 

    - Итак?

    - Я сделаю все, что ты прикажешь, - пожал плечами вернувший себе человеческий облик демон.

    - Вот и рассказывай.

    - Что?

    - Как ты сумел сбежать?

    - Случайно. Мне поручили миссию в  Нью-Йорке, я выполнил ее на день раньше. А там все было просто - я ввел себя в состояние амнезии, забыв свою сущность, оставив только воспоминания о Юле, поэтому не смог услышать призыв возвращения…

    - Стоп, стоп. Какая миссия в Нью-Йорке? Кто такая Юля?

    - Моя миссия заключалась в убийстве человека. Юля - человек. 

    - Так это ты ее убил?

    - Нет! - голос демона зазвучал странно эмоционально, - Я убил другого человека, демонолога.

    - Та-ак… Чем он досадил вам?

    - Он овладел именем моего отца и тем принудил служить ему. Но он не сказал, что весь мой род должен служить ему, вот мать и послала меня найти того человека и убить. 

    - Ага, ага… Правильно… Изобретательно, - с одобрением кивнул Федор, припомнив убийство известного американского парапсихолога. Это убийство, бессмысленное по своей жестокости, всколыхнуло все слои общества своей загадочностью - человек был убит в полностью закрытой комнате на высокой башне. Убийц так и не нашли, как, впрочем, и способа проникновения внутрь.

    - Так, а что с Юлей? - продолжил Федор допрос.

    - А что с Юлей? С ней все в порядке, - встревожился демон Хаоса в обличье человека.

    - Кто она такая-то?

    Демон засопел, явно желая уйти от этой темы. Не ответить на вопрос он не мог и теперь придумывал хороший ответ.

    - Она - женщина.

    - Да это я понял. Кто она тебе? - правильно сформулировал вопрос Федор. 

    Молодой человек вздохнул и опустил голову.

    - Она - моя жена.

    Федор поправил очки.

    - Так она - демон?

    - Нет! Она - человек. Самый лучший человек, которого я знаю! 

    - Она знает… кто ты?

    - Да… Она видела меня в моем истинном облике. Она испугалась, но преодолела свой страх. Она - знает.

    - А вот родня твоя многочисленная не знает, что ты сбежал. Думают, что тебя кто-то похитил. Посадил, как джинна, в бутылку. Умоляли меня тебя найти. Что уж только они мне не посулили!

    - Я сделаю для тебя больше, только не разлучай меня с женой! - взмолился, скованный заклятием талисмана, демон. 

    - Да знаю, знаю, как вы обещания даете! - досадливо махнул рукой Федор, - Хотя, - задумчиво добавил он, - твои - вроде честные. И не обещали ничего и  даже аванс дали - Талисман Имен, - Федор коснулся того места на груди, где под рубашкой находился пленивший демона талисман. 

    Федор стоял перед своим новым пленником и не знал, что ему делать теперь. Проще всего, конечно, было отдать его сородичам и больше не думать об этом, но Федор почему-то не мог предоставить его своей судьбе. Провести остаток своей, практически бесконечной, жизни вдали от любимой женщины - это было бы единственным решением, которое приняли бы родственники демона - «отступника». И Федор мучительно соображал, как взять безумца под свое покровительство, но не настроить против себя все легионы Хаоса. Его размышления прервал его пленник:

    - Могу я спросить тебя? 

    - Можешь, - пожал плечами Федор. 

    - Что ты за человек, что обладаешь Талисманом Имен и еще не сошел с ума? 

    Доктор остолбенел.

    - Я? - спросил он после паузы, - Я - Хранитель этого города!

    Демон покачал головой:

    - Хранитель этого города - из Первых. Ты - человек.

    - Теперь я - человек. 

    - Это невозможно! Я видел его однажды… Повелителя пламени, свободного, как полет мысли… 

    - Посмотри на меня. Вглядись. Я стал человеком, но смогу выдержать твой взгляд, проникающий в сущность.

    - Хорошо, я попробую. 

    Демон закрыл свои человеческие глаза третьим веком и «открыл» третий глаз. На Федора накатила волна дурноты. Глаз на челе демона загорелся алым, потом стал ослепительно синим, заморгал и исчез.  

    - Да, я вижу твое пламя… Оно почти умерло… Ты отказался от него… но оно в тебе есть…

    - Я отказался от своей первой природы и принял человеческую сущность.

    - Значит, ты можешь понять меня. Отпусти меня! Я утратил свою сущность, свою демоническую природу, ведь они искали меня, ты сам сказал это! Они не почувствовали меня, не узнали родича во мне! Позволь мне вернуться к жене…

    - Есть проблема, - вздохнул Федор, - Ты отказался от своей природы, но не утратил ее… Когда я перерезал тебе горло, ты вернул себе демоническую мощь. Жажда жизни взяла свое и через твой отказ, и через амнезию… Когда твоя жена умрет, ты вернешь свою демоническую суть. Что тогда произойдет, я даже представить боюсь. А как-то воздействовать на тебя никто не сможет. Сам посуди - обезумевший от горя демон Хаоса. Единственное, что можно будет сделать - это изгнать тебя в Хаос… 

    - Меня не понадобится изгонять в первозданный Хаос, - покачал головой студент, - Она и я связаны. Мы разделяем одно время жизни….

    - Одно время? У вас - одно? - изумился Федор. 

    Это в корне меняло дело.

    - Да. Я разделил свое время с ней. Я люблю ее…

    Федор переваривал полученные новости. Бесконечно живущие существа могли разделять время своей жизни для того, что бы отдать часть своего времени смертному. У человека при этом срок жизни увеличивался чуть ли не в десятеро, но все равно, это было ничто, по сравнению со сроками жизни бессмертных, а тот, кто разделял с человеком свое время, умирал в тот же день, что и его смертный возлюбленный. Федор за всю свою жизнь, что длилась около тысячелетия, мог припомнить лишь один или два таких случая. И вот этот, третий.

     - Когда срок ее жизни истечет, я обращусь в пыль.., - продолжил, не дождавшись ответа, студент.

    Федор кивнул, соглашаясь с услышанным. То, что демон согласился со своей смертной участью, полностью меняло весь ход событий. Да, теперь он действительно не представлял никакой угрозы для людей. Он проживет вместе со своей любовью лет пятьсот, а затем, когда она умрет, просто исчезнет из мира. 

    - Я хочу ее видеть, - Федор сказал это резко, чтобы не дать демону понять, что его судьба уже решена. Решена в его пользу.

    В этот момент в стеклянную дверь постучались:

    - Федор Михайлович! Паша!

    - Юля?! - воскликнули одновременно Федор и Павел.

    Федор прекрасно знал Юлю Крушинину, молодого и очень талантливого врача. Он подошел к двери и распахнул ее.

    - Проходи, - он ловко затащил ее в лабораторию, и снова закрыл дверь.

    Женщина переводила затравленный взгляд с одного мужчины на другого.

    - Федор Михайлович! - наконец решилась Юля, - Вы же… не… Не отдавайте им его! Я люблю его! Пожалуйста!

    - Кого? Кому? О чем ты? - сделал Федор слабую попытку сохранить остатки тайны.

    - О чертях этих, родне его! - Юля почти плакала.

    - А почему ты решила, что я могу помочь?

    - Это все знают! Вы же все можете!

    - О, Боже мой! - безнадежно вздохнул Федор, - Идите с глаз моих, оба. И… да.  Я отдаю тебе твою волю... 

    Все время до вечера Беляев провел в медитации над вопросом, что означали слова Юли: «Это все знают». Но прийти ни к каким достойным выводам не успел, побеспокоенный телефонным звонком. Звонил Кравченко.

    - Федь, привет… Можешь приехать?

    - Конечно могу, - ответил Федор, ожидая в ответ услышать адрес.

    - Так приезжай, - ответил Кузьма и положил трубку.

    Это было совсем плохо. Такое место, без адреса, без названия, существовало в Санкт-Петербурге всего одно. И что самое дурное, Кузьма появлялся там все чаще и чаще. Место это, расположенное глубоко под примечательным домом на Садовой улице, всем известном, как Михайлов замок, хранило в себе древний, и не всегда понятный даже Федору и его соплеменникам, артефакт. За неимением лучшего его называли просто Сердцем. 

    Что это было такое и в чем его суть, понимали не многие, если такие вообще были, но издавна было известно - если это Сердце разрушить - то город приходил в упадок и стремительно погибал. При этом взять Сердце под свой контроль не означало решительно ничего, оно продолжало «жить» в своем собственном ритме и мире независимо от того, кто называл себя его  Хозяином. Правда при этом сам Хозяин, скорее подвергался смертельной опасности, чем овладевал какими-то привилегиями - до самого последнего времени считалось очень почетным называться Хозяином Сердца и желающих было более чем достаточно. 

    Федор, став Хранителем Санкт-Петербурга, объявил Сердце свободным ото всех притязаний и заявил, что всякий, кто посмеет назвать себя Хозяином Сердца будет отправлен в Нижний мир лично им, Федором. 

    Страсти тут же улеглись, но редкие попытки завладеть Сердцем продолжались, пока не стало известно, что если четыре Сердца сложить вместе, то получится новый, могущественный артефакт, дарующий невероятные силы. Тут уж стало не до смеха - попытки завладеть Сердцем стали множится с невероятной скоростью. За этот месяц это была уже третья.

    

    Федор вошел в подвал, что служил Вратами для входа в место, где лежало Сердце и увидел неприятную картину - Кузьма методически вырубал из убитых им демонов кости, что могли пригодиться ему для магии или «сувениров». Куски разрубленного мяса и осколки костей аккуратно лежали у стен, но Федор поморщился:

    - Что у тебя… как на бойне!

    - А она и есть. В этот раз - восемь. Кто-то вызвал демонов Тьмы… Если в следующий раз будут демоны Хаоса, я даже не знаю…

    - Я знаю, - перебил его Федор, - Молодец, Кузя. Приводи здесь все в порядок, мне нужно позвонить.

    

    Найти телефон Юли Крушининой было делом минутным и через пять минут Федор уже разговаривал с Павлом:

    - Здравствуйте. Это Беляев. Да. Можешь приехать? Да, важно. Да прямо на Садовую, 2.

    Федор положил трубку и приготовился терпеливо ждать. Ждать впрочем пришлось недолго. Павел появился, как из под земли. На недоуменный взгляд Федора он пожал плечами:

    - А я живу здесь, - и показал на дом, из окон которого прекрасно был виден Инженерный замок. 

    - Вот как… Это судьба. 

    Вдвоем, они спустились в подвал. Кузьма продолжал свое занятие и с удивлением посмотрел на Федора, который привел постороннего в святая святых. 

    - Он со мной.

    Кузя кивнул и приступил к расфасовке частей тел в пластиковые мешки, что бы потом выбросить их в канал. Павел критически осмотрел все это и спросил: 

    - Может быть, их лучше сжечь?

    - А! - одобрил Федор, - Сожги их, Паша. Кузя, забери свои кости и отойди от трупов.  

    Кузьма, без звука, забрал сверток со «своими» костями и отошел к выходу. Павел напрягся, странно изогнулся, издал серию булькающих звуков и испустил изо рта струю ослепительно белого пламени. Все, чего коснулось это пламя, превратилось в пепел. Кузьма с уважительно покачал головой и поднял вверх большой палец. Федор развел руками: «Профессионал!»

    Павел обернулся:

    - Так нормально или надо было мельче?

    - Нет. Так хорошо. Пойдемте парни, посмотрим, как там Сердце.

    Федор прикоснулся ладонью к стене и повелел ей открыться. Стена, в свое время, возведенная по камушку самим Федором, податливо прогнулась под его ладонью и разошлась в стороны. 

    Они вошли в низкий, но широкий, каменный зал и пошли в его середину. В самом центре подземного зала располагался небольшой низкий бассейн, в котором что-то беспрестанно шевелилось. Мужчины подошли поближе и увидели что-то похожее на большой клубок мотыля, сокращавшееся на манер сердца в сложном, синкопическом ритме. 

    - Это и есть Сердце Силы? - спросил Павел.

    - Да. Мы зовем его просто Сердцем. Это место - самое священное место нашего города. И я могу назначить тебя его хранителем. Тогда твоя родня не будет так решительно возражать.

    - Да. Я стану хранителем Сердца Силы.

    - Вот и хорошо. Подойди к нему. Ближе.

    И Федор начал читать древнюю литанию, связующую Сердце с его Хранителем.

    

    На следующий день Федор разыскал гостящих в Петербурге демонов. Они приняли его в номере роскошной гостиницы. Какое-то время шла беседа о ведущихся сейчас войнах, о новостях Домов, о прочих пустяках. Затем Федор, решив, что с этикетом покончено, Федор вздохнул и перешел к делу.

    - Я искал вашего брата… И я нашел его…

    Демоны замерли, слушая Хранителя.

    - Тот, кто поработил вашего отца, наложил на него не одно, а два заклятия. Второе из них повелевало украсть Сердце Силы. И он прибыл в мой город… Потому что слухи… описывают меня, как слабого Хранителя. 

    Демоны опустили глаза, не желая перебивать, но и не желая отрицать то, что действительно было верно.

    - Приехав в город, что я охраняю от Сил, он проник в место Сердца. И не коснулся его, благоговея.  

    Демоны напряглись, услышав это.

    - И Вы, Повелитель, не гневаетесь?

    - Я решил, что он навечно будет связан с ним, что бы остудить пыл наиболее неразумных. Порядок превращается в Хаос, если теряет контроль.

    Федор имел в виду, что истинное Сердце города, было одинаково желанно всем - демонам, оборотням, Первым, всем остальным. Хаос и Порядок одинаково жарко жаждали Сердца, пытаясь завладеть им и установить в городе свою власть. Но для этого и был в городе Хранитель, чтобы одинаково беспристрастно обрывать жадные руки, тянущиеся к самому сокровенному.

    - Он пришел украсть Сердце дорогого мне города, но не совершил преступления. Теперь он связан с городом. Я не могу разорвать эту связь. Никто не может. Даже если бы я мог сделать это, я бы не стал. И знаете, это даже хорошо. Поменьше будет алчных, тянущихся к Сердцу.

    Осознавая сказанное, все помолчали. Затем Федор достал Талисман. Демоны переглянулись.

    - Я не смог ничем помочь вам, лишь наполнил вас горечью расставания. Я недостоин столь щедрого дара.

    С полупоклоном Федор протянул Талисман Имен демонице. Та отстранилась и отрицательно покачала головой. 

    - Старейший, - почетный титул в устах существа прожившего несколько тысяч лет, звучал бы странной насмешкой, если бы не торжественный тон речи, - Этот Талисман принадлежит Вам по праву. Это - подарок. Ваш ответный дар - Ваша милость, оказанная нашему сыну - более ценен для нас, чем даже все имена наших врагов. Воистину, мы не ошиблись, обратившись к Вам за милостью и правосудием.

    И только тут Федор понял, кто стоял перед ним, и чуть не присвистнул от удивления. Только Отец и Мать Великих Огненных Столпов, самого могущественного Дома как Хаоса, так и самого Первого мира, могли так свободно распорядиться и сыном, и Талисманом. Но, инкогнито - воистину священная традиция среди сильных мира сего и Федор порадовался про себя, что не понял этого раньше. Он не смог бы так мастерски изобразить и спокойное превосходство и, одновременно, радушие хозяина, если бы знал, кто перед ним. Поэтому он сдержал свой порыв, и ограничился лишь полупоклоном со словами:

    - Ваши слова, Бесконечно Сияющая, - выбрал Федор достаточно нейтральное, но почетное обращение, применявшееся как для глав Домов, так и для просто уважаемых демонов, - наполняют мой слабый разум истинным смыслом. Ваш дар наполняет меня радостью, не от власти, которой он обладает, а от доверия, что Вы испытываете ко мне. 

    Демоница, поняв и истинную природу слов Федора, и проявленный им такт, улыбнулась ослепительной улыбкой со множеством острых зубов. После взаимных безмолвных поклонов, Федор вышел из номера и выйдя из отеля, подошел к машине и, постояв некоторое время, хотел уже сесть в «Хаммер», как понял, что Мать, скорее всего знала обо всем с самого начала. Кто еще мог провести церемонию разделения времени?! Не сам же молодой демон… Федор закрыл глаза и глубоко вздохнул. Теперь он знал, где ему спрятать Талисман Имен.

    

    Следующим вечером Кузя и Федор шли по Набережной канала Грибоедова. Ночи были уже темные, но друзья прекрасно все видели даже без фонарей. Наконец они дошли до Банковского моста. Над головами грифонов теплым светом горели фонари. Кузя облокотился на перила и закурил «Беломорканал». Федор подошел и встал рядом. 

    - Дай папиросу.

    - Курить вредно.

    Федор вздохнул, обдумывая достойный ответ, не придумал, ткнул Кузю в бок.

    Кузя протянул ему папиросу. Федор взял ее. Некоторое время подождал. Ткнул Кузю еще раз.

    - Чего тебе?

    - Зажигалку дай!

    - И речи быть не может. 

    Федор вздохнул, понимая всю тяжесть обвинения - все зажигалки, которыми он пользовался хотя бы раз, начинали жить своей собственной жизнью, иногда весьма опасной для окружающих.

    - Что, мне огонь трением добывать?

    - Без трения добудешь. 

    Федор беззлобно, но витиевато выругался. Тряхнул папиросой. Та покорно зажглась. Федор закурил, грустно вздохнул.

    - Мне тебя все равно не жалко, - ответил Кузьма и глубоко затянулся. 

    - Да не в этом дело. Я тут подумал, как все сложно устроено… 

    - Ох, ну тебя. У тебя все сложно устроено… ты, это… Всеславу видел еще раз?

    - Да ее с кафедры не выгонишь, как на работу ходит. Как большой перерыв, так она тут как тут: «А когда Кузьма Петрович будет?»

    Кузя произнес замысловатое ругательство, ничуть не хуже Фединого.

    - И не разу мне не сказал?

    - Я тебе сказал еще на прошлой неделе.

    - Ты сказал - принеси отчет.

    - Принес - увидел бы…

    Некоторое время оба молча курили. Кузьма обдумывал страшную месть для Федора, Федор обдумывал, настолько ли он провинился, что бы стать объектом для страшной мести Кузьмы. Кузьма докурил и бросил папиросу в реку. Он придумал хорошую страшную месть и был доволен собой. Федор докурил папиросу и бросил ее вслед за окурком Кузьмы. Вывод был неутешительный - мести не избежать.

    Молчание прервал Федор.

    - Покажешь, красотку-то?

    - Сейчас! 

    Кузя снял со спины чехол, достал из него купленную только вчера саблю. Сделал несколько выпадов. В свете фонарей сталь и серебро ожили, и в руках Кузи переливалось живое неосязаемое существо - то ли отблеск далекого огня, то ли пленная частица молнии.

    Федор смотрел как зачарованный. На самом деле он не видел превосходного мастерства Кузи, не видел красоты и жизни клинка… Ему сдавило сердце, и он поднес руку к груди. Память на мгновение перенесла его на тридцать пять лет назад… 

    - Да! Это он…

    Кузя остановился. Клинок в его руке стал золотистым от света фонарей, но Федор все равно помнил, видел его окровавленным. 

    - Хочешь попробовать?

    - Что? - очнулся Беляев от ужасных мыслей.

    - Ну, потанцевать? Со мной?

    - Чем? Клинок-то один? - с облегчением отказался Федор.

    Но судьба не была к нему благосклонна.

    - Ну, прям, один! - Кузя достал из-за спины прямой короткий меч и протянул его Федору. Федор отступил на шаг. Он ненавидел в этот момент свою беспомощность, свою неловкость, но сделать с собой ничего не мог.  

    - Бери, - Кузя был возбужден, как ребенок, в предвкушении новой интересной игры. За все время, какое Кузя знал Федора, а именно - всю свою жизнь, Федор никогда не был спарринг-партнером Кузьмы.

    - Ты уверен? - нашел в себе силы улыбнуться Федор. Он лихорадочно думал, как избежать боя с этим клинком, чудовищем, подлым и вероломным убийцей своих собственных хозяев.

    - Уверен. Федь, ну давай… - странно, по-детски протянул Кузя. Сабля странно оттягивала ему руки, ему хотелось сойтись с Федором в противоборстве. Из глубины мозга, оттуда, где живут все странные мысли, пришло: «А действительно ли он так хорош, как мне говорили? Или это просто разговоры?»

    - Хорошо! - решился Федор. Если сегодня час его смерти - он готов. Жаль умирать от руки друга, но это лучше, чем безымянная смерть от яда или горькая от предательства.  

    Федор твердо взял протянутый ему клинок и осторожно повел им в воздухе, примериваясь к его весу. Затем легко перебросил его из правой руки в левую.

    - Ну-ка дай мне ножны?

    - Зачем? - удивился Кузя. 

    Федор махнул рукой - «Давай, не болтай». Кузя отстегнул от портупеи ножны и бросил их Федору.

    Федор легко поймал их свободной рукой и вложил в ножны свой клинок. Затем взял его, как дубинку и начал крутить «мулине».

    - Забыл, что я не фехтую? Ни с кем? А?

    Кузя засмеялся, понимая, что забава будет еще интереснее - так он еще не работал ни с кем.

    - Забыл!

    - Вспомнишь! Мигом отучу тебя задаваться!

    Кузя сделал выпад. Федор легко поймал его на свою «палку», отбросил, сделал изящный разворот, уведя за собой Кузин клинок налево, и справа ударил Кузьму по запястью так, что тот взвыл.

    - Собственно, бой окончен, - сказал Федор, отпрыгивая. 

    - Нет! - ответил Кузя и перебросил саблю в другую руку. Именно этого Федор боялся больше всего - что клинок, жаждущий крови, не позволит Кузьме прекратить дружеский бой, превратит его в бой смертельный. Федор твердо решил не причинять вред другу.   

    Но до настоящего поединка дело не дошло. К мосту подкатила милицейская машина, и оттуда выскочили несколько вооруженных милиционеров.

    - Бросить оружие!

    Федор с облегчением подчинился. Он положил клинок на доски моста и неторопливо опустился рядом с ним на колени. Кузьма еще одно мгновение помедлил, возвращаясь из мира, куда увел его бой, в простой, реальный. Затем в точности повторил движения Федора, опускаясь на мост рядом с ним.

    К ним тут же подбежали два милиционера и направили на них оружие. Федор по-самурайски подобрался и элегантно поклонился. Милиционеры неосознанно ответили таким же полупоклоном.

    - Что здесь происходит?!

    - Ничего.., - Федор был спокоен и приветлив.

    - А это что? - милиционер показал на лежащие рядом с мужчинами мечи, - Тоже ничего?

    - Холодное оружие, носимое согласно разрешению на ношение холодного оружия. 

    - Какое оружие, какое разрешение?! Саммит в понедельник!

    - Кузьма Петрович, предъявите Ваши документы офицерам.

    Голос Федора был приветлив, но холоден и тверд.

    Кузьма тут же достал свои многочисленные разрешения и протянул этот средних размеров телефонный справочник милиционеру, что стоял ближе к нему. Тот начал их читать. Его глаза стали расширяться.

    - И это все у вас… с собой?!

    - Нет, не все. Со мной… только необходимое.

    - Так, поднимайтесь! Едем в отделение!

    

    Федор и Кузя сидели в отделении уже полчаса. Милиционер честно пытался писать протокол, но постоянно сбивался, выслушивая версии происшествия сразу с трех сторон. 

    Федор и Кузьма утверждали, что их было только двое, наряд милиции во мнениях разошелся. Часть милиционеров утверждала, что видела две изготовившихся к бою криминальных группировки, причем, в весьма странных одеяниях, наподобие маскарадных, а другая - стояла на том, что видела группу антиглобалистов, переодетых эльфами. 

    На этом месте, писавший протокол сержант заметил:

    - Теперь понятно куда у Иваныча вещдоки с последнего рейда по наркопритонам пропали!

    Подобное наглое заявление не могло остаться безнаказанным и сержанту тут же припомнили все его многочисленные прегрешения, что были у него в этой, прошлой и, возможно, даже, в будущей жизни. Тот в долгу не остался и обнародовал некоторые детали биографии многочисленных присутствующих, из тех, что скрывались наиболее тщательно. Откуда они стали известны сержанту, было совершенно не понятно. Страсти накалились.

    Позабытые всеми приятели сидели на лавочке. Кузьма клевал носом, Федор искренне наслаждался открывшимся зрелищем.

    Кузьма, в очередной раз проснувшийся, ткнул Федора, что-то вертящего в пальцах, в бок и прошептал:

    - Федь, прекрати! Они же передерутся все! Ты чего сделал!

    Федор сдавленно «хрюкнул» и положил что-то в карман. Все озадаченно замолчали. В тишине скрипнула дверь, и в помещение дежурной части ввалились два милиционера, один из них со знаком «кирпич», и два очень интеллигентных старика. Один из старичков держался за голову. 

    Увидев их Федор и Кузьма встали, чтобы поприветствовать их должным образом.

    - Петр Афанасьевич?! Александр Вячеславович?! Что случилось?!

    Первый милиционер, пришедший со стариками, тяжело вздохнув, спросил:

    - Вы их знаете? 

    Федор удивленно ответил: 

    - Конечно! Это академик Петр Афанасьевич Михайленко. Философ. Этнограф.  А это - Александр Вячеславович Вяземский. Академик. Филолог. Это же светочи мировой науки и, простите за банальность, гордость нашего города!

    Милиционер, принесший знак, обреченно вздохнул: 

    - А! Это, значит, наша гордость… А кто-то молодежь нашу в чем-то упрекает… 

    Милиционер, писавший протокол с интересом воззрился на пришедших: 

    - А че случилось?!   

    Милиционер со знаком в руках со знанием дела стал отвечать:

    - Иду по проспекту. Вижу - один из этих светочей бьет по голове другого знаком, - и гордо продемонстрировал тяжелый знак «Проезд запрещен».

    Федор удивленно посмотрел на знак, затем перевел взгляд на академиков: 

    - Петр Афанасьевич? Что же случилось?

    Петр Афанасьевич нервно прокашлялся:

    - Понимаете, дражайший Федор Михайлович, у нас с Александром Вячеславовичем произошел диспут о том, реальна ли принадлежность принца Датского Гамлета к нетрадиционно ориентированным в сексуальном плане личностям или же это измышления позднейших комментаторов, так как текст самой пьесы Шекспира и авторов до него не позволяет нам дать полное заключение…

    Александр Вячеславович гневно перебил своего оппонента:

    - Вы, со своей стороны, Петр Афанасьевич, не правы. Это полный популизм. Ревность Гамлета к Полонию вовсе не так очевидна, как вы пытаетесь…

    Озверевшие от обилия непонятных слов и вежливых манер менты, хором заорали на все отделение:

    - Тихо! - все посмотрели на Федора, - Это они о чем?

    - Спорят. Был ли Гамлет голубым…

    Милиционер, писавший протокол, покачал головой. Весь его вид говорил: «нашли, о чем спорить, грибы трухлявые»!

    - С ума сойти. Кирпич-то тут причем?

    Милиционер, замыкавший шествие вздохнул: 

    - Так вот о том и говорим. Двое этих… светил, стоят под светофором и мало друг друга не убивают!

    Федор кивнул и спросил у Михайленко:

    - Так причем же здесь «кирпич», Петр Афанасьевич?

    Петр Афанасьевич мученически вздохнул:

    - Так я и рассказываю, а молодые люди перебивают.., - он неодобрительно покачал головой, - Мы поспорили, и в пылу дискуссии Александр Вячеславович несколько перегнул палку с… эпитетами. Знаете, я человек широких взглядов, но называть меня «апулеевским животным» это уже лишнее. Я не стерпел, подобная полемика просто не уместна, взял этот знак и ошеломил своего оппонента.

    Милиционер писавший протокол помотал головой:

    - Каким животным?

    - Говорит, что Александр Вячеславович назвал его ослом, а тот и стукни его по голове знаком «кирпич», - легко перевел Федор.

    Милиционер с кирпичом облегченно, но с некоторым разочарованием вздохнул: 

    - А…а…а! Ослом!

    Милиционер писавший протокол заинтересовался:

    - Протокол писать или нет?! 

    Федор спокойным покровительственным тоном сказал:

    - Нечего тут писать. Потерявшие сознание, травмированные есть? Нет. Вы что, хотите, чтобы накануне саммита про ваше отделение написали, что вы арестовали двух светил мировой науки? Вы представляете, что начальство скажет?

    Милиционеры, на миг представив, что скажет их начальство, переглянулись.

    - Нет, никакого протокола не надо, - четко сказал дежурный.

    Федор спокойно продолжил:  

    - Так что вызывайте такси, и мы с Кузьмой Петровичем развезем их по домам, во избежание дальнейшего конфликта. А так как оба живут на Ваське, это уже вне границ вашего участка. Пусть там хоть передерутся. На почве эпитетов.

    Милиционер, принесший знак, согласно покивал головой:

    - Правильно он говорит. Надо их домой.

    Милиционер, писавший протокол, поднял голову от бумаг:

    - А маклаудов этих?

    Дежрный мотнул головой:

    - И их тоже. От греха, - нагнувшись к сержанту, он тихо сказал, - Видишь, они все друг друга по именам знают. А этого, переводчика, третьего дня в судебке видел, так Иваныч ему только что не  кланялся, - выпрямился и уже нормальным тоном сказал, - Не покойники же бродячие, и то ладно.

    Федор сразу же заинтересовался:

    - Что за покойники?

    Милиционер неприязненно махнул рукой:

    - А… Баба одна звонила - вроде как мужик ее мертвый к ней в квартиру ломился…

    Кузя, собирая со стола бумаги, невзначай спросил:

    - А адрес?

    Милиционер скосил на него глаз:

    - А тебе то он на фиг нужен? Тоже хочешь поломиться?

    Кузьма пожал плечами:

    - У нас здесь случай был похожий…  По моему, это массовый психоз какой-то.

    Милиционер остро посмотрел на Кузьму:

    - У нас?

    Федор пожал плечами, словно раздумывая, говорить или нет.  Затем нехотя вымолвил:

    - Судебно медицинская экспертиза.

    Милиционер за его спиной показал знаками: «Точно, точно!», поэтому сидящий за столом милиционер, отдавая паспорт Федора, нехотя промолвил:  

    - Казанская, 16. 

    Федор легко сказал, совершенно не выдав своего страха: 

    - А… эта… Да, мы про это знаем…

    Но это было ложью. Он ничего не знал про дом 16 по Казанской улице, кроме того, что два месяца назад там умер его старинный знакомый.

    

     Отправив академиков по домам, Федор и Кузя шли по ночным улицам. Наконец, Федор решился.

    - Кузя. Ты не продашь мне свою новую саблю?

    - Что?! Ты с ума сошел? - засмеялся Кузьма, но осекся под тяжелым взглядом Федора.

    - Нет, я в своем уме. Продай ее мне.

    - Федь, ты что? - удивился Кузя, - Зачем она тебе?

    - Я ее сломаю.

    Привычный к неожиданным сообщениям старшего товарища, Кузя некоторое время молчал, переваривая новости. 

    - И за что ей такая участь? Это превосходный клинок.

    - О… Ты уже полюбил ее!

    - Я ее давно полюбил. Как только увидел. Полгода назад. 

    - Ты мне ничего не сказал.

    - Я был должен?

    - Нет. Ведьмак сам выбирает оружие.

    Кузьма остановился под фонарем и закурил. Федор стоял за кругом света. Воздух вокруг него задрожал и начал плавиться. Перед Кузьмой возникла матовая поверхность, постепенно обретающая глубину и пространство. В глубине возник большой зал, обставленный грубой резной мебелью. В центре зала стоял круглый стол, заставленный золотой и серебряной посудой,  вокруг него стояли несколько существ в богатых шелковых и бархатных одеждах до пола. 

    Кузьма узнал молодых Мать и Отца Котов, но тут его взгляд переместился на возникшие в его поле зрения фигуры: высокую и стройную златокудрую женщину в алых одеждах и широкоплечего черноволосого мужчину в одеяниях цвета тьмы. Казалось, что все лучи света теряются в его одеждах. 

    Они сражались. Даже нет - они бились на смерть. Оба были опытными бойцами. Мужчина рубил короткими сильными ударами, женщина легко парировала их, нападая в свою очередь, казалось, ее клинок был повсюду, как пламя, как молния. 

    Кузя, как зачарованный смотрел на схватку - в руках женщины он увидел свою саблю. Женщина уверенно наступала на своего противника, ловко выбила клинок из его рук, уверенно поставила ему подножку, он рухнул на пол, и она уже замахнулась для решающего удара…

    Когти на рукоятке сабли, державшие гарду клинка, молниеносно разжались и вцепились в руку женщины. Она дернулась и отпрянула, пытаясь освободиться. Ее противник воспользовался этим и схватил ее за руку с клинком, резко дернул от себя - клинок вошел точно в горло золотисто-красной красавицы. Она закричала и… вспыхнув, обратилась в пепел.

    И тут из рядов зрителей, выскочил… Федор. В золотых и красных одеждах, с каштановыми волосами до пояса, молодой, но, несомненно, Федор. Он подскочил к все еще стоящему на коленях черному воину и, одним ударом, снес ему голову с плеч коротким метательным топором. 

    Видение несколько раз вздрогнуло, по нему пошла рябь и оно исчезло. 

    - Вот так все и было..,- голос Федора прозвучал из темноты и Кузя вздрогнул.

    - Так вот как все было… Но Федя! Это ужасно!

    - Что именно?

    - Федя… Так вот, что означали твои слова…

    - Какие?

    - Помнишь, перед похоронами родителей… Я накричал на тебя.… Спросил, что бы ты сделал, если бы твоих родителей убили…

    - Теперь ты видел, что я сделал. Ударил в спину.

    - Послушай, Федя… - Кузьма помолчал, обдумывая слова, наконец, нашел подходящие, - Ведь сабель было сделано три! Ведь это мог быть один из тех клинков!

    - Как ты полюбил ее! Кузя, расстанься с ней. Она не потерпит другой любви, она предаст тебя.

    - Федя… Мне надо подумать. Хорошо?

    - Конечно. Заставлять тебя я не могу и не стану. Подумай. Хорошенько подумай. 

    Федор сделал несколько шагов в тень и пропал совсем, будто его и не было. Кузя еще долго стоял и смотрел в темноту.

    

Глава 13.

    Придя в себя после тяжелого разговора, Кузя медленно шел по пустынной улице. Ночную тишину нарушили крики. 

    - Отпусти! Отпусти, скотина! Никуда я не пойду! - услышал Кузя женский крик. 

    Привычным движением вырвав клинок из ножен, он бросился вперед. Страшный грех не помочь женщине, попавшей в беду, но нечисть знает это и пользуется силой-слабостью ведьмаков. Вдруг там не женщина, а засада нежити? Третий час ночи, не важно, что - белой. Неважно, нежить ли там или просто мерзавцы, гнев ведьмака - страшное дело. Завернув за угол, Кузя застал такую картину - двое крепких парней тащили в подворотню молоденькую девчонку. Она отчаянно сопротивлялась, у поребрика на тротуаре лежал ее мотоцикл.

    - А ну, пошли! - резкий крик ведьмака подействовал как электрический разряд - они подскочили и, бросив девушку, посмотрели в его сторону. 

    Самого беглого взгляда на одетого в черное мужчину, с клинком в руках, в ореоле живого огня, хватило им, что бы пуститься в бегство. Девушка, стоя на четвереньках, тоже попятилась от страшного существа. Тут он ее узнал. Точно, не морок.

    - Всеслава!

    Услышав собственное имя из уст полуночного пришельца, девушка вскочила на ноги и чуть не бросилась вслед за парнями, но силы ее оставили и она беспомощно прислонилась к стене.

    - Чур, меня, чур!

    - Всеслава! Это я, Кузьма Кравченко. Помните?

    - Что... А... Кузьма Петрович! - от облегчения Всеслава чуть не упала в обморок. 

    Кузя перебросил клинок в левую руку, подошел к девушке и протянул ей правую, помогая подняться, невзначай дотронувшись тайком до нее лезвием заговоренного клинка. Проверить не помешает. Нет. Живая женщина. Не морок. 

    - Пошли. Пошли отсюда.

    Девчонка согласно кивнула, взглянула на железную, окованную серебром, полосу в руках Кузьмы и вновь попятилась от него. Кузя высокомерно усмехнулся и вложил клинок в ножны.

    - А теперь поехали. 

    - Куда? 

    - Ко мне домой, в Петергоф.

    - Ого! Далеко-то как! - сказала, оживая, Всеслава.

    - Не так уж и далеко. 

    

    Кузя и Всеслава сидели на кухне и уже третий час пили чай с коньяком. Правда, стараниями Кузьмы, у Всеславы в чашке был скорее коньяк с чаем.

    - Почему мне так в жизни не везет? - вздохнула Всеслава.

    - Не везет? - поддержал разговор Кузя.

    - А что, везет? - махнула рукой Всеслава, - Ребят у меня было... А всем и нужна была только для того, что бы мною перед другими хвастаться. Как узнают, что я в институте учусь, языки знаю, про байк, сразу собирают свое барахло и пропадают, будто их и не было. А еще был у меня один друг, женатый правда, но говорил, что любит, обещал развестись, говорил, что жена у него отвратительная - страшная, злобная… А я ее увидела один раз… Ровесница моя. Милая, красивая. Дочка у них… Его я прогнала, решила, что все мужчины - просто негодяи. А чего добилась? Со всеми знакомыми порвала, добилась только, что стали ко мне всякие придурки цепляться…

    - Почему придурки? - не согласился Кузя, - Я, к примеру?

    - Ты такой же как все. Скажешь, нет?

    - Я? Я не все! Я - ведьмак! И, поверь, женщин у меня было и может быть великое множество! Стоит только пальцами щелкнуть. Вот так, - Кузя демонстративно щелкнул пальцами.

    Перед Всеславой  появилось большое зеленое яблоко. Девушка засмеялась, ослабив напряжение момента. Засмеялся и Кузьма.

    - И что? - спросила Всеслава, взяв яблоко со стола и с хрустом откусив от него кусок, - Не нашел себе любимую? Или просто не нагулялся?

    - В другом дело, - ответил Кузя, отобрал у Всеславы яблоко и, с не меньшим хрустом, укусил его, - Я ведьмак. Я опасен, профессия у меня опасная. И жена моя должна быть… - Кузя замялся, Всеслава отобрала у него наполовину съеденное яблоко, - Ну, в общем, принимать меня, таким как есть. А я всем нужен только, что бы время провести. А другим - ради денег. Я это чувствую. Неискренность. И поэтому я просто встречался с девчонками, а через какое-то время у них стиралась даже память обо мне… 

    Кузьма вздохнул и отвернулся от Всеславы.

    - И мне тоже сотрешь? - жалостливо сказала девушка, положив свою руку на руку ведьмака, - может быть, у нас что-нибудь получится?      

    - Я боюсь.., - пробормотал Кузя, - Не могу. Я… полюбил тебя… С первой же нашей встречи… Не хочу чтобы ты оказалась обманом, дымом… либо… просто стервой… Я не чувствую тебя, ты закрыта. Не понимаю, почему… И обижать тебя не хочу, не могу… Не имею права.

    Славка встала, обошла стол, обняла Кузьму сзади, со спины, просто обвила своими бесконечными руками. Кузьма дернулся, как от раскаленного добела железа:

    - Нет! - пробормотал он, - Не сегодня.… Пусть это будет только сон… Я не хочу, не могу… верить тебе…

    - Не надо! Просто все… Вот, как у нас в деревне… Отпусти у коня поводья… он сам приведет тебя к дому. Отпусти поводья, доверься мне…

    - Хорошо же! Ты не знаешь, о чем просишь… Не боишься меня?

    - Тебя? А ты злой?

    - Если разозлить! - фыркнул Кузьма.

    - Пусть сбудется то, что сбудется. Я ведь не знала ни по дом, ни про то, что ты ведьмак. Просто ты… мне очень понравился. Пусть будет хотя бы одна ночь…

    - Ты должна знать… если наши чувства… если они ложны… ты забудешь обо мне. И не я буду тому виной. На мне защита… 

    - Да будет так, - согласилась Всеслава.

    Они прошли по прозрачному от вечерне-утренней зари саду и очутились у омшаника. Кузя толкнул почерневшую дверь вниз, в темноту, пахнувшую теплом и запахом трав.

    Ведьмак, из мальчишеского хвастовства, вызвал магический огонек.

    - Не бойся. Здесь добро, - сказал Кузьма, Всеслава кивнула, соглашаясь.

    Медленно они спустились по девяти ступенькам вниз и оказались в просторном подземелье с каменным полом. Магический огонек поплыл в центр зала и завис в нескольких сантиметрах от пола, освещая нанесенный на камень круг-оберег и тщательно выбитые на камне магические знаки. Мягкий свет колдовского огонька не достигал стен. Ведьмак подвел Всеславу к большому низкому сундуку:

    - Садись пока здесь. Я все приготовлю.

    - Что? - встрепенулась девушка.

    - Просто зажгу несколько свечей.

    - Я не боюсь, - Всеслава подняла на него глаза, в которых был страх и любопытство, - Федор Михайлович очень добрый, он не стал бы дружить с плохим человеком.

    Ободренный этой странной рекомендацией, Кузя понимающе кивнул и улыбнулся. Он прошел вглубь омшаника и в другом сундуке нашел связку белых свечей. Аккуратно расставил свечи правильным полукругом, и одним движением руки зажег их все. Всеслава ахнула от восторга. Из третьего сундука он достал скатанную медвежью шкуру и расстелил ее в центре.

    Затем положил рядом со шкурой клинок. Нерешительно посмотрел на Славку.

    - Раздевайся, - велела Всеслава.

    - А ты?

    - И я.

    Она скинула жакет, бросила его на землю. Расшнуровала и сбросила ботинки. Сняла через голову рубашку, распустила завязки на кожаных брюках и выскользнула из них, как змея, наружу. 

    Кузя в три приема полностью обнажился. Всеслава одобрительно улыбнулась, глядя на мужчину, тряхнула головой:

    - Иди ко мне. На шкуру, - Всеслава осторожно пересекла границу колдовского полукруга, пошла по меху. 

    Кузя улыбнулся и, протянув к ней руки, решил, - «будь что будет». 

    - Закрой глаза, - пропела Всеслава.

    Обвив руками его шею, она начала целовать его. Кузя сразу ощутил жар, который разливался по всему телу. Чувствительные губы девушки как бы нехотя прогулялись по левой груди, совсем не больно и игриво ущипнув ее. Ведьмак застонал. Нетерпеливые, манящие, ласковые уста завораживали парня. Ему захотелось немедленно заключить Славку в объятия, все его естество желало этого, но он не мог этого сделать. 

    Магическая власть девчонки оказалась сильнее. Он был чем-то скован по рукам и ногам, Кузьке оставалось только терпеть эту сладостную муку. Славка продолжала изучать его красивое и, на удивление, податливое на ласки тело, покрытое еле заметными шрамами, свидетелями былых сражений. Губы ее спускались все ниже и ниже. 

    Ведьмак запрокинув голову, зарылся руками в струящийся водопад ее рыжих волос, перед его глазами заплясали золотые искры. Вихрь невыразимых чувств охватил его и закружил. Он изумился, как вдруг ему стало легко. Внезапно перед его глазами появились сияющие фиалковые глаза девушки и он позволил себе поцеловать ее. Славка обмякла в его руках. 

    Кузьма вдруг почувствовал свободу и силу, которых у него никогда не было с другими. Легко подняв девчонку на руки, он закружил ее в воздухе, а затем бережно положил на шкуру.

    - Любимая моя, - прохрипел Кузьма.

    Кузя легко коснулся пальцем клинка и, каплями выступившей на пальцах крови, стал чертить знаки:

    - Знаком вечности заклинаю и воду, и небо, и землю, и огонь.- Кузя нарисовал на животе Всеславы знак молнии, - на огонь, - под левой грудью он начертал свастику, - на солнце, - под правой грудью появилась волнистая линия, - на кровь. - Он провел длинную линию от ее горла до пупка. 

    Он провел ладонями по ее бокам снизу вверх, закинув руки девушки за голову, коснулся губами одного соска, другого, скользнул щекой вниз от груди по животу. Ладонь тем временем пробежала по бедрам. Кузя не спешил, желая как можно дольше продлить наслаждение.

    - Хорошая моя, прекрасная, желанная... 

    Время шло. Губы ведьмака продолжали путешествовать по ее телу, выискивая самые чувствительные места. Руки то сжимали грудь, то оглаживали мягкие бедра, все чаще и чаще касаясь врат наслаждений. Девушка застонала, ее колени согнулись, руки опустились к телу, голова заметалась из стороны в сторону. 

    Ведьмак потерял ощущение времени, верха и низа, кувыркаясь где-то между сном и явью, в мире видений и желаний, в вихре чужой и своей страсти - пока все это не закончилось сладким взрывом, заставившим его рухнуть с высот небытия в ароматные травы, под теплую шкуру, в горячие объятия.

    Первые несколько минут он не мог даже шелохнуться, совершенно лишившись чувств - как и распластавшаяся рядом Всеслава. 

    Потом реальность постепенно вступила в свои права. Ведьмак дернулся, попытавшись встать, но Всеслава, чуть поднявшись, придвинулась, положила голову ему на грудь: 

    - Любимый мой... Как же я ждала тебя... Нашла... 

    Они долго еще кружились в любовном танце, по очереди доминируя в нем. Парень и девушка вдруг поняли, что ни один из  них ничего не забыл и не забудет об этой ночи. Кузя бережно, как самую великую драгоценность в мире, прижал к себе Славку. В ее глазах были слезы, но Кузя знал, что они - от счастья. И он поблагодарил Судьбу за этот дар. Славка тоже что-то шептала, верно, тоже благодарила кого-то за Кузьму.

    Кузя опять опустился на шкуру, гладя возлюбленную по голове. Девушка ровно задышала, явно уснув, и он сделал еще одну попытку выбраться, осторожно приподняв ее голову и переложив на скатанный край шкуры. Тихонько нащупал саблю, отодвинулся, осторожно встал на ноги и наконец-то выбрался из круга. Вышел из омшаника.

    Никаких посторонних звуков, никакого движения. Трава, ступени, и дверь стали белыми - но это была всего лишь изморозь. Кузя открыл рот, коротко дохнул, наблюдая за появившимся облаком, неспешно поплывшим к дому, потом передернул плечами и пошел обратно. Накрыл шкурой обмякшую женщину, устроился рядом.

    - Где ты был? - сонно поинтересовалась Всеслава, тут же по-хозяйски забрасывая на него руку и укладывая голову на плечо.

    - Осмотреться ходил.

    - И что там?

    - Зима пришла. Заморозки. Все тепло мы забрали.

    - Как же я тебя люблю, как же я люблю тебя, - прошептала Всеслава, - она, кажется,  не слышала слов Кузьмы, она просто хотела слушать его голос.

     

    Когда Всеслава, наконец, проснулась, яркий летний день уже близился к своему концу - яркие лучи садящегося солнца отражались в зеркале исключительного трюмо, украшенного многочисленными хрустальными «глазками», отчего по всей комнате разбегались солнечные зайчики.

    Всеслава села на чем-то мягком и упругом и протерла глаза. Ни омшаника, ни каменных низких сводов… Она сидела на огромной кровати с балдахином, застеленной шелковыми простынями заботливо укутанная в шкуру снежного барса. Занавеси балдахина были привязаны к резным столбикам кровати, открывая роскошный вид на прекрасно ухоженный зимний сад, что располагался в эркере у высокого французского окна, напротив королевского ложа.

    Изумленная женщина осторожно соскользнула с постели и, как ей показалось, перешла в большую светлую комнату, обставленную невесомой мебелью в стиле барокко. Стены комнаты, оббитые светло голубым шелком идеально сочетались с небесно голубой, с розовой отделкой, мебелью и бирюзовым шелковым ковром.  

    Внимание Всеславы привлекло движение за ее спиной, на границе видимости и она резко повернулась, что бы дать отпор тому, кто посмел за ней подглядывать, но увидев «обидчика» звонко засмеялась и стала разглядывать себя в огромном зеркале в золотой, с витушками, раме. В зеркале, вообще-то, была не Всеслава. Она никогда не помнила, что была такой красавицей с матовой и гладкой кожей, огромными глазами и алыми губами. Поверхность зеркала словно переливалась, едва ощутимо превращая женщину, что смотрелась в него в волшебную фею в полупрозрачном и соблазнительном наряде…

    Тут Всеслава обратила внимание на то, что она действительно красовалась перед зеркалом в умопомрачительном шелковом с кружевами пеньюаре, на рукавах и вороте отделанным каким-то нежнейшим пухом. Она снова повернулась перед зеркалом и только теперь поняла, что ее озадачило в самом начале - в комнате не было двери.  Только стены, роскошное окно, эркер…

    Загадка разрешилась тут же - зеркало, тихо заскрипев, повернулось на одной из своих створок и  в комнату, из полумрака, что стояла за дверью, вкатился сервировочный столик, а следом за ним вошел Кузьма.

    - О!... - разочарованно протянул он, - Я так надеялся подать завтрак в постель!

    - Я мигом, - кивнула Всеслава, и, действительно, в один миг оказалась на кровати, накрытая до талии шкурой огромной кошки.

    - Во-от… Так гораздо лучше! - сказал Кузя и они оба засмеялись.

    В следующее мгновение он тоже оказался на кровати и про завтрак на некоторое время забыли, будто его и не было вовсе. Наконец, отдышавшись, Всеслава сказала:

    - Ох, уморил совсем!

    - Так я… любя, - попробовал оправдаться Кузьма, вспомнил про слегка остывший завтрак и  стукнул себя по лбу, - Так я же за этим и уходил! Что, сударыня вы желаете на завтрак?

    - Какой завтрак? Вечер уже.., - отмахнулась Всеслава.

    - А что, разве есть запрет завтракать вечером? - не сдавался Кузьма, - Так что вы желаете?

    - Я бы сейчас.., - Всеслава вздохнула, - Нет… как-то не романтично…

    - Что? - настаивал Кузя.

    - Я бы борща бы навернула…

    Кузьма захохотал, как будто его защекотали, и подтянул к себе сервировочный столик. Там, на самом почетном месте, под нарядно сияющей крышкой-куполом, гордо подбоченившись, стояла пузатая супница, полная остро пахнущего, алого, горячего, словно только что из духовки, борща. Кузя открыл стоящий рядом с супницей горшочек со сметаной и вручил Всеславе ложку:

    - Прошу Вас, сударыня…

    - А ты?

    - А что, я? - Кузя взял вторую ложку и гордо продемонстрировал ее возлюбленной, - Я присоединюсь. 

    На некоторое время связный разговор прекратился. Когда обширный то ли завтрак, то ли обед был съеден, любовники откинулись на подушки в полном изнеможении.

    - У нас с тобой сегодня комплексный завтрак получился, - констатировал Кузьма.

    - Это который завтрак, обед и ужин?

    - Это который завтрак и обед. Ужинаю я поздно.

    - Да уж. Если ты каждый раз так домой возвращаешься… как вчера…

    - А, - махнул Кузя рукой, - Это нас с Федей в милицию замели.

    - Вас? В милицию? - Всеслава восхитилась то ли смелостью стражей порядка, то ли «недисциплинированностью» Кузьмы.

    - Да ладно, глупости. Мы с Федором на Банковском мосту танцы устроили… с саблями… А тут - саммит… А тут - менты… Им и привиделась демонстрация антиглобалистов… Ну и нас, как антиглобалистов… Антиглобалисты в три часа ночи!

    Кузя пустился подробно излагать события предыдущей ночи, подробно остановившись на роли Федора в истории, на перебранке милиционеров, и о умиротворении академиков. Об одном он только не обмолвился и словом - о том, что Федор показал ему этой ночью. Но это и была не его тайна, что ж о ней говорить…

    Всеслава слушала, смеялась, затем спокойно спросила:

    - А как же ты его оставил? Он же без оружия, один?

    Кузьма поперхнулся:

    - Он, без оружия? А! Ему и не надо! Это же его город… Здесь даже камни - ему подчиняются. 

    - Вот как.., - Всеслава задумалась, - А он правда Достоевский?

    - Нет, конечно, - засмеялся было Кузьма, но осекся, увидев округлившиеся глаза и раскрытый рот Всеславы.

    - Ой, боженьки! А я же его… Я искала цитологию. И спрашивала, у кого узнать, какая книжка потолковее будет? Мне и сказали, это мол, Достоевский, он доктор… Я еще, дура, подумала, надо же, как совпало! 

    - И? - затаив дыхание, ждал Кузя продолжения рассказа.

    - И! Подошла к нему и спросила - «Вы - Достоевский?!» А он… бровью не поведя, отвечает: «Я. А что Вам угодно, сударыня?»

    - И? Дальше? - затаил Кузьма дыхание.

    - А дальше… Ты пришел и стал про динозавров рассказывать. И Федор Михайлович… Он хоть Федор Михайлович?

    - Да. Поэтому и Достоевский, - кивнул Кузя, - Что дальше?

    - Не поняла. Как это поэтому? - наморщила носик Всеслава.

    - Он - Беляев Федор Михайлович. Ну и все на эту тему острят. И дальше что?

    - Ничего, он меня и отправил, сказал, книгу завтра принесу. 

    - Понятно… 

    - Понятно ему! Стыд-то какой! Подумал, наверное, что я дура деревенская!

    - Ну, деревенские дуры «Nature» не читают.

    - Тогда - просто дура голимая, что «Nature» читает, а кто такой Достоевский - не знает.

    - Да перестань ты…

    Тирада Кузьмы была прервана здоровенным бурого цвета пушистым котом, что вскочил на кровать и стал по-деловому исследовать пустые тарелки, что стояли на подносе. Обнаружив полупустую баночку со сметаной, засунул туда здоровенную морду и стал смачно ее лакать.

    - Ой, какая киса! Сибиряк! - сказала Всеслава, осторожно погладив кота по кончику хвоста. Тот недовольно дернул хвостом, не желая отвлекаться от важного дела, и женщина убрала руку.

    - Серьезный. У меня дома был такой. Свирепый! Что твой тигр.

    Кот доел сметану, встряхнулся, погладил лапами пушистые усы и, зевнув во весь рот, сказал:

    - Расскажу я вам, дети мои, сказку…

    - Вали-ка ты отсюда, рассказчик! - с ленцой сказал Кузьма, - Ты где должен быть? На дубу? А ты чего здесь делаешь?

    Кот обиженно замолчал и отвернулся. Всеслава откинулась на подушки и закрыла глаза:

    - Хоть бы подольше в себя не приходить…

    - Как не приходить? - перепугался Кузьма.

    - Очень просто. Ты же мне кажешься.., - пожала плечами Всеслава, - Какой-то галлюциноген мне вкатили, не иначе. Тут и ты, и дворец сказочный, и кот-баюн. Осталось только Змея-Горыныча увидать, и все - помирать можно. 

    Кузя улыбнулся и погладил Всеславу по голове:

    - Нет, нельзя. Никак нельзя помирать тебе. Только начинается жизнь. Пойдем, ванну примем.

    - А что ты ей не свиснешь? Что бы прибежала?

    - А у меня не все как в сказке. 

    - Даже странно. 

    Всеслава села на кровати и пощекотала кота за ухом.

    - Так что за сказку ты нам рассказать хотел?

    - Про двенадцать утопших отроков! - отрезал кот и гордо ушел с кровати.

    - Ну и сказочка! - опешила Всеслава, - Добрая у тебя зверушка…

    - А то! Он у меня дуб заповедный сторожить назначен, а он тут ходит, сказки сказывает! 

    Засмеявшись, они встали с постели и темными лестницами пошли вниз, в роскошную ванную-спа Кузьмы.  В холле их ожидало еще одно невиданное диво, невиданное, конечно, только Всеславой - Змей Горыныч, что удобно расположившись на персидском ковре, терпеливо натягивал себе на переднюю лапу высокий ботинок Всеславы. 

    - Это еще что такое? - взмутилась красавица.

    - Где? - заинтересовались три головы Змея. 

    - А вот прямо здесь! Зачем мой сапог на руку напялил?

    - А интересно! - ответил Змей, но сапог отдал. 

    - Это - Вася, - представил Всеславе своего друга Кузьма, - Это - Вася-старший - указа он на левую голову, - Это Вася - средний, - указал на правую, - А это, - он погладил среднюю голову по носу, - наш младший Васенька. Вы бы, ребята, сходили, привели бы дуб, а то, он похоже, сбежал. И отнимите вы у него Лавкрафта, а то невозможно уже Тишку слушать! 

    Всеслава гладила головы за ушами и те блаженно щурили янтарно-желтые змеиные глаза.

    - Да… Отнимите! - протянули головы, стряхивая дремоту, - Он не отдаст! Сказал, желудей давать не будет!

    - А вы, что-нибудь другое ему предложите.

    - И что? Что б и страшное, и интересное? 

    - «Смерть Артура», - предложила Всеслава.

    - Надо попробовать.., - задумался Васька и, ткнувшись еще раз в плечо женщины, пошел искать заповедный дуб.

          

    Федор, узнав новую информацию о оживленных мертвецах, решил не терять времени даром и прямо в два часа ночи позвонил единственному существу в городе, кто был старше его и намного могущественнее.

    Трубку взяли сразу и, не дав возможности Федору хотя бы открыть рот, приятный мужской баритон сказал:

    - Повелитель Теней сможет принять Вас, Хранитель, только после пяти утра.

    - Передайте мое почтение Повелителю и то, что я даже не надеялся быть принятым столь скоро, - ответил Федор. 

    В трубке раздались короткие гудки. Федор закрыл мобильник и стал готовиться к встрече.

    Ровно в половине пятого он вышел из своего парадного. К нему аккуратно подрулил серый «Фольксваген», задняя дверца распахнулась и Федор сел в автомобиль, даже не взглянув на сидящих в машине людей. Автомобиль тронулся. Федор повернулся и вежливо кивнул сидящему рядом с ним существу:

    - Я рад приветствовать Вас, Старейший.

    Существо с полукабаньей, полукрокодильей мордой что-то приветливо хрюкнуло в ответ. Затем оно, явно смущаясь, что-то пророкотало в сторону то ли Федора, то ли окружающего их мира. Говорить на человеческом языке ему было явно затруднительно, но Федор все прекрасно понял и так.

    - Очень обяжете меня, Старейший. Я с удовольствием буду Вашим посредником в таком важном вопросе. 

    Существо хрюкнуло что-то, явное удовлетворенное в своих чаяниях, и остаток пути проходил уже в тишине, ничем не отягощенной. Наконец, они приехали, дверца машины растворилась, и Федор вышел в небольшой уютный дворик, затейливо украшенный резными каменными колоннами и растущими всюду кипарисами. У его ног начиналась мраморная лестница, спускавшаяся по склону огромной горы. За его спиной отчетливо слышался шум водопада. Федор обернулся. Автомобиля, привезшего его сюда, не было и следов. У обочины дороги стоял великолепный экипаж, запряженный шестеркой лошадей цугом, на запятках которого стояли два ливрейных лакея. Федор пожал плечами и пошел вниз, по мраморным ступеням, к мраморной беседке, что стояла у самой кромки синей воды горного озера. 

    Как Федор попал в горы, к теплому озеру, он не думал. Такова была воля Хозяина Теней. Возможно, это было на самом деле, а возможно, Федор так и стоял у своего парадного, невидяще смотря в утреннее небо. 

    Но для Федора сейчас это было неважно - он стоял у начала лестницы из черного мрамора, глядя на недвижимую гладь озерной воды. Мельком взглянув на пустую беседку, он продолжил любоваться озером. Из озера медленно возникал, поднимаясь, солнечный диск, окрашивая воды из черных в алые. Вокруг него оживали деревья, защебетали птицы, зашуршали в траве зверьки.

    - Рад приветствовать Вас, Хранитель.

    Федор обернулся и посмотрел на только что пустовавшую беседку. На мраморной скамейке, за столиком, богато уставленным фруктами и вином, сидел Хозяин Теней. Это был тот самый человек в штатском, что сидел в кабинете прокурора города.

    - Благодарю, что оказали мне честь, согласившись принять меня, Повелитель. 

    - Я всегда рад видеть Вас, Хранитель. Жаль, что Вы столь редко обращаетесь ко мне...

    Федор смутился. Вдруг он понял, что хотел сказать ему Хозяин Теней. Здесь, в Среднем мире, Федор был не то что бы равен великому демиургу, но по происхождению и положению им занимаемому в мире Первом, он был ближе всего к вечно одинокому Хозяину Теней.  

    - Я сожалею, Повелитель... Но Вы прибыли в город, что бы наслаждаться одиночеством, как Вы тогда сказали мне.., - попробовал оправдаться Федор.

    - Вы не нарушили бы мое одиночество... столь ужасно, что бы я почувствовал себя обманутым в своих ожиданиях...

    Словесная канитель закружилась, опутывая двоих полубогов своей паутиной, заманивая и мерцая тонкими, невидимыми, но хорошо ощутимыми нитями, превращая слова - в заклинания, а фразы - в волшебство. Федор не спешил. Он знал, что с того момента, как он сел в машину, до того, как он вновь выйдет на улицы города, не пройдет и минуты. Поэтому ему и было так хорошо сидеть рядом с  Хозяином Теней, обсуждать новые картины Рафаэля, что тот написал для празднования трех тысячелетнего юбилея Дома Обсидиановых Зеркал, критиковать новые теории Коперника о множественности Первых миров, восхищаться новой, ставшей очень модной, поэмой Гумилева, что он написал сразу по окончании сражения за Врата Хаоса.

    - Старшие сыновья Дома Алых Огней, они же служат под его началом... Так вот у них было такое ощущение, что он не отдавал команды войску, а сочинял строфы своей поэмы.

    - Дом Алых Огней пользуется уважением? - невзначай осведомился Федор.

    - Ха, - ответил Хозяин Теней, - И уважением, и немалым влиянием. Как и все остальные Дома, что основаны вашими детьми, Хранитель. Ваша тетушка, замещая вас на престоле Дома Огня, денно и нощно печется о процветании всего клана.

    Федор оставил в Первом мире четверых побочных детей - троих сыновей и дочь. Унаследовать его место в мире они не могли, но он сделал все, что бы его дети могли в родном мире все остальное, и основал для каждого своего отпрыска Дом. И сейчас ему было приятно, что Дом его младшего сына занимает такое положение, что о нем даже упоминает сам Хозяин Теней. 

    Беседа тем временем перешла, от новейших транспортных средств, к новейшим формам архитектуры, что совсем недавно предложил Антонио Гауди.

    -  Art Nuoveau, на самом деле ничего особенно нового, но он всегда хорош...

    - Возможно, несколько легковесен...

    - Скажете еще, Повелитель, претенциозен?

    Они оба засмеялись, вспомнив, какая война умов в свое время развернулась между сторонниками готики и ампира. Обе стороны обвиняли другую в претенциозности.

    - Вампиры вновь возродили моду на контрастные цвета. Черный-красный, синий-белый, зеленый-оранжевый... Фениксы в восторге. Чистое разорение. Одна примерка у хорошего портного - десять эстерлинов.

    - Моя тетушка, что бы достойно приветствовать Вашу милость на праздновании юбилея нашего Дома, нарядилась в однотонный туалет... За десять тысяч... вольфрамовых эстерлинов.

    - Тот великолепный кобальтовый наряд стоил десять тысяч? 

    - Вы даже помните...

    - Еще бы! Дама затмила собою всех... Даже Вашу матушку, Хранитель...

    Оба на несколько мгновений замолчали. Утрата Айланды была свежа в памяти обоих. 

    - Ей, вообще, лучше всего шел светло зеленый... 

    - На празднованиях в честь Дома Огня ей подобало носить красный. Я отговорился черным - цветом пепла и копоти, без которых нет и не может быть огня.

    - Ты украсил берет ее перьями.

    - Вы тоже, Повелитель.

    Хозяин Тьмы вздрогнул:

    - Ты заметил это?!

    - Как бы я не узнал мамины перья... Повелитель, я понимаю, что занял уже очень много вашего времени...

    - Хранитель. У нас, бессмертных, понятие время - очень растяжимо.

    - Но я - смертный...

    - А вот это - очень прискорбно. Твой необдуманный поступок... Твое горе от потери...

    - Мы не будем говорить об этом, Повелитель, - твердо сказал Федор.

    - Не будем, - согласился Хозяин Теней.

    - В городе происходят странные вещи... Мертвецы возвращаются в родные дома...

    - Кто-то неправильно оживляет их. Они вспоминают то, что любили при жизни. Поэтому возвращаются. Вам нужно найти того, кто владеет рецептом поднятия... Некромант из этого человека никудышный, а вот фармацевт - отменный.

    - Врач и фармацевт.., - задумчиво сказал Федор, - На Черной Речке было кладбище живых мертвецов...

    - Это - дикая стая... Хотя, непонятно, что их разбудило... Жаль, что ни одной головы не осталось... Допросить.

    - Мы уничтожили всех.

    - Это - правильно. Никто не заслуживает такой участи. Пусть пребудут в покое... И, знаете, Хранитель... Обратитесь к Вершителям. Надавите. Напугайте... Пусть боятся Вас. Уважать они не могут никого... Так пусть боятся. Такова их судьба. Всех бояться. 

    - Они хотят, что бы все боялись их, - усмехнулся Федор.

    - Это - невозможно, - покачал головой Хозяин Теней.  

    Федор поднялся.

    - Я благодарю Вас, Повелитель, за время, что Вы уделили мне.

    - Я был рад этому визиту. Вас проводят до перехода...

    - Я надеюсь, что вы окажете мне честь, быть моим гостем в следующий раз...

    - Я буду с нетерпением ждать этого визита...

    Федор кивнул и покинул беседку. Поднимаясь по мраморной лестнице, он испытывал желание оглянуться, что бы посмотреть, следит ли за ним Хозяин Теней, но так и не решился.

    Карета, при виде Федора, совершила плавный полукруг и подъехала точно к нему. Беляев сел в экипаж, и кони понеслись быстрее ветра. От равномерного покачивания кареты Федор задремал. Встряхнув головой, Федор прогнал сонный морок и обнаружил, что сидит в салоне автомобиля, а  за окном проносятся Питерские улицы.

     

Глава 14.

    В квартире Ирины полным ходом шел ремонт. Все было закрыто газетами, мешками, на всем лежал толстый слой осыпавшейся штукатурки. Под самый потолок уходили строительные леса. Кузьма, Федор и Леонид в респираторах сбивали штукатурку со стены.

    - По плану - где-то здесь... - пробормотал Федор.

    - Здесь или левее на сорок сантиметров? Это может быть граница портала, - пробубнил Кузя. Вся эта затея чем-то раздражала Кузьму, только он не знал, чем именно, и от этого злился еще сильнее.

    - Не может, - рассудительно заметил Федор, - Мы сейчас бьем в середину того места, где был камин.

    - Сейчас просто нужно очистить часть стены, - решительно заявил Леонид, которого порядком раздражала подспудная вражда, что разгоралась в его лучших друзьях, как только они переступали порог квартиры Костроминых. 

    Они стали сбивать штукатурку до тех пор, пока не дошли до кирпичной кладки. Федор взял небольшой заступ и постучал рукояткой по стене. 

    - Звук вроде бы глухой.., - задумчиво сказал Кузя.

    Федор закрыл глаза и прислушался к своим ощущениям:

    - Это ты глухой. Там большой объем пустоты. И... осторожно. Замкнутое пространство, еще одно... Так, стену можно ломать. Это безопасно. А вот то, что внутри... Да… То, что я всегда чувствовал. Ты-то чувствуешь, чудо?

    Кузя повертел головой:

    - Чувствую, но слабо.

    - Плохо! - ответил Федор, - Прислушивайся!

    - Вы о чем, мужики? - встрял Леня, всегда живо интересовавшийся делами Федора и Кузьмы.

    - Внутри стены есть вражеское присутствие, - не совсем понятно объяснил Федор, но Леня кивнул, соглашаясь. 

    - Давайте теперь осторожно ломать и кирпичи наружу обрушивать.

    - Давайте искать край камина, - вздохнул Федор, - Только осторожно. 

    Через два часа портал камина был расчищен, а кирпичная кладка, закрывавшая его, разломана. В центре открывшегося пространства стоял сундук из дерева черного цвета со странной текстурой - как если бы он был весь исписан. Вокруг него лежал круг из строительного мусора и пыли. На самом сундуке не было ни пылинки.

    - Смотри, его полностью погрузили в пчелиный воск, - указал Федор Кузьме, - И на еще не застывшем воске написали охранные знаки. 

    - Ни одна пылинка не упала с тех пор, как камин заложили, - сказал Леня, покачивая головой.

    - Надо звонить Ирине, - сказал Кузя, - Это все-таки ее камин. 

    Кузьма пошел звонить в прокуратуру. Федор несколько раз прошелся около камина, внимательно осматриваясь, затем нашел точку наибольшего сопротивления и открыл круг. На сундук обрушился водопад строительного мусора, пыли и плесени, что копилась 90 лет на границе магической сферы. 

    - Вот это да! - чихнул Леня сквозь респиратор, отмахиваясь от пыли, - И трубу прочищать не потребуется!

    - Зато здесь убирать придется, - вздохнул Федор, пробираясь к сундуку сквозь горы мусора и битого кирпича. В комнату вернулся Кузя и только покачал головой, увидев картину разрухи. Обмахнув сундук от почти вековой пыли, Федор кивнул своим помощникам. Мужчины втроем взялись за ручки и, кряхтя от натуги, вытащили его в комнату. Кузя открыл крышку. 

    В этот момент приехала Ирина. 

    - Что случилось, мальчики? Кузя, как сумасшедший просто - приезжай, это срочно!

    - Мы тут клад нашли, Ир, - сказал Федор, - Респиратор надень, пылища.

    Ирина надела маску и тут же принялась рассматривать содержимое находки. 

    Внутри оказалось целое сокровище - в большом коробе стояли бутыли с редчайшими винами начала века, отдельно лежали кубки и блюда перегородчатой эмали, в шляпной картонке лежали крученые итальянские кружева. На самом дне сундука стояла большая шкатулка. Под ней лежал ларец в два пальца толщиной. Шкатулку и ларец Кузя вынул под внимательным взглядом Федора и тут же отдал шкатулку Ирине. 

    - Это безопасная вещица, - согласился Федор.

    Ларец Кузя отставил в сторону. Ирина открыла шкатулку. Вся комната словно озарилась всполохами холодного света. Ирина осторожно, как хрупкую зверушку, достала из шкатулки брошь, украшенную турмалинами и александритами.

    - Какая красота…

    Она снова погрузила руку в шкатулку и вынула оттуда великолепные серьги с сапфирами.

    Двое мужчин и женщина зачарованно рассматривали старинные украшения, а Кузя, как, кот вокруг сметаны, осторожно обходил ларец.

    - Ир, я в кабинет уйду с ларчиком? 

    Ирина, не отрываясь от созерцания драгоценных камней, ответила:

     - Кузь, что ты спрашиваешь? Делай, что хочешь. Только осторожно - там черт ногу сломит.

    - Я помню, - кивнул Кузьма и подхватив ларчик, унес его в кабинет. 

    В кабинете царил беспорядок, все вещи из ремонтируемых комнат были перенесены в него. Кузя пробрался между вещами, поставил ларец на стол, достал, не глядя, из ящика стола лупу и начал рассматривать ларчик. Он был опечатан синей сургучной печатью. На печати хорошо читалось изображение круга, вписанного в треугольник. В круге находилось стилизованное изображение глаза, но вместо зрачка была спираль. В углах треугольника стояли буквы неизвестного науке алфавита. Науке, а не Кузьме. Мабдорнаг. Кузя задумчиво вздохнул, так же, не глядя, положил лупу на место, и осторожно, ничего не задев, вышел из кабинета.

    Когда Кузя вернулся в зал, то застал почти идиллическую картину. Мужчины разбирали вина, стоящие в коробе, с интересом причмокивая. Ирина разматывала итальянские кружева. На крышке сундука стояли вынутые из сундука блюда и кубки. На блюде горкой были насыпаны драгоценности, и весь этот островок византийской роскоши совершенно не вязался с общей обстановкой ремонта, дыры в стене, пыли и груд битого кирпича.

    - Вот это коллекция! Сокровище! Эти вина.., - Федор повернулся к Кузьме, приглашая его полюбоваться находками.

    - Эти вина могут быть отравлены, Федь, - откликнулся Кузя.  

    - Вот эти две, - кивнул Федор, - А вот это вообще.., - Федор помолчал, подыскивая подходящее слово, - Не вино.

    Леня, Федор и Кузя переглянулись.

    - Ирина Петровна, ты, как прокурор, можешь совершить должностное преступление? - повернулся Кузя к Ирине.

    - Зависит от.., - пожала плечами Ирина.

    - Надо вскрыть квартиру фон Касселя на Невском, - пояснил Кузя свою мысль.

    - Даже не говори мне об этом! И даже не думай! Я туда не войду! Федь, он про ту квартиру! - Ирина не на шутку испугалась и расстроилась.

    - А меня как раз не было. Я в Вихорево ездил. Не то, что бы  мне в красках не рассказывали о ней.., - Федор был заинтересован, но как-то вяло.

    - А что за квартира? Убили, что ль, кого? - встрял Леонид.

    - Так. Закончили эти разговоры. Никаких вам квартир на Невском! - твердо сказала Ирина, поняв, что от двух друзей ей толку не будет.

    - Ир, правда! Надо сегодня поехать туда и вскрыть ларец. Это срочно. Мы его очень удачно отрыли. Вскрывать его можно только на умирающую Луну. Сегодня еще можно. Завтра я на сутки заступаю, послезавтра - новолуние. Месяц придется ждать, а круг разрушен. Все будут в курсе... Явится такая армия! - взмолился Кузя. 

    Федор одобряя слова Кузьмы, кивал, но в разговор не вмешивался, полагая, что Кузьма и сам добьется нужного результата. 

    - Кузь, ну я боюсь туда ехать! Боюсь! Неужели нет другого места? - почти со слезами сказала Ирина

    - Есть, конечно, - ответил Кузя, - Но гораздо хуже и дальше расположены. Ир, там идеальная пентаграмма, а обережные круги из меди! И нас как раз четверо! 

    - Мы, что, не вдвоем едем? - удивилась Ирина.

    - Мы вместе поедем, - совершенно обыденно ответил Федор, пожав плечами. 

    - Конечно, вместе! - воодушевился Леонид, которому, по совести говоря, очень хотелось принять участие в предстоящей авантюре. 

    - Хорошо! Поехали в прокуратуру, за ключами.., - сдалась Ирина.

    - Надень кроссовки, Ир.., - может по крышам придется пробежаться, задумчиво сказал Кузя.

    

    Квартира, про которую с таким страхом говорила Ирина, много лет принадлежала профессору Йозефу фон Касселю, известному, в свое время, лингвисту и философу. Языков он знал много, но говаривали, что кроме языков он владеет еще и многочисленными секретами, помогающими ему переживать разные жизненные неурядицы. Так или иначе, профессор прожил долгую жизнь, на заре перестройки продал квартиру и уехал на Лазурный берег. Сделал он это несколько поспешно, квартиру продал племяннику, медную табличку с двери никто так и не снял, и, поэтому, знающих людей не покидало ощущение, что профессор, возможно, еще  вернется.

     В квартире, до последнего времени, жил племянник профессора, но потом тоже уехал за границу, а квартиру сдал. Новый жилец, соседям по лестничной клетке, людям пожилым и дотошным, показался человеком положительным, и так продолжалось до тех самых пор, пока из квартиры профессора  не начал раздаваться какой-то странный, неприятный сладковатый и маслянистый запах. 

    На звонки в дверь никто не отреагировал, и раздраженным соседям пришлось вызывать МЧС, что бы слесари смогли проникнуть внутрь и устранить источник раздражения соседей, раз уж небрежный жилец не сделал этого сам. Эмчээсовцы дверь вскрыли, внутрь вошел участковый, и, не пробыв там тридцати секунд, выскочил наружу. Вместе с ним на лестницу выкатилась волна такого зловония, что всем стало не просто нехорошо, а, по-настоящему, плохо. Когда в квартиру вошли эксперты из бюро судебно-медицинских экспертиз, что на Шкапина, у подъезда уже стояли три скорых помощи - нескольким жильцам от такого запаха стало плохо с сердцем. Эксперты были предупреждены и вошли в квартиру уже в респираторах. 

    Первым в человеческое жилье, ставшее теперь местом чудовищного преступления, вошел Кузьма, срочно выдернутый с дежурства в «Антике», к огромному неудовольствию Карла Людвиговича. Перед тем, как ехать с медиками, Кузьма сделал звонок на мобильный Федора, узнал, что тот в Вихореве и, заметно повеселел. 

    Как только Кузьма зашел в двери квартиры, он вложил в ножны на спине предварительно вынутый клинок и махнул медикам: «Все чисто!». Затем первым, так как медэксперты все равно боязливо косились по сторонам, вошел в большую комнату. 

    То, что он там увидел, до боли напомнило ему происшествие из его прошлого. Только в этот раз не спасся никто. Вызов удался. Это был просто фурор. На один вызов явились два демона, убили идиотов, что мнили себя демонологами и сожрали самые лучше части их тел. Это стало Кузьме ясно с первого взгляда.    

    Посреди комнаты, на выложенной дорогим паркетом полу, на коричневой корке, что была сначала лужей крови, лежала груда плохо разделанного мяса. Случилось это не менее недели назад, и кровь частично высохла, частично впиталась в когда-то роскошный шелковый обюссонский ковер, что был небрежно сдвинут в сторону перед началом церемонии. 

    Но человеческая плоть, кровь, фекалии, даже и разложившиеся за неделю лежания в летней закрытой комнате, не могли дать такой истинно душеразрывающей вони, что стояла в квартире. Кретины вызывали настоящего адского демона и именно остатки их запахов, смешанных с запахом адской жары и серы и давали такой эффект.     

    Кузьма критически осмотрел комнату, кивнул и сказал, слегка шепелявя из-за респиратора:

    - Двое человек. Мужчина и женщина. Убиты во время секса. В заключении напишите «травмы неизвестной этиологии» и Беляеву со снимками на заключение. Он обоснует. Вам опасаться уже нечего. Нападающие квартиру покинули, причем уже давно.  

    В этот момент в квартиру вошла Ирина, моментально побледнела даже дыша сквозь респиратор, а увидев то, что лежало в комнате, просто позеленела. Кузьма подхватил ее под руки и вывел на воздух, строго запретив ей впредь появляться там.

    Ирине он кратко объяснил, что настоящая опасность давно миновала, а Беляев находится в Вихореве именно для того, чтобы полностью свести ее на нет. 

    

    У парадного, ведущего в «нехорошую» квартиру, Леня, озираясь, спросил Федора:

    - Ты уверен, что машину надо было там оставить? Здесь же полно места...

    - Лень, отстань. Там где оставили, там самое лучшее место, - отмахнулся от друга Кузя.

    - Хорошее место.., - подтвердил Федор, - Никак не связанное с этим домом… 

    Они, осторожно осмотревшись, начали подниматься по ступеням великолепной лестницы.

    Бельэтаж был великолепно отремонтирован, жильцы дома не пожалели на ремонт денег. Искомую квартиру они увидели сразу, на ее двери красовалась табличка "Доктор философии Йозеф фон Кассель". Квартира была опечатана. 

    Ирина сняла бумажные полоски, сломала печать. Кузя вытянул клинок из ножен, отодвинул Ирину и подошел к двери. Федор протянул руку, забрал у Ирины ключи и начал отпирать дверь квартиры. 

    - Сейф здесь что-ли? - пробормотал Федор, борясь с замками, - А… вот.

    Федор толкнул дверь, стоя на пороге. Кузя прошел мимо Федора, зашел первый в квартиру, и включил в темном коридоре свет. Леонид сделал знак Ирине зайти, она зашла в квартиру и пошла за Кузьмой. Леня посмотрел на Федора, тот кивнул и он зашел в квартиру, держа в руках ларец. Последним зашел Федор, закрыв за собой дверь. Через несколько мгновений дверь квартиры напротив приоткрылась примерно на ладонь и снова закрылась. 

    Друзья вошли в квартиру. Старая квартира была обставлена с роскошью и претензией на аристократизм в готическом стиле. Они прошли в большую комнату. Комната была обставлена очень дорогой антикварной мебелью, но в обстановке сохранялись следы беспорядка. Роскошный старинный шелковый ковер был небрежно перетащен в сторону и свален грудой, часть мебели передвинута, на антикварном паркете было несколько абрисов мелом. 

    Но обстановка говорила о том, что доктор философии имел изысканный, хоть и своеобразный вкус. У стены стоял массивный резной стол в виде чертей, держащих гроб. Около него стояли три стула, на их спинках были весьма детально и устрашающе вырезаны сцены истязания грешников в аду. На столе стояли три дарохранительницы, на них изображались видения святого Антония. На большом шкафу черного дерева изображались сцены Страшного Суда и «Сошествие во Ад».   

    В центре комнаты узором паркетного пола была выложена пентаграмма с кабалистическими символами. По углам квадрата, в который вписывалась пентаграмма, в пол были вбиты медные круги в виде многолучевых звезд. 

    Леонид уверенно прошел в центр пентаграммы, рассмотрев какие-то знаки, поставил ларец на них, и тут же вышел за ее пределы. Кузя в этот момент подошел к секретеру из красного дерева, тоже «украшенному» путешествием по кругам Ада, и достал из его недр несколько деревянных коробок. Леонид подошел к Кузьме, Ирина неосознанно взяла Федора за руку.

    - Кузя, ты все не израсходуй, хорошо? Оставь для следствия.., - попросила она.

    - Да, да... Да знаю я порядки. Лень, помоги.., - кивнул Кузя.

    - Давай жаровни, - кивнул Леонид.

    Кузя, вынув из секретера пять маленьких бронзовых жаровень и пакетик, отдал их Леониду. Леонид поставил жаровни в углах пентаграммы, насыпал из пакетика ароматических углей.

    - Поджигать ты будешь? - спросил Леня.

    - Конечно, - кивнул Кузя, - Белые свечи возьми.

    Леонид взял белые свечи и начал расставлять их по периметру пентаграммы на равном расстоянии друг от друга.

    - Леня, а ты, оказывается, в этом разбираешься? - с удивлением спросил Федор, для которого познания Леонида в кабалистике стали настоящим открытием.

    - Издеваешься ты, что ли? Откуда я в этом разбираюсь! Чему Кузька научил, то я и повторяю! - досадливо отмахнулся Леонид. 

    - А на мой взгляд - очень уверенно. Я бы никогда так ровно не расставила свечи.., - сказала Ирина, ища взглядом поддержки у Федора. 

    Федор в ответ только улыбнулся, зная тонкости процесса.

    - Здесь метки стоят, - тут же выдал тайну Леня.

    Во время этого краткого диалога Кузя расставил в узлах пентаграммы маленькие тоненькие свечки черного цвета. И начал выставлять внутри пентаграммы толстые черные свечи с красной полосой внизу. Закончив, оглядел друзей.

    - Так. Встали все в круги. Не кричать, руками не махать. Из круга выйти не пытайтесь. Ир, ты первый раз? 

    - Первый раз, что? - опешила Ирина

    - При освобождении демона из ловушки? - пояснил свою мысль Кузя.

    - Ох, ты Господи! Какие демоны?! А они что - видели? - Ирина переводила взгляд с Федора на Леню и Кузю. 

    - Мы видели, Ир. И я, и Леня, - ответил на ее вопрос Федор.

    - Так. Стоишь не двигаешься, - вступил в разговор Кузьма, - Что бы не случилось. Обними себя руками и не шевелись. Круг достаточно широк, просто так из него ты не выйдешь. Будет страшно - кричи. Только не пытайся бежать и не размахивай руками. Лады? 

    - Ир, иди ко мне в круг, я... тебя обниму, - предложил Федор.

    - Извини, Федь, все круги должны быть заняты, - вздохнул Кузя.

    Федор сверкнул на него глазами. Ирина слегка обняла Федора, прежде чем пойти в свой круг. 

    Кузя достал из ножен саблю, положил рядом с кругом, но за его пределами. Достал из-за пазухи флейту. Начал играть навязчивую, повторяющуюся мелодию. При первых тактах музыки из под крышки раздался стук.

    При каждом витке повтора музыки, крышка ларца начала содрогаться. Она дергалась все сильнее и, наконец, распахнулась. Из открытого ларца появилось облако, постепенно приобретшее форму полупрозрачного странного существа с огромными когтями на лапах. Кузя спрятал флейту.

    - Как ты нашел меня?! Как ты узнал меня?! - закричал демон.

    - Я распечатал круг ловушки. Твое имя написано, - монотонно ответил Кузя.

    - Плохо! Холодно! Темно! Хочу есть! - взвыл демон.

    - Здесь нет еды, - на той же ноте ответил Кузьма.

    - Люди! Теплые! Мясо! Кровь! - завыл демон на тон выше.

    - Они под моей защитой. Они не для тебя, - тон Кузьмы был таким же, как и в начале.

    - Убью тебя! Съем твою плоть! Выпью твою кровь! Твоими мозгами нарисую врата! А из твоих костей сделаю три дудки! А потом я съем тех людей! Я съем их живьем! - продолжил возмущаться пришелец из Нижнего мира.

    - Ты много хвалишься. Сначала убей меня!

    Услышав эти слова, демон бросился на Кузю, изо всех сил ударился о грань обережного круга, отлетел от удара о невидимую границу, потерял равновесие и своими огромными когтями зацепился за оконную раму. Резко дернув лапой, он освободил когти, но при этом оконный переплет вылетел из своего места и обрушился на улицу. Резкий порыв ветра, влетев в комнату, колыхнул занавеси на окнах, пригнул пламя свечей, коснулся сабли. 

    Сабля шевельнулась, повернулась на гарде вокруг своей оси и пересекла границу круга. Демон развернулся и вновь полетел на Кузю, на этот раз не встречая сопротивления. Ирина пронзительно закричала. Кузя, бывший на чеку, несмотря на оберег круга, резко отклонился назад, ловко ухватил саблю и поймал на нее визжащего демона, но тот успел задеть его длинным когтем. Из царапины на руке Кузи вытекла капля крови и почернела, свернувшись.

     Демон истаял в воздухе, с глухим стуком на паркет упали его когти. Кузя восстановил равновесие, вытянул из кармана кожаный ремешок, собрал когти и связал их ремешком, как пучок редиски. 

    - Вот и все.

    Федор выскочил из круга. В руках у него был пакет для оказания первой помощи.

    - Он тебя ранил! - вскрикнула Ирина.

    - Царапина! 

    Федор открыл пакет и что-то начал там искать:

    - Так, где рана?! Давай сюда руку!

    - Дай-ка мне пластырь, если у тебя есть.

    Федор достал из пакета катушку бактерицидного пластыря:

    - Есть, конечно.

    - Господи, боже мой! Федя, забирай Кузю, а нам с Леней надо быстрее все в порядок приводить и убираться отсюда! - воскликнула Ирина.

    - Ир, я в порядке, а что за спешка? За десять минут уберемся и уйдем, - рассудительно заметил Кузя. 

    - Через десять минут мы будем объясняться с нарядом ОМОНа! 

    - Да откуда ОМОН-то явится? - удивился Федор.

    - Федя, здесь все жильцы, будто в НКВД всю жизнь служили - чуть что - звонят в милицию, - пояснила Ирина, - А я, как девчонка, закричала! Я так испугалась за тебя, Кузенька! 

    Леня не принимал участие в разговоре, все это время быстро убирая в секретер свечи, заталкивая в него еще горячие жаровни. 

    - Все готово, Ир. Не паникуй. Кузь, ларчик можно в руки брать? - спросил Леня, закрыв тумбочку.

    - Можно. Ир, не плачь, уйдем по крышам. Жалко, квартиру не сможем опечатать.., - вздохнул Федор.

    - Опечатаем! Я же знала, что делаю, написала квиточки!

    Выскочив из квартиры, Ирина и Федор стали наклеивать бумажные полоски. А Леня с Кузьмой и ларчиком ушли вверх по лестнице. Закончив опечатывать квартиру, они тоже пошли вверх. Дверь квартиры напротив вновь скрипнула. На самом верху они выбрались на чердак, затем на крышу и по пожарной лестнице спустились с другой стороны дома, перешли улицу, где стояла машина Федора, уселись в машину и отъехали. Навстречу им попался наряд милиции с мигалкой.

    - Вот те раз! Уже приехали... 

    Кузя неожиданно начал тяжело дышать, затем тихим голосом сказал:

    - Федь, мне плохо.., - обмякнув, он скатился под ноги Лени, сидевшему рядом с ним на заднем сиденье «Хаммера». 

    Леня ловко подхватил друга и положил его рядом собой:

    - Федь, что делать-то?!

    Федор в ответ сказал то, что при женщине говорить вовсе не стоило, вывернул руль и помчался в сторону ближайшей больницы.

Глава 15.

    Доставив Кузьму в больницу, друзья разделились - Федор повез Ирину домой, а Леня пошел к Оксане.

    Леонид открыл дверь в квартиру. В квартире стояла странная, тревожная тишина. Леня прислушался, но ничего не услышал. Совсем ничего. Именно это и насторожило бывшего спецназовца. 

    У самой двери, дожидаясь отправки на дачу, стояли недавно купленные им принадлежности для камина. Леня, не звякнув ни одной железкой, вытащил из сверка кочергу и, совершенно бесшумно, даже не прошел, а переместился, по коридору к двери в гостиную. Прислушался. Ничего. Осторожно открыл дверь.  И тут он увидел ужасающую картину - Оксана лежала на ковре в гостиной, а над ней наклонилось странное существо уже почти нечеловеческого облика. От Оксаны к этому существу тянулась голубоватая субстанция.

    С диким криком Леонид прыгнул вперед и оттолкнул нежить. Это ему удалось. Но нежить, гадко улыбнувшись мертвыми глазами, развернулся и легким движением ударил Леню в грудь. От удара у Лени подкосились ноги. Существо, потеряв интерес к бывшему десантнику, снова склонилось над Оксаной.

    Леонид, собрав все силы, встал на ноги и, перехватив поудобнее кочергу, подскочил к чудовищу и мощным ударом почти полностью снес нежити голову. Подвывая, чудовище подхватило то, что осталось от головы и выскочило в окно. Пошатываясь, Леонид подошел к окну. Несмотря на третий этаж, существо дробным бегом удалялось от дома, держа голову руками. Леонид грязно выругался. 

    - Господи! Леня? Где Валера? - беспомощно произнесла Оксана, приходя в себя.

    Леонид оторвался от окна и помог Оксане встать и усесться в кресло.

    - На тебя напал какой-то странный мужик, я ему кочергой проломил башку и, - неуверенно добавил, удивленный своими собственными словами Леонид, - …он ушел… 

    - Это был мой муж…

    - Кто?! Он же вроде…

    - Знаю, знаю,…Так все подумали! Ты видел его глаза??!!! Он пришел за мной. Но тут мне сделалось плохо.., - Оксана закрыла лицо рукой.

    - Если бы не видел, решил бы по твоим разговорам, что ты спятила. Но эту тварь я видел реально и он мне тоже заехал. Но это уже не твой муж, это ходячая оболочка. Когда я влетел на твой крик, он тащил из тебя жизнь. 

    - Он - мой муж! Он всегда боготворил меня и не мог пальцем тронуть меня, пылинки сдувал, ревновал…ты не знаешь! Скорее всего ты обидел его, когда он приводил меня в чувство! Он наверно в больницу пошел, я догоню его!

    Оксана попыталась встать, но Леонид, упрямо тряхнув головой, удержал ее.

    - Дурочка! После такого удара кочергой, здесь должна была быть лужа, нет - море крови! Где она!? И скажи мне, твой муж часто уходил на работу, выпрыгивая через окно??? А!?

    Оксана притихла. Вдруг женщина разразилась слезами, и Леонид тоскливо вздохнул. Он попытался обнять ее, но она отстранилась от него, брезгливо поморщившись.

    - Я тебе противен? Ты не хочешь даже дотронуться до меня? - с горечью спросил Леонид. 

    - Да, ты мне противен, то есть не противен, нет…Спасибо тебе, конечно…Но сейчас я хочу, чтобы ты ушел. Я тебя ненавижу! Всю свою жизнь я любила только мужа, он был красив, умен, образован…Ты - тупое грубое создание! Посмотри на себя в зеркало!!! - сумбурно и не понимая, что говорит, набросилась Оксана на не ожидавшего такого отпора Леню.

    - Ясно, можешь не продолжать. Но уйду я только под утро. Я посижу на кухне, если ты не против. Вдруг опять явится. Надо будет Федору рассказать. Он у нас главный по паранормальным явлениям. А пока, хочешь ты того или нет, я останусь.

    Леонид не дал ответить злобно глядящей на него женщине и быстро ушел на кухню. Он слышал, что она заперла дверь в квартиру, поплакала еще немного, тихо, как котенок, потом легла. Всхлипывания ее он слышал еще часа два. Затем она замолчала. Он, войдя к ней, увидел, что она спит с кочергой в руках.

    Улыбнувшись, он лег рядом с ней на пол и подумал: «Как пес». 

    Наутро Леня тихо встал, не смея поцеловать спящую Оксану, легонько погладил ее по голове и бесшумно ушел.

    Оксана открыла глаза. Она тоже не спала.

    

    Пять месяцев назад.

    В секретной лаборатории, оборудованной по последнему слову техники, шла обычная, только на первый взгляд, казавшаяся хаотичным мельканием, работа. В свете бестеневых ламп странно мигали огоньки приборов, периодически раздавались свистящие или шипящие звуки. 

    На операционном столе, в центре комнаты лежал Кирилл Костромин. От него к аппаратам искусственной жизнедеятельности тянулись трубки и провода. Ирина, к сожалению, оказалась не права - он действительно был мертв. Все аппараты, подключенные к нему, работали, показывая прямые линии - нет пульса, нет деятельности мозга, нет дыхания, нет давления. Около стола на стойках висели шесть или восемь капельниц с разноцветными жидкостями. В вены на руках и ногах полковника были воткнуты их иглы. 

    Вокруг него неторопливо, но сосредоточенно перемещался медперсонал - высокие спортивного сложения мужчины в халатах фисташкового цвета. Кто-то снимал показания с приборов, кто-то осматривал кожу на его руках, кто-то акупунктурной иглой колол его в пальцы ноги. Один из врачей развешивал на светящейся панели рентгеновские снимки, другой, на соседней панели, развешивал томограммы.

    В помещение лаборатории вошли два человека в белых халатах - низенький полноватый врач и генерал Звонников, названный отец Кирилла.

    - Мы еще неделю назад извлекли Костромина для исследований, - продолжил врач мысль, начатую за пределами лаборатории. 

    - А… это не вредно... Ведь когда он полностью разморозится, он не начнет.., - замялся Звонников.

    - Нет, - понял его мысль врач, - он не начнет разлагаться. Мы приняли тогда все необходимые меры. Он был законсервирован в самые первые минуты после смерти, а потом подвергнут глубокой криообработке. 

    - А он будет что-нибудь помнить? - задал Звонников самый главный вопрос, за ответом на который он собственно и пришел сюда.

    - Это очень интересный вопрос. По моему убеждению - нет. Он будет помнить только момент своей смерти. Правда, несколько моих коллег думают, что его мозг был способен накапливать информацию еще какое-то время… но я так не считаю. 

    Врач подошел к панели с томограммами, снял  с нее карточку. Звонников поморщился, глядя на меленькие картиночки словно нашинкованных органов.

    - Мозг сохранился прекрасно, - врач протянул карточку генералу, но тот только руками развел, - Никаких изменений от криообработки! Знаете, Алексей Михайлович, даже жалко, что так мало необратимых изменений. Коллеги скажут, что эксперимент недостаточно чистый.

    - Ну, знаете.., - начал Звонников, но затем передумал и продолжил совершенно другим тоном, - Нам, военным попроще - работает и ладно. Главное, что бы опыт удался. Когда будете оживлять?

    Врач пожал плечами:

    - Процессы реанимации идут уже три дня. Мы не стали дожидаться полной разморозки тканей, да это и не к чему... 

    - И как долго это продлится?

    - До полного завершения цикла, - исчерпывающе ответил врач. 

    Генерал только глаза закатил. В это время кто-то из медперсонала подошел к говорящим, но приблизиться не решился. Врач сделал приглашающий жест рукой.

    - Показания в норме, - по военному четко доложил медик, - Через пять минут начнем вводить третью часть электролитов, чтобы потом сразу перейти к спазмолитикам. 

    - Эластичность достигнута? 

    - Достигнута. Ткани очень хорошо восприняли силиконовую группу.

    - Прекрасно, - сказал врач и повернулся к Звонникову.

    - Минут через пятнадцать мы сможем сказать, будет ли он мобилен.

    - Мобилен? - Звонников удивился, - То есть, он не... оживет?

    - Оживет? - в свою очередь удивился врач, - Да вы мечтатель! Конечно, нет. Но он сможет двигаться, исполнять команды, выполнять сложные приказы. Просто идеальная боевая машина.

    - Вы меня не поняли! Мне сначала сказали, что его личность безвозвратно утрачена, а позавчера кто-то из ваших коллег поймал меня в коридоре и долго мне внушал, что весь эксперимент неэтичен, что Костромин все это время находится в состоянии какого-то стасиса, и когда мы вернем к жизни его тело, его сознание тоже вернется... Я не мог от него избавиться минут десять!

     - Нет. Это все ненаучные бредни. Бредни. Смерть мозга я констатировал лично. 

    Звонников вздохнул и задал еще один, важный для него, вопрос:

    - Константин Ильич, а если бы не мое распоряжение, его возможно было бы спасти?

    Врач пожал плечами:

    - Ну, как минимум, можно было попытаться. Он же не был смертельно ранен. Просто истек кровью.

    Пока они разговаривали, медики продолжали свои манипуляции. Вдруг, в каких-то приборах раздались резкие щелчки, и возник звук сердечной деятельности в кардиографе.

    - О! Сердце забилось! - обрадовался врач.

    Постепенно начали оживать другие приборы. По телу Костромина прошло несколько судорог.

    - Прекрасно! Просто идеально. Все реально работает! Какой великолепный материал...

    - Жалко, что никого другого в тот момент не случилось! Надо же было так срочно! - покачал головой Звонников.

    - Вы меня просто поражаете! Из-за вашей сентиментальности мы бы без финансирования остались! Нужно было действовать точно по графику! - раздраженно ответил врач.

    Звонников, качая головой, сказал:

    - А ведь это он привез с Алтая тот самый рецепт.

    - Вот и стал первым экземпляром. Довольно забавно! - пожав плечами, сказа Константин Ильич.

    Неожиданно, Кирилл резко сел на столе. Несколько стоек с капельницами с грохотом упали на кафельный пол. Медики вокруг него остолбенели от изумления. Кирилл поднес руку к лицу. Протер лицо и судорожно вздохнул. Затем медленно-медленно, как в замедленной съемке, он оглядел лабораторию, сфокусировав взгляд на Звонникове. Кирилл зашевелил губами, пытаясь заговорить, но слов слышно не было. 

    Наконец, он хрипло закашлялся и позвал:

    - Ан.. ре.. Миай... лови...

    - Он меня узнал! - тоненьким от испуга голосом пропищал Звонников, - Константин Ильич, вы же говорили!

    Врач отстраненно ответил:

    - Странно. Значит, какая-то часть сознания сохранилась... 

    Кирилл переводил взгляд с одного на другого. Один из медиков протянул к нему руку. Кирилл позволил взять себя за руку, внимательно посмотрел на него. Тот  взял шприц, но Кирилл блокировал руку со шприцом. Другой медик резко схватил его за другую руку, Кирилл вырвался, соскочил со стола, повалив остальные капельницы, почти упав при этом, но выровнялся и твердо встал на ноги.

    Медики бросились на него, но он легко уклонился от их ударов и раскидал их. Кто-то попытался сделать ему инъекцию, но он легко ушел от иглы, удар иглой достался другому, несчастный упал на пол, захрипев и забившись в конвульсиях, затем перестал подергиваться, его глаза закатились.

    Врач закричал на всю лабораторию: 

    -  Нет, нет! Он необходим невредимым! Это бесценный материал!

    Кирилл вытащил из вены иглу, поднял с пола стойку с капельницей и ей, как дубинкой, уложил оставшихся медиков. Медленно подошел к оставшимся в живых Звонникову и врачу. Звонников выхватил револьвер.

    - Не подходи!

    - Я все помню.., - улыбнулся Кирилл, улыбка вышла страшная, - Не бойтесь, Андрей Михайлович... 

    Звонников слегка отступил, но опустил руку с револьвером. Кирилл, не меняя позы, повернул голову к врачу.

    - Кирилл Андреевич! Вы...  помните меня?

    Кирилл кивнул:

    - Конечно, Константин Ильич... Вы позволили мне умереть... С разрешения Андрея Михайловича...

    Неуловимым движением, стойкой от капельницы, он ударил Звонникова в горло, левой рукой перебив трахею врачу. Оба, уже мертвые, упали к его ногам. 

    Кирилл помолчал, затем произнес:

     - Вот видите. Бояться нечего. Это вовсе не страшно... Когда быстро... 

    Он бросил стойку от капельницы на пол, повернулся спиной к только что убитым им людям и пошел искать какую-нибудь одежду. Найти удалось только хирургический халат, но Костромин надел его и вышел вон из лаборатории, что столько лет была его могилой. Из многочисленных порезов, ссадин и проколов иглой у него сочилась кровь и заливала ткань темно-зеленого халата. Он не обращал на это внимания. Его единственной мыслью было найти Ирину. Хотя бы попрощаться с ней, если ему не суждено жить, просто еще раз увидеть жену...

    Он выбрался из-под земли, оказался в коридоре давно заброшенного завода, побрел по нему, ища выход на поверхность. По его лицу тек липкий холодный пот, заливая ему глаза, он, как заведенный, вытирал его тыльной стороной ладони. Ноги его почти не держали. Быстрота и сила, только что позволившая ему убить почти двадцать человек, оставили его. Наконец он упал на колени. Ища опору, он прислонился к стене. Его бил озноб, и он безуспешно пытался согреться, обхватив себя руками. Он постепенно принял позу эмбриона лежа у стены, на груде битого щебня.

    В тишине пустого коридора стали слышны шаги. Кирилл слышал их, но ничего не мог с собой поделать. Он понимал, что его оживили не полностью, но был рад этому. Пусть он хотя бы умрет человеком, а не бессмысленной бездушной машиной. 

    Он прочел рецепт, перед тем, как отдавать его Звонникову и ужаснулся, поняв, к чему это может привести. В твердой решимости не допустить создания армии воинов-зомби Кирилл подделал несколько иероглифов, заставив несколько фраз изменить значения на противоположные. Теперь рецепт не содержал эликсира бессмертия, а только рецепт временного оживления умершего. Кирилл знал, что ему осталось восемь-десять часов. Но кто-то шел по коридору, в котором лежал Кирилл и вся его животная сущность выла и извивалась, цепляясь за жизнь, тогда как человеческая желала только одного - сохранить честь. От переохлаждения Кирилл вновь впал в кому.

     Три фигуры в балахонах, наподобие средневековых, подошли к Кириллу и подняв его с пола, понесли назад, в лабораторию смерти. 

    Разгромленная Кириллом лаборатория за время его отсутствия была вновь приведена в порядок, приборы были на своих местах, тихо шипели аппараты. Трупы были свалены в куче в углу. 

    Три фигуры в серых балахонах и одна в ослепительно белых одеждах стояли, рассматривая тела Звоникова и врача, что были положены отдельно. Наконец фигура в белом откинула капюшон с лица. Это была женщина. Та самая женщина с которой Федор танцевал в своих снах, та самая, что была изображена на его амулете. Анна. 

    Она спокойно смотрела мертвые тела и показала на врача и генерала:

    - Этих поместить отдельно и оживить, как положено. Они могут нам понадобиться. 

    Один из одетых в серое, почтительно спросил:

    - Остальных - в простых зомби?

    Анна кивнула: 

    - Да. Рецепт эликсира нашли?

    Второй быстро закивал головой:

    - Да, Видящая. Нашли.

    Анна вздохнула:

    - А где тот, кого они оживили?

    Второй зачастил:

    - Его сейчас приводят в себя. Там не были завершены кое-какие процедуры. Придется постоянно поддерживать в нем жизнь с помощью временных мер.

    Анна вновь накинула капюшон:

    - С одной стороны это и хорошо. Он будет постоянно под нашим контролем… И поможет нам уничтожить Хранителя, нельзя упустить такой шанс.

    

    Кирилл очнулся от забытья. Кто-то протирал ему виски и сначала он подумал, что он вновь в лаборатории на операционном столе, но нет, он был на больничной койке. Над ним склонилось плохо различимое лицо в сером капюшоне.

    - Очнулся? Хорошо! С тобой будет говорить Видящая!

    Кирилл, не желая показать свою слабость, сел на больничной койке, а затем, собравшись с силами, встал на ноги.

    Повернув голову, он посмотрел на Видящую. Его глаза, на мгновение, расширились. Он узнал женщину, что была нарисована на оборотной стороне талисмана Федора Беляева.

    Анна, между тем, не заметила замешательства Кирилла или приписала его недомоганию после оживления.

    - Тебя оживили... неправильно. Ты и сам, это, наверное, понял. Но у нас есть средство, которое может помочь тебе остаться в живых. Навсегда.

    Кирилл хотел сказать: «Вы хотите сделать меня бессмертным?», но промолчал.

    Анна, между тем, продолжала говорить:

    - Ты должен будешь решить три простых задачи. Ты предоставишь нам Хранителя города и эликсир бессмертия, что он разработал вместе со своим ведьмаком. Ведьмака - убьешь.

    Кирилл с трудом разлепил губы:

    - Простых?

    Анна пожала плечами:

    - Для тебя - да. Ты всю жизнь этим и занимался - крал людей и информацию. Убивал. Но запомни - Хранитель нужен мне живой и невредимый. Мы дадим городу нашего Хранителя. 

    - А вы не боитесь, что я воспользуюсь эликсиром и пошлю вас всех… подальше? - тихо и хрипло спросил Кирилл.

    - Нет, не боимся. Запомни, живым и невредимым. Тогда эликсир, Ирина… новая жизнь… Вдали от нас, ото всех. Там где ты захочешь…

    Кирилл несколько мгновений напряженно думал. Затем кивнул головой:

    - Я сделаю это… Но только это, не более того.

    Анна кивнула: 

    - Ты сделаешь, то, что я приказала. А это, чтобы ты не умер до тех пор, пока выполняешь мою волю. 

    Один из одетых в серое, подошел и сделал Кириллу укол ярко синей жидкости. Анна кивнула и повернувшись, пошла прочь, вполголоса говоря своей свите, так, чтобы этого не слышал Кирилл:

    - Ну, вот! Теперь ненавистный рыцарь, эта глупая и слишком добрая птица, будет повержен. А этот бравый офицер, как только выполнит свою миссию, должен быть уничтожен вместе с Хранителем. Порядок восстановит в городе свои права.

Глава 16.

    Пять месяцев спустя.

    В больничной палате, очнувшийся Кузя, полусидел на подушках. В руке у него торчала игла капельницы. Вокруг него стояли Федор, Леонид и Ирина, а Всеслава сидела рядом с его кроватью и держала его за руку. Кузя ласково гладил ее пальцы.

    - Лень, проводи Славку до дома, пожалуйста! - попросил Кузьма, - Поздно уже! Родная, ты за нашим великаном, как за каменной стеной! Федь, я выйду на днях?

    - Подумаю, ты еще не готов к…

    - Ну, вот! Еще один опекун! Латай меня быстрее, сам знаешь, надо спешить.

    - Я много чего знаю. Я вот знаю, что ты только сегодня из комы вышел. Ребята, на сегодня довольно ему развлекаться! Лень, Славка, идите! А то мосты разведут!

    - Пойдем, провожу! - Леня одобрительно засопел.

    - Ты береги ее, она… 

    На Кузьму накатила волна дурноты и он невольно поморщился.

    - Будь спокоен! - ответил Леня и взял Всеславу под руку. 

    Все шутили, желали Кузе выздоравливать, а Федора не оставляла мысль о том, что все идет слишком гладко. Посмотрев на Леню и Всеславу, выходящих из палаты, у него вдруг заныло сердце. 

    Опасность! Он, было, подумал, оставить их где-нибудь ночевать, но его тревожные мысли прервала Ирина.

    - Я хочу с тобой поговорить.

    - Я готов! Кузь, мы пойдем, отдыхай!

    

    Ирина и Федор, оставив Кузю, Леню и Всеславу  вышли из палаты. Медленно пошли по коридору. Остановились у раскрытого окна перед дверью «Ординаторская». В окно всовывалась ветка цветущей липы. Ирина подошла к окну, погладила ветку. 

    - Я тебе благодарна.

    - За что? 

    - За Кузю.

    - Он мой  друг, ученик, - мрачно ответил Федор.

    - Ученик? - удивилась Ирина, - Ах, да, диссертант.… Не за это.… За то, что ты сейчас и Кузьма со мной рядом сейчас. Работа… больше у меня ничего нет, ну, может парочка подружек, которые любят давать мне советы, которые мне не нужны…

    - А мы тебе - вроде твоих подружек? - Федор хотел улыбнуться, но вышло кривовато.

    - Нет! Вы - мои друзья, надежные и верные. Таким был только мой Кирилл. 

    - Серьезный человек. И работа у него… серьезная была, - в голосе Федора была горечь. 

    - Ты не понимаешь! И сарказм твой… неуместен! Он сильный, красивый, добрый, щедрый… был. Я была за ним, как за каменной стеной. Таким и должен быть мужчина, - она говорила и не могла остановиться, - Чтобы чувствовать себя маленьким котенком, согретым на его груди. Я не из слабых женщин, ты знаешь это прекрасно. Мне нужен был человек сильнее меня. И я нашла его. И вот, теперь, когда Кирилла не стало, я не могу найти ему замену. Я буду ждать его.

    - Надо жить дальше, завести хотя бы детей!

    - Мы встретимся. Не в этой жизни, так в другой. Он ждет меня, я знаю.

    - Для чего ты начала этот  разговор?

    - Я давно хотела сказать тебе… Ты не для меня. Я пыталась полюбить тебя, поверь! Но ты… Ты же не любишь меня…

    - Ира! Что ты говоришь такое! - с неподдельной мукой в голосе спросил Федор.

    - То, что я вижу, Федя. Ты выдумал себе меня, как Данте Беатриче… 

    - Ну, извини! Он любил ее всю жизнь…

    - Лучше бы он так любил свою жену. Как ее звали, ты помнишь?!

    - Конечно.., - механически ответил Федор, затем поспешно поправился, -  Нет.

    - Вот именно, - Ирина не заметила его оговорки. 

    Федор, теребя амулет на груди, еще раз попытался начать разговор в нужном ему ключе:

    - Ира, прости, но я ничего не понимаю…

    Ирина спокойно ответила:

    - У тебя уже есть Беатриче. Это ведь она? - Ирина протянула руку к талисману Федора и взяла его в руку. Федор поразился. Непосвященные не могли даже увидеть талисман, а тут! От удивления Федор просто онемел.

    - Сколько лет этой миниатюре? - спросила Ирина.

    Федор вздохнул и, смутившись, пробормотал:

    - Пятьсот.

    Ирина вздохнула:

    - Вот видишь. Ты же никогда.., - в самый последний момент она замолчала и не выдала своего знания об истинной природе Федора. Она запнулась, но продолжила, - никогда не встречал ее. Но ты ее любишь. Ты знаешь, как ее звали?

    Федор кивнул и тихо сказал:

    - Анна. Из Дома Опалового Сияния.

    Ирина кивнула в ответ:

    - Вот… Ты знаешь, как ее звали, какой-то дом… Ты все это выдумал себе и грезишь наяву, Федя… Ты как павлин, распускаешь перья, что бы нравиться хоть кому-то…

    Федор напрягся:

    - Не павлин! И что ты можешь знать про мои перья?!

    Он напряженно посмотрел на Ирину, ожидая хоть какого-то объяснения.

    Ирина махнула рукой: 

    - Что стоит только появиться около тебя молоденькой смазливой студентке, ты распускаешь перья, именно, как павлин! 

    На самом деле, все происходило с точностью до наоборот, но Федор, от облегчения, даже не стал спорить:

    - Господи, ты про это! А то было подумал…

    Ирина уже искренне возмутилась:

    - Тебе этого мало?!

    Федор улыбнулся ей, как ребенку: 

    - Ревнуешь, все-таки?

    Ирина смущенно опустила глаза и пробормотала:

    - Не знаю…

    - Ревнуешь, уже прогресс! Значит, хотя бы твое самолюбие радует то, что я принес свое сердце к твоим ногам!

    Ирина резко прервала его:

    - Давай закончим этот разговор! Не к месту. Надо подумать о Кузе.

    - Я буду ждать, - совершенно спокойно ответил Федор, - Я потерял свою любимую много лет назад, не смог спасти ее. Анны больше нет на свете. Мне было тяжело, но я научился жить с этой болью…

    Ирина похолодела от этих слов Федора. Как он не мог понять! Она не любила его не только потому, что очень сильно любила мужа. Сама мысль о бессмертном и по человеческим меркам, всесильном Хранителе, наполняла душу Ирины страхом и благоговением. Но любовь... 

    - Не знаю… Мне кажется, что я люблю тебя, Федя, но как друга. Прости! - скороговоркой пробормотала Ирина, что бы только избавиться от этой темы.

    Федор кивнул. Ирина тяжело вздохнув, ушла по коридору. Федор остался стоять, обрывая листья с липовой ветки. Его спина была прекрасно видна Кириллу Костромину, что стоял за полуприкрытой дверью ординаторской, держа в руке пакеты с донорской кровью. 

    - Жену Данте звали Джемма. Донья Джема, - ни к кому не обращаясь, сказал Федор, - И я прекрасно ее помню… Она тоже ждала его всю жизнь...

    

    Славка и Леня ехали по Ленинграду. Славка вела свой байк умело и у Лени звенел в ушах ветер. Его не покидало чувство, что за ними кто-то бежит или едет, от чего смелого Леню пробирал мороз по коже. Подъехав к мосту, Славка остановила железного друга…

    - Ну, вот! Что-то слетело.

    - Ничего, пешком прогуляемся.

    Они зашли на мост. Откуда ни возьмись, на мосту появился человек, за ним еще, еще… Леня загородил собой девушку. Славка, к его удивлению достала огромный, подаренный ей Кузьмой нож. Окружающие не испугались, только начали мерзко перешептывались на непонятном языке.

    - Вампиры! - охнула Всеслава.

    - Что?! Кто?! Опять…

    - Я попробую посмотреть байк, может заведется! Задержи их, но будь осторожен. Нож возьми, он серебряный!

    - Добро, девочка! - кивнул Леонид, - Починишь и к Федору за подмогой. Не сможешь, беги! Храм рядом, на Святую землю не сунутся!.. Поиграем!.. - он отвернулся от Всеславы, - Ну, сколько вас тут, твари!?

    Леня решительно вошел в неоновый круг света. Он решил гнать нежить до середины моста. С ужасом он пытался сосчитать вампиров, оказалось, что их штук десять. Достав мобильный, он обнаружил, что тот отключен - села батарея.

    - Черт! Ну, ладушки….Начнем, пожалуй!

    Осторожной кошачьей спецназовской походкой он начал подходить к самой большой группе нежитей. Вампиры возбужденно перешептывались. Решили нападать все сразу, легко расправившись с двумя первыми, Леня ощутил прилив сил и странное чувство превосходства. Его радовало, что, напоровшись на нож, дурни сгорали, как свечки. 

    «Прям, как в кино!» - подумал Леня.

    Тут он увидел прибывшее подкрепление с другой стороны моста. 

    - Похороню!  

    Легко положив еще пятерых, он вдруг понял, что эти первые были только пешки, вновь прибывшие отличались от них заметной ловкостью. Сзади них шли два огромных, как горные тролли, вампира. Леня мысленно застонал и оборачивается на Всеславу. Поняв, что девчонка и не думает никуда убегать и байк заглох окончательно, он закричал:

    - Уходи! Я их задержу! 

    - Я тебя не брошу! 

    Два огромных вампира приблизились к Лене и Всеславе. Один из них бросил полупрозрачную почти неосязаемую ленту, но Леня от ее прикосновения на несколько мгновений ослеп, и этого хватило, чтобы его и Славку скрутили по рукам и ногам. В последних, тщетных попытках вырваться, Леня получил сильнейший удар сзади железной палкой, и, падая, напоролся на меч отвратительного монстра. Еще один  резким движением  полоснул ему по груди. Теряя сознание, Леня увидил, что Славку, связанную по рукам и ногам тащат в маленький фургончик. Он понял, что это - конец. Он потерял сознание и не видел, как подошедший главарь ухмыляясь, тянет из него энергию….  

    

    Глава 17.

    Нагнав Ирину у двери, и убедившись, что она благополучно уехала,  Федор пошел домой. Летний вечер был очень хорош, и он постепенно расслабился, заставив себя не думать о плохом, а сконцентрироваться на том, что Кузя выздоравливает. Он шел по набережной канала Грибоедова, вспоминая, как они с Кузьмой опробовали проклятый клинок.

     Проблуждав таким образом какое-то время, Федор захотел узнать, какое именно. Привычным движением он обнажил запястье, что бы посмотреть на часы, как услышал странный шепчущий звук, чем-то ему знакомый. Звук исходил из-под моста и Федора пробрал легкий озноб. Он повернулся на звук, и некоторое время прислушивался, так и не убрав часы в рукав. 

    Заходящее солнце ослепительно играло на золотом корпусе старинного наручного брегета. Затем, словно соскучившись, часы заиграли переливчатую мелодию из «Волшебной флейты». Федор вздрогнул и, поглядев на часы, опустил руку, обратив внимание на жадные взгляды двух мужиков. Врач, вглядевшись в лица двух бомжеватого вида существ, был удивлен. 

    Видимо, так распорядилась судьба, что два весьма известных человека, от которых в свое время зависело многое и в его городе, и по всей бескрайней Стране Советов, проблуждав таинственной цепью перерождений, вернулись в этот город, что не смогли погубить, хоть и старались. Сталин и Жданов!

     

   23 июля 1948 года во время отдыха в санатории на Валдае Жданов скончался от приступа острой сердечной недостаточности. Никто, впрочем, так и не узнал чем она была вызвана…

    Вернувшись ночью, после одного из многочисленных банкетов, еле донеся свое заплывшее тело до кровати, он был удивлен распахнутому окну. Грязно выругавшись, он, кряхтя встал и попытался его прикрыть, но занавеси всколыхнулись и комната начала заполняться людьми. Это были души ленинградцев, умерших во время блокады, дети, старики, женщины… все со скудной пайкой «так называемого хлеба». Затем появился Киров и многие, к чьим смертям Андрей Александрович имел непосредственное отношение. Души все прибывали… Он заметался по комнате, забился в самый дальний угол, с трудом вспоминая слова «Отче наш»… Но не обращая внимания на бормотание Жданова, они огромной толпой, шаркая, медленно, шаг за шагом приближались к нему. Андрей Александрович, тоненько запищал, и почувствовав на своем лбу обжигающе холодные пальцы, схватившись за сердце, рухнул на персидский ковер… 

    Но даже после смерти, душегубец смог навредить. Возникло «Дело врачей». В январе 1953 года пресловутая Лидия Тимашук заявляла, что группа арестованных кремлевских врачей якобы погубила Жданова неправильным лечением. Напоследок, перед смертью «Хозяина» полетело еще много безвинных голов. И тут Берия рискнул - а не подмести ли со всеми вместе и «нелюдя», как про себя называли Хранителя власть предержащие… 

    Из Москвы, с Лубянки на Лиговский приехала группа «товарищей», для «обмена опытом». Что это будет за «обмен», старший группы доложил первому заместителю начальника городского комиссариата внутренних дел. Первый заместитель, конечно же не стал спорить со «верхними», а только, кивнув головой, сухо сказал:

    - Помещения и технику я вам предоставлю. Оперативная группа ваша? - Получив в ответ кивок, продолжил, - Действуйте самостоятельно, как у себя дома.

    Только чуть позже до столичных «товарищей» дошло, что хотел этим сказать первый зам… Ночь, проведенная в выделенном им кабинете в доме на Лиговском, запомнилась «спецам» с Лубянки надолго.

    Группа захвата, перед тем, как ехать к Беляеву, листала документы его дела, ожидая нужного им, ночного часа. Из чемодана старшего была извлечена бутылка коньяка и шоколадка.

    - А что он за птица-то? - спросил, не подозревая об истинном смысле своих слов, один из группы.

    - Птица важная. Работал на двенадцать разведок сразу.

    - Да где же он столько взял-то? Он, что в очереди за ним стояли, что ли? 

    - Видать знает много…

    - Вот тут что написано: «с ноября 1943 по январь 1945 находился в фашистской Германии».

    - Ага… А СМЕРШ чего клювом щелкал?

    - Ты про СМЕРШ не говори! Мы свое дело…

    - Да знаем мы ваши дела!

    Разгореться ссора не успела. В этот момент раздалось шуршание и быстрый топот множества ножек. Энкаведешники заозирались, прислушиваясь. Шорох усилился и, к ужасу сидящих в кабинете людей, в комнату влился поток крыс. Крепкие мужики, сами не поняв как, очутились на шифоньере, с ужасом оглядывая то пол и стены кабинета, кишащие крысами, то своих коллег. Крысы жрали документы. Они сожрали все, что касалось Федора и дел, по которым москвичи явились сюда.

    Нашествие крыс прекратилось также внезапно, как и началось. Просто волна отхлынула и все затихло. Особисты слезли с высокой мебели не стесняясь креститься, и стараясь не смотреть друг на друга, подошли к столу, надеясь подкрепить силы стоявшем на столе коньяком. Бутылка была пуста, а на столе, клочками из недоеденных документов было написано: «А дома та лудше. Ни пайтить ле вам взат. Пака дабром просють». Москвичи намек поняли, отрапортовали начальству, что все прошло успешно и отбыли, под понимающие усмешки местных коллег. Но этот визит, в январе 1953 года, стал последней каплей в бездонную чашу терпения Хранителя…  

    Федор вернулся из глубин памяти и оказался на набережной. Вновь посмотрел на бомжей и усмехнулся такому повороту дел. «Переселение душ» было явно на лицо. Эти двое и, народившись вновь, умудрились встретиться. Федор пожал плечами и медленно продолжил свой путь, но они неожиданно ему преградили дорогу.

    - Снимай часы, - сказал тот, что был двойником Жданова.

    - Что, даже прикурить не попросите? - задумчиво спросил Федор.

    - Не-а. Нас Минздрав предупредил. Типа вредно. 

    - А… ну да.., - Федор достал из пиджака пачку «Беломорканала», вынул папиросу, привычно махнул ей, зажигая, закурил.  

    - Ты, мужик, че, слов не понял? - потерял терпение «Сталин».

    - Ну-ну.., - Федор поднес руку к браслету часов, достал из ножен на внутренней стороне рукава скальпель, и изящным движением повернул его в пальцах.

    - Пластика сегодня бесплатно. Кто первый? Глаза, уши, нос - на выбор, - сила в ленивых словах Федора была такая, что двое бандитов отступили на шаг.

    - Ты, знаешь… извини.  Ну, обознались…

    - Бывает.., - легко согласился Федор. 

    Вступать в конфликт не хотелось. Он прекрасно отдавал себе отчет, что в его нынешнем настроении, только испугом эти двое не отделались бы. А калечить кого-то из-за собственных неудач, Федору казалось ниже его достоинства.

    - Ну, мы пошли.., - сказал «Сталин», отступая еще дальше и приготовившись, если надо, бежать. 

    Обоих вдруг пробрал такой страх, словно они уже видели этого человека раньше. Но «дежа вю» мучило их недолго. Федор снисходительно кивнул. Двое мерзавцев быстро отступили и ушли в глубину Банковского переулка. Федор уже успел позабыть о них. 

    

    Когда Федор пришел домой, в квартире все спали. К его удаче, комната сегодня не была занята. Федор вошел к себе, сбросив пиджак, перекрестился перед иконой Казанской и некоторое время стоял перед ней то ли в молитве, то ли в размышлениях. 

    Походив по комнате между стопками книг, он вновь вышел в коридор и прошел на кухню, умудрившись никого не разбудить. Достав из холодильника бутылку водки и пару яблок, он тем же путем вернулся обратно. У себя в комнате он нашел в буфете большую коньячную рюмку, блюдце и нож, сел на кушетку, поставил водку на подоконник и начал резать яблоки. Налив себе полную рюмку, выпил, налил еще одну, стал хрустеть яблоком. Задумавшись над последним разговором с Ириной, он доел яблоко, и комната погрузилась в тишину. 

    Из-за стопок книг, что стояли у бюро, вышел здоровенный крыс и принюхался. Федор, не двигаясь, следил за зверьком, думая, что его заинтересовал запах яблока. Но тот, пройдя всю комнату, запрыгнул на кушетку, с нее на подоконник и тут же сунул нос в рюмку. 

    Федор засмеялся. Крыс подскочил, капля водки стекла с пышных усов и попала ему в нос. Федор никогда раньше не думал, что можно так чихать. Бедный зверек чихал, содрогаясь всем телом, вздрагивая ушами, лапками, хвостом… Отчихавшись, он обессилено упал рядом с рюмкой и некоторое время просто тяжело дышал. 

    Отдышавшись, крыс вернулся к изучению рюмки с водкой. Нос, правда, совать туда не стал. Зато, тщательно обнюхав воздух над рюмкой, повернулся к ней спинкой, опустил в водку хвост, вынул его и тщательно облизал. А затем вновь опустил хвост в водку. Вынул и облизал еще более тщательно, чем в первый раз. Немного подумал и снова окунул его в водку. Облизал его весь и вылизал небольшую лужицу, что натекла на подоконник. Попытался снова засунуть хвост в водку, но промахнулся мимо рюмки. Что-то невнятно пропищав, попробовал еще раз. На этот раз попал в рюмку. Крыс пошевелил им, не вынимая из водки, резко выдернул и, с размаху, огрел себя хвостом по морде.

     Федор захохотал. Крыс мутноватым взглядом посмотрел на источник шума, но попыток убежать не предпринял.

    - Ты бы закусывал, что ли, друг, - Федор протянул ему кусок яблока. Пьяный крыс попытался взять угощение, промахнулся и упал на бок. Возмущенно запищав, сел на огузок, обеими лапами схватил  «закуску» и с жадностью стал ее грызть.

    - Что же ты как напился-то? С женщинами проблемы?

    Крыс с удовольствием грыз яблоко, посматривая на Федора. Доев кусок, вздохнул.

    - Вот и у меня проблемы.., - согласился Федор, - Не люблю, говорит, да и все тут… Будешь еще?

    Федор гостеприимно долил водки в рюмку. Крыс попытался достать до водки носом, но не дотянулся. Федор выпил прямо из горлышка, потом наклонил рюмку, и жидкость потекла на подоконник. Крыс начал жадно лакать. 

    - Да, видать, у тебя проблема! - посочувствовал Федор, - Только ты вот что, скажи своим девкам - будут грызть книжки - куплю мышеловку.

    Крыс вылизал водочную лужицу, еще раз душераздирающе вздохнул и, свернувшись клубком, заснул.

    - Спи, дружок, спи… Перья видишь ли у меня… Не те…

    Крыс пискнул во сне.

    - Правду говоришь… Правду… Не ценят они нас… совершенно… 

    Тут в кармане Федора зазвонил телефон. Крыс поднял голову и чихнул.

    - Нет, это не тебя, - сказал ему Федор, и раскрыл трубку.

    - Слушаю.

    То, что он услышал, поразило его. Он вскочил с кушетки:

    - Я сейчас приеду! - на возящегося зверька он даже не взглянул.

    Крыс энергично почесался, залез в блюдце с нарезанными яблоками, устроился поудобнее и заснул.

    

    Федор ехал по городу в ужасном настроении. Проконтролировав, как прооперировали Леонида, Федор бросился искать Всеславу и, к своему ужасу обнаружил, что ее утащили вампиры. Он тут же начал звонить и выяснять, ко мог содеять подобное, но выяснил только, что вампиры эти дикие, к Матери Тишины отношения не имеющие. Она сама взяла трубку и, немного помявшись, призналась, что ее уже месяца три беспокоит ситуация с детьми. Что-то происходит, неведомое даже ей. Федор обругал ее на чем свет стоит, и, напоследок, сказав, что в сложные времена не до ложной гордости, отключился. Теперь оставалось только ждать.

    Что бы хоть немного развеяться, Беляев поехал кататься по городу и как-то сам собой очутился в закрытом элитном районе. Поворачивая направо, Федор увидел трех кошек, в ряд сидящих на столбиках кованой ограды, и внимательно рассматривавших всех, кто проезжал по дороге. Федор затормозил и открыл пассажирскую дверь:

    - Эй!

    Кошки, как одна, посмотрели на него.

    - Ну? - спросил Федор.

    Кошечки, казалось, только и ждали подобного приглашения - молниями метнулись к машине и, забравшись на переднее сиденье, вновь уселись, как маленькие статуи, вновь пристально глядя на Федора.

    - Поехали, - кивнул Федор, закрыл дверь и тронулся с места. Он держал путь на Моховую, в огромную четырехкомнатную квартиру, про которую не знал никто, даже Кузьма.  

    Кошки улеглись на сиденье, каждая на свой лад, и явно приготовились к приятной и долгой прогулке. Федор решил их не разочаровывать. Заехав по пути в супермаркет,  он накупил фруктов, вина, конфет, паштетов, сыра, мяса, еще каких-то мелочей. Эти мелочи заняли половину заднего сиденья. Когда он вернулся из магазина, кошечки уже сладко спали, свернувшись в один разноцветный клубок. Федор усмехнулся и продолжил путь. Приехав на Моховую и припарковав машину, он легонько ткнул меховой клубок пальцем и вышел из машины. Пока он забирал сумки и закрывал машину, кошки вертелись у его ног. 

    Федор вошел в квартиру и впустил своих «гостей». Закрыл дверь и прошел на кухню. Кошки за ним не пошли. Раскладывая еду в холодильнике, он услышал, что в ванной потекла вода и, улыбнувшись, кивнул головой. 

    Завершив свои дела на кухне, Федор сбросил пиджак и пошел в ванную, откуда доносился женский смех. Ванная - большая комната с венецианским окном, выложенная светло-зеленой, под нефрит, плиткой, сверкала и переливалась в солнечных лучах. В огромной джакузи, способной вместить в себя шестерых (Федор знал об этом точно), никого не было. Зато  в душе лилась вода, и раздавались звуки веселой возни.  

    Федор открыл дверцы душа. Там, под струями воды, весело играли три высокие молодые женщины с великолепными юными телами. Увидев их, Федор протяжно застонал. Сегодняшняя находка оказалась еще более удачной, чем он рассчитывал. Девицы, увидев Федора, устроили ему маленькое шоу - три красавицы стали ласкать себя и брызгаться водой друг на друга. 

    Они были очень похожи друг на друга - высокие, статные, каждая с пышной чувственной грудью, тоненькой талией и крепкими округлыми бедрами. Цвет волос, под струями воды, было не разобрать, но, кажется, все три были рыжеватые, разных оттенков. В их лицах было что-то общее, сходство усиливали чувственные алые рты без малейших признаков помады и огромные кошачьи глаза, зеленые и блудные. 

    Содрав с себя одежду, Федор вступил в душ, под горячие струи воды, в объятия не менее горячие, но гораздо более приятные. Три пары рук заскользили по телу Федора, по плечам спине, груди. Три мягких игривых язычка принялись ласкать мужчину, спускаясь все ниже и ниже, вызвав у него мурлыкающие стоны. Федор нашел руками прибитый к потолку хромированный поручень и крепко взялся за него, позволяя трем кошкам играть с его телом, как они хотят сами. Одна из них, обойдя его кругом, принялась ладонями, губами и языком массировать ему спину, а две других, так же нежно, ласкали его грудь и живот. 

    Федор уже не мог терпеть эту сладкую муку - он поймал за руку одну из женщин и потянул вниз, заставляя ее встать на колени. Других приглашений кошке не потребовалось - от наслаждения Федор взвыл, запрокинув голову на плечо стоящей за ним женщины. Она прижалась к нему всем телом и обвила его руками. Третья кошечка в этот момент ласково покусывала его соски, руками легонько царапая его бока. Такого натиска долго не мог выдержать никто. Федор был подхвачен потоком энергии и этот поток повлек его за собой в высь, разрядившись вихрем огненных всполохов. 

    Чтобы прийти в себя, Федор включил прохладную воду и встал под упругие струи. Кошки зафыркали и выбрались из кабины. Обтеревшись полотенцами и отжав друг другу волосы, кошечки извлекли расслабившегося Федора из душевой кабины и почти понесли его в огромную спальню. 

    Спальня была выполнена в нежных золотистых тонах - золотистые обои, огромный камин из желтого ракушечника, золоченые канделябры в человеческий рост. Царила в спальне огромная белая с позолотой кровать под великолепным балдахином из золотого бархата, застеленная алыми шелковыми простынями. Поверх них лежала шкура огромного белого тигра. Федор убил его в противоборстве, не на жизнь, а на смерть, голыми руками.

    Федор упал на кровать, увлекая за собой своих спутниц. Девицы захихикали. Подтянув к себе первое попавшееся податливое женское тело, Федор зарылся лицом в мягкие груди,  прижался к нежной и жаркой коже. Кошка прижалась к нему так, что только кожа мешала им стать единым целым, ногами обвив его поясницу. Нежный язык прошелся по позвоночнику Федора, другой язык начал ласкать затылочную ямку. 

    Федор встряхнулся и выпустил женщину из объятий, перекатился на спину и усадил красотку на себя сверху. Тотчас же два алых жарких рта впились в его соски. Федор застонал и протянул руки к женщине, сидящей сверху. Но руки были отброшены, и Федор сдался на милость победительниц, позволив им дарить себе наслаждение. 

    Когда и в этот раз, чувственный вихрь нахлынул волной и отступил, как волна морского прибоя, Федор пришел в себя, встал с постели и пошел на кухню. Кошки проводили его задумчивыми взглядами. 

    На кухне Федор открыл две бутылки красного вина, вытащил из холодильника фрукты и конфеты, нашел в шкафчике четыре фужера, загрузил все это на поднос и понес в спальню. Кошки сидели по краям огромной постели, в их позах чувствовалась неуверенность. 

    - Привет, - сказал Федор, поставив поднос на кровать, - Давайте знакомиться, что ли?

    Это были первые его слова, обращенные к кошкам за все время, проведенное в его доме. Кошечки повеселели и заулыбались. Федор разлил по фужерам вино, поставил опустевшую бутылку на пол, уселся на кровать и притянул к себе ближайшую женщину.

    - Тебя я помню. Ты - Маал, - он протянул ей фужер. 

    - Да, повелитель, - улыбнулась женщина.

    - Так, - он взял другой фужер и потянулся за следующей, - Ты - Люйр? 

    Женщина засмеялась и потерлась головой о руку Федора:

    - Вы помните… Я поражена… 

    Он вручил ей фужер и обратился к третьей:

    - А вот тебя я вижу впервые.

    Женщина покраснела и опустила глаза: 

    - Я недавно в Петербурге…

    - И откуда ты?

    - Из Новосибирска…

    - Физика?

    Женщина кивнула.

    - Как тебя зовут?

    - Мийр.

    Федор протянул ей фужер и взял с подноса последний - для себя.

    - Ну что же, выпьем за знакомство… мои кошечки, - он по очереди прикоснулся своим фужером к фужерам женщин.

    Женщины засмеялись в унисон и стали пить вино. Федор оторвал себе несколько виноградин и с удовольствием выдавил прозрачную мякоть себе на язык. Маал смотрела на него из под опущенных ресниц. Федор протянул руку и осторожно забрал фужер из руки женщины. 

    - Угощайтесь, - Федор кивнул женщинам на поднос и переключил свое внимание на Маал. 

    Кровать была огромна. Федор и кошка перекатились в другой ее конец и принялись ласкать друг друга. В этот раз мужчина взял на себя инициативу, лаская обольстительную женскую плоть, выискивая чувствительные точки, находя самые нежные места. Кошка извивалась в его руках, шипя от удовольствия, ее зрачки то расширялись, то сужались, наконец, она завыла на одной протяжной ноте, испытывая невыразимое наслаждение только от прикосновений рук и губ мужчины. Федор дождался, пока схлынут последние волны экстаза и погрузился в ставшее податливым и необыкновенно мягким тело.  

    Он еще три раза ходил за едой и вином, что бы поддержать силы в себе и своих великолепных игрушках, вновь и вновь погружаясь в призрачный океан вожделений и нежных, как шелк, ласк. 

    Под утро они переместились в джакузи. Женщины ели манго, отрезая от него ломтики своими острейшими зубами, а Федор, принимая в этой игре живейшие участие, откусывал оранжевую мякоть, выхватывая куски у самого краешка женских губ. Сок капал в пенную воду, на грудь Федора, на белоснежный фаянс ванны, на нежную кожу женщин. Они наслаждались друг другом в пенных волнах гидромассажа, Федор то вел, то подчинялся, и в этой изысканной муке лица женщин сливались в одно невыразимо прекрасное, любимое, незабываемое лицо.  

    Как они вновь оказались в кровати, Федор помнил смутно. Проснулся он, от грохота пушки Петропавловской крепости. Выбравшись из-под груды совершенно бесчувственных женских тел, он отыскал в шкафу халат, достал какие-то лоскуты для дам и, бросив тряпки на кровать, поплелся на кухню.  

    Бросив на сковороду четыре куска мяса, он принялся делать кофе. В ванной снова полилась вода - кошки почуяли запах жареного мяса, но на кухне появится не смели. 

    - Подъем! - крикнул Федор на всю квартиру, - Кто опоздает, еды не получит! 

    В тот же момент Маал появилась в дверях:

    - Люйр и Мийр в ванной, повелитель. Они сейчас придут…

    - Я разве тебе не запрещал так называть меня? - спросил Федор, обернувшись через плечо. 

    - Это было так давно… Вы могли забыть… Или изменить свое решение.., - Маал подошла к нему вплотную, но прикоснуться не решалась.

    - Ты завтра чем занимаешься? - спросил Федор

    - Ничем, - Маал пожала плечами, - Я теперь ничем не занимаюсь. 

    - Замуж вышла?

    - Да. 

    - Он хорошо с тобой обращается?

    - О да! - женщина засмеялась, - Очень! Вот видите, я все-таки права. Не можете же Вы помнить каждую кошку в своей жизни. 

    - Права? В чем?

    - Вы же сами нас познакомили. С мужем.

    Федор напряг память, но вспоминалось плохо.

    - Не помню, - согласился Федор, - Ну ты хоть довольна?

    - Довольна.   

    - А почему по улицам шляешься?

    - Скучно, - дернула плечиком женщина, - Потом, не все способны разглядеть в кошке женщину.

    - Если я приглашу тебя в ресторан? - снова повернулся к ней Федор.

    - Кофе! - вскрикнула женщина, и Федор, повернувшись к плите, успел снять джезву с огня, - Конечно пойду.

    - Отлично, готовь на стол. Куда за тобой подъехать? - женщина назвала адрес.

    Завтрак прошел весело - женщины смеялись, болтали глупости, Федор был накормлен в шесть рук, обтерт салфетками, облизан, для верности, еще раз обтерт. Беляев пошел в душ. Когда он вернулся, в эркере было открыто окно, шелковые тряпочки, что носили на себе женщины, лежали на кровати, а в квартире никого не было.

    

Глава 18.

    Когда Кузя проснулся, у его постели сидел Федор. Капельница была отключена и Кузя с удовольствием потянулся:

    - Привет!

    - Привет…

    Кузя с удивлением посмотрел на Федора, но ничего не сказал. Федор протянул Кузе руку помогая подняться. Кузя тяжело сел,  повел головой и схватился за нее обеими руками. 

    - Не дергайся, - сказал Федор, мучительно желая отодвинуть страшный разговор, - Конечно, голова кружится. Легко отделался.

    - Тебя тоже так? Так же плохо было? - он встал на ноги.

    - Меня тогда сильнее зацепило.…  А ты будешь знать, как красоваться! Надо с тобой поговорить… 

    - Счас. Только башку поймаю. Кружится.… А Славка где? Или она прямо домой приедет?

    - Она… не приедет, - Федор отвернулся.  

    Кузя схватил Федора за руку и крепко сжал чуть выше локтя:

    - Что ты ей про меня рассказал?! Она знает, что я ведьмак! 

    Федор аккуратно оторвал его руку от своей,  и взял Кузю за плечо:

    - Если бы так.… С Леней и Славкой несчастье. 

    Бледный как полотно Кузя просто позеленел:

    - Что случилось? За ними… пришли?

    Федор молча кивнул.

    Кузя покачнулся от слабости, Федор подхватил его, усадил на кровать.

    - Сиди! Сейчас я водички принесу. 

    С этими словами он выскочил из палаты. Кузя обхватил голову руками, качаясь из стороны в сторону. Когда Федор примчался со стаканом воды, Кузя почти взял себя в руки.  Он махнул Федору, что воды не надо, но голова снова закружилась, и он уткнулся в Федора. Федор вновь протянул ему стакан, и Кузя выпил воду. 

    - Где… они?

    - Ленька здесь же, в интенсивной, его Петька Ликомидов оперировал.

    - Славка? - Кузьма поднялся на ноги, - Она где?

    - Не знаю… 

    - Как не знаешь?! Ее… утащили? Вампиры?! - вновь обессилено опустился на постель.

    Федор вздохнул:

    - Не только вампиры… Там были чаньши… Я чувствую их, если они были поблизости… Леонид… Леня ранен очень тяжело, но все было бы возможно, если бы его энергию… Ты когда-нибудь видел чаньши?

    - Нет, конечно. Ты же все мои рейды знаешь.

    - Они оставляют очень характерный след на... жертве… Леонидом они питались недолго. Просто высосали то, что было… необходимо…

    - Его можно увидеть?

    - Я могу тебя провести в интенсивную терапию, но он без сознания…  

    - Проведи. Пожалуйста…

    

    Побывав в интенсивной терапии, молодой ведьмак совсем сник. Федор аккуратно поддерживал его под руку, пока они шли к машине. Кузя сел в машину совершенно обессиленный. Федор достал с заднего сиденья саблю Кузьмы, сунул ему в руки.

    - Возьми… чудище свое…

    Кузя погладил ножны:

    - Лучше всяких лекарств… Ты зря на нее наговариваешь… 

    - Я не наговариваю на нее. Но раньше твои клинки своей волей обережные круги не пересекали. Она оставила тебя беззащитным!

    - Федь, прости, я в это не верю. Ты что-то знаешь про нее? 

    - Все, что я про нее знал, я уже показал тебе. 

    - Отвези меня на Выборгскую  набережную.., - попросил Кузьма.

    - Я-то отвезу, а вот ты сможешь там объясняться? За башку еще держишься…

    - Смогу, - твердо ответил Кузя. 

    - Хорошо, - кивнул Федор.

    Федор хорошо знал ночной клуб, где собирались вампиры и где у Кузьмы были какие-то свои связи, в которые Федор не вникал.

    Кварталах в пяти до ночного клуба Кузя неожиданно скомандовал: 

    - Стоп!

    Федор огляделся, но заметил только парочку влюбленных.

    - Наши люди?

    Кузя кивнул, выскакивая из «Хаммера». Не удержав равновесия, он задел ножнами клинка за дверь, раздался противный скрежет, вампиры, услышав звук, обернулись и, увидев Кузьму, пустились наутек. Федор выскочил из машины, но они проскочили в сантиметре от него, убегая вглубь переулка. Федор и Кузя помчались за ними.

    

    Ночной клуб, отделанный в стиле хайтек, ожидал прихода гостей. Столики в несколько рядов стояли по трем сторонам помещения, оставляя центр и заднюю часть полностью свободной. Десяток пар разминался перед выходом на площадку для репетиции танца. У аппаратуры стояли два человека. Один из них схватившись за голову, причитал:

    - Ты какую запись принес! Ты, кретин!

    - Спокойствие, только спокойствие! Самое лучшее для наших американских соратников! - ответил второй и сел за пульт.

    - Именно! Для американских друзей!!!

    - Не плачь, к визиту наших новых друзей поставим что-нибудь попроще. А сейчас пусть прорепетируют под эту энергию! Потом сам подберешь какую-нибудь херню!

    К спорящим подошли две молоденькие девушки:

    - Анатолий Петрович! А где наши партнеры?

    Сидящий за пультом отмахнулся:

    - Сейчас придут. Идите.

    

    Кузя и Федор мчались за вампирами и, повернув в переулок, увидели, как эти двое забежали в какой-то ночной клуб. Они устремились за ними. Вампиры вбежали в клуб в тот момент, когда начала играть "Commandante Che Guevara". 

    Сидящий за пультом мужчина рявкнул:

    - Не опаздывать! Быстро сюда!

    Вампиры приблизились к танцующим и встали в позицию. В этот момент в клуб влетели Федор и Кузя.

    Девушки, ждавшие партнеров, как коршуны, вцепились в пришедших: 

     - Ну быстрее же, быстрее!

    Кузьма и Федор переглянулись, но времени на раздумья уже не было - танец уже начался. Кузя бросил клинок в ножны, девушки схватили «своих» партнеров и пристроились с краю. Пары начали двигаться в гипнотическом ритме,  замигал стробоскоп, стало совершенно ничего не разобрать. Пары менялись местами, вампиры медленно пробивались к черному входу в клуб. Федора и Кузьму рисунок танца увел в противоположную сторону. Вампиры ускользнули в черный ход, Кузя и Федор закончили танец, хмуро переглянувшись. В этот момент в клубе появились опоздавшие партнеры девушек, Федор и Кузьма отдали им своих партнерш и понуро вышли из клуба. На улице они хмуро закурили и, уже не спеша, пошли к машине.

    

    Ровно в пять Федор подъехал к особняку, где теперь жила Маал. Охрана была предупреждена, и его пропустили, ничего не спросив. Как только он подъехал к крыльцу, из дверей, во всем своем блеске, вышла прелестница. Она подготовилась к встрече, превратившись в темного ангела в стиле модерн.

    Уложенные в хитрую прическу волосы украшало фазанье перышко. На плечи был накинут соболий палантин, что-то великолепно-прозрачное виднелось из-под мехов. В ушах и на груди переливались холодным блеском бриллианты. Федор вышел из машины, поднялся по ступенькам и, взяв Маал за ручку в тончайшей перчатке, поднес к губам. 

    - Я так рада встрече с вами, Федор Михайлович.., - мурлыкнула кошка, с одобрением окинув его взглядом.

    Федор в этот день оделся в смокинг и повязал «бабочку». Что он говорил, завязывая галстук, привело бы в смущение любого портового грузчика.

    - Я тоже, - Федор кивнул и, легонько обняв женщину, повел ее к автомобилю. Для посещения ресторана Федор выбрал темно-синий «Ягуар» 1976 года с открытым верхом. Усадив ее на сиденье, захлопнул дверь и уселся за руль, резко рванув с места. Ворота были предусмотрительно открыты и «Ягуар» вылетел на шоссе.

    - Ты мне скажи, как тебя зовут? Александра…

    - Алексеевна Акимова, - продолжила женщина.

    - А! Вспомнил! Так ты за Колькой замужем?

    - А Вы знаете в этом городе другого Акимова?

    Федор только засмеялся. Приехав в ресторан, Федор помог Александре-Маал выйти из машины и, взяв ее под руку, повел внутрь, бросив ключи парковщику.  

    Сняв в гардеробе со своей спутницы меха, Федор залюбовался ее изысканным нарядом. На ней было платье с открытой спиной полночно-синего цвета, исключительно облегающее потрясающую фигуру. Александра повернулась к нему лицом, Федор увидел, что за драгоценности она надела, и улыбнулся. На ней было колье из сапфиров и бриллиантов, что Федор в свое время подарил ей. 

    В зале ресторана заказанный столик располагался так, как Федор очень любил - с него было прекрасно виден весь зал, а сам столик незаметно стоял в уголке. Они расположились со всеми возможными удобствами, и Федор предложил даме карту вин. 

    - Оставь, Федя. Выбирай все сам. 

    - Хорошо, - кивнул Федор, и повернувшись к официанту, спросил, - Шато де Малерэ?

    - Сию минуту!

    Отложив винную карту, Федор открыл меню, и несколько минут пристально его изучал, затем кивнул официанту:

    - Обжаренные на гриле тигровые креветки с дольками авокадо, свежего огурца под бальзамическим дрессингом и соком лайма. Затем - борщ с белыми грибами и черносливом. После него - обжаренные на гриле ломтики свинины с тальятелле, заправленные соусом из рыжиков. С ней подать жареный молодой картофель с лесными грибами, домашней сметаной и пряными травами. На десерт - свежую клубнику с мороженым в малиновом соусе. Кажется, все, - Федор ленивым жестом отослал официанта.

    - Выбор, конечно, великолепен, - согласилась Александра.

    Принесли вино. Александра попробовала и осталась довольна. Вечер пошел так, как планировал Федор - приятно и ни к чему не обязывая ни одну из сторон. Он рассказывал истории, Александра смеялась, затем они пошли танцевать. Вечер удался на славу. Когда Федор усаживал Александру в «Ягуар», ему показалось, что он увидел Ирину, заходящую в ресторан. 

    Ирина, решившая в тот вечер пойти в ресторан, в их любимый с Кириллом ресторан, увидела, как Федор под руку с прекрасной дамой выходил из холла и усаживал свою спутницу в коллекционный «Ягуар». Она смотрела на это с досадой и огорчением, понимая, что в том, что Федор развлекается с подобными красавицами, есть и ее вина. 

    В машине Александра спросила: 

    - К тебе или ко мне?

    - Что бы меня Коля придушил твоими чулками? Ко мне, конечно.

    В квартире была темень, но Федор не стал включать свет. Они на ощупь прошли в спальню и в тот же миг все свечи в комнате загорелись мягким теплым светом. Маал захлопала в ладоши. 

    Федор снял галстук и бросил его на кресло.

    - Позволь мне, - Маал подошла к нему вплотную и начала расстегивать на нем рубашку.

    - Ну, уж нет, сегодня я все сделаю сам, - ответил Федор и, подхватив кошку на руки, понес к постели. 

    Платье и шелковое белье скоро оказались на полу, следом полетели рубашка и брюки, и они позабыли обо всем. Федор был неутомим и изобретателен, Маал извивалась в его руках, достигая новых и новых высот наслаждения. Женщине казалось, что большего удовольствия не может быть, но мужчина был неумолим и безжалостен, и они вновь и вновь устремлялись в неведомые никому выси, туда, где их чувства превращались в алые и золотые вихри, а их тела сливались в тугой узел страсти.

    Федор проснулся от звонка своего мобильника. Маал спала, положив голову на живот Федора, в совершенно кошачьей позе, довольно странной для человеческого тела.

    - Слушаю!

    - Федор Михайлович! Вас Акимов беспокоит!

    Федор ощутил что-то похожее на дискомфорт.

    - Слушаю тебя, Коля. Жену обыскался? Все в порядке.

    - Слава Богу! А то, сказала, что поедет с тобой в ресторан, я приехал утром, охрана говорит, не вернулась еще! 

    - Часа в три верну ее тебе. Она еще спит.

    - А что случилось-то?! Чего ее оперировал-то?

    - Коля. Я про твои болезни не рассказываю никому? 

    - Я же не никто! Федь, ты только одно слово скажи… Насчет ребенка?

    - Да, - ответил Федор, уже не зная, что соврать.

    - Что, так серьезно?

    - Так, я тебе одно слово сказал? Еще, какие вопросы? Привезу ее тебе, сам разговаривай. 

    - Да не будет она со мной разговаривать! - взорвался Николай, - Плачет только по ночам! Она думает, я не слышу, что ли?! 

    Александра открыла глаза и посмотрела на Федора. Тот сделал знак - молчи! Она кивнула и, скользнув с постели, ушла в ванную. 

    - Коля, ты успокойся. Что ты хочешь от нее?

    - Я хочу… Я хочу, что бы она не плакала по ночам, не запиралась в ванной, услышав шорохи за окном, не пряталась ото всех. Я хочу, что бы она была счастлива! Она… такая несчастная… Федор Михайлович… Ты же сам ее привезешь? Сможешь со мной поговорить?

    - Конечно смогу, Николай Егорович.

    - Тогда до встречи? 

    - До встречи.

    Федор убрал телефон и пошел искать женщину. Маал расчесывала волосы в ванной. 

    - Поехали. Коля там уже рвет и мечет. 

    - Толку-то…

    - Тебе с ним плохо?

    - Мне с ним… никак. Если бы я была человеком, мне было бы очень хорошо с ним. Он очень добрый. И несчастный.

    - У тебя дети есть?

    - Есть, конечно. Взрослые. Мне восемь лет уже, - Маал вышла из ванной, Федор поплелся за ней.

    - А ребенка ты почему не хочешь ему родить?

    - Хочу. Котенка. Ага? - ответила Маал, даже не повернувшись в сторону мужчины.

    Маал попыталась втиснуться в платье, Федор подошел и ловко натянул синий шелк на великолепную женщину. 

    - Почему сразу котенка? - рассудительно заметил Федор.

    - Потому что у меня от него уже есть четверо котят. Уже взрослые. Два года будет в следующем месяце.  

    Маал надела чулки и, вдруг, встав на колени, подползла к Федору и обняла его за ноги: 

    - Пожалуйста! Не говорите ничего Отцу!

    Федор резко нагнулся и поднял рыдающую женщину на ноги:

    - Что я не должен говорить отцу!?

    - Я его обманула.., - она снова попыталась снова опуститься на колени, но Федор был начеку и не позволил ей этого, крепко схватив ее за предплечья.

    - Что ты ему сказала? 

    Маал зажмурилась и втянула голову в плечи.

    - Он не потерпит такого позора… Он их убьет…

    - Кто убьет, какой позор?

    - Я сказала, что Вы подарили меня Коле… потому, что…

    Федор вздохнул и обнял Маал, она положила голову ему на плечо и прижалась к нему всем телом.

    - Глупая кошка! Ты любишь его?

    Маал покивала Федору в плечо.

    - Вот и хорошо. Ну, я же познакомил вас с Колей. Хорошо, я тебя подарил.… А как я тебя подарил-то, я что, твой отец?

    - Отец… Он был рад, что Вы проявили ко мне такой интерес… У него двадцать дочерей только от моей матери…

    - Дурочка! Поехали к Николаю!

    

    В особняке у Николая было все готово для парадной встречи гостей. Николай выскочил на крыльцо и, подбежав к машине, помог Александре выйти.

    - Здравствуйте, Федор Михайлович! Очень рад вас видеть!

    - Я тоже, Николай Егорович, - Федор вышел из автомобиля.

    Николай провел Федора в гостиную с большим панорамным окном и увел жену. Через несколько минут появился вновь.

    - Федор Михайлович! Я очень рад, что Вы…

    - Коль, успокойся. Мы не в Смольном на церемонии. 

    - Извини, Федь. Я уже совсем ничего не понимаю, с кем говорю, о чем… Пошли к столу.

    За столом некоторое время молчали, отдавая дань искусству поваров. Затем Николай сказал: 

    - Федь, ты не представляешь, как я измучился. Я ее люблю, я все для нее сделаю!

    Федор пожал плечами:

    - Мы все так легко бросаемся словами.… Все… Что такое все? Принять ее, такой как она есть, ты сможешь?

    - А какая она?! Что с ней? - Николай привстал на стуле, - Ей кто-то угрожал? Ты только скажи, я…

    - Успокойся ты, сядь! - досадливо махнул рукой Федор на бизнесмена, - Как мне сказать это, что бы ты понял...

    - Да уж не дурак я! Пойму, как-нибудь!

    - Ты в сказки веришь?

    - Про тебя кое-что слышал, - кивнул головой Акимов.

    - Да при чем тут я? - поморщился Федор, - В сказки...

    - Какие, Федь, сказки, когда я своей башке уже не верю. Вот ты, видел говорящих крыс?

    Федор приподнял бровь.

    - А я вот видел! И был я в тот день трезвый, как стекло!

    Федор изящным жестом отмел говорящих крыс, как предмет недостойный. Затем, помолчав для акцента на своих словах, спросил: 

    - Ты веришь в совершенную любовь?

    - Это что за хрень такая? - Николай безнадежно махнул рукой, - Два года назад я вообще ни в какую не верил… А вот ее люблю! И ты не поверишь, она меня - тоже.

    - Почему не поверю? Она тебя очень любит. И очень боится потерять.

    - Она меня не потеряет. Пусть что угодно делает, я ее все равно любить буду.

    - Вот и второй раз за наш разговор ты бросил пустое слово. Все для нее сделаешь, все равно будешь любить… 

    - Это не пустые слова, Федор, - тяжелым и твердым, как камень, тоном, сказал Николай, - Я пустых слов не говорю. Другого кого за такие слова я бы уже с лестницы спустил.

    - Если хочешь, я уйду сам, - дернул Федор плечом.

    - Я хочу, что бы ты мне помог. Если не ты, мне никто не поможет. Вот скажи, зачем ты ей аборт сегодня сделал?

    - Не делал. Эк тебя метнуло, аборт! Я что, гинеколог?

    - Она уже один раз сделала. Два года назад. Все так хорошо было, три месяца уже! А она раз, на два дня пропала, потом приехала, лица на ней нет… Чем я ей не угодил, ну не знаю я! Кошек полный дом натащила… Я к ним так привязался… Они все понимают! 

    - Кошек? - удивился Федор.

    - Четырех котят привезла. Слепых еще. Из пипетки их кормила. Как сумасшедшая, не подпускала меня к ним. Шипела! Я думал, просто сдохну. Я их ненавидел, ты не представляешь как! А потом… так привык… Выросли уже, здоровенные такие! Все понимают. И когда настроение у меня плохое, и, когда хорошее… Ты не поверишь, телефон приносят…

    Федор усмехнулся, представляя всю глубину невежества Николая. Тот обиделся:

    - Не смейся! Правда!

    - Да я верю, верю.

    Воцарилось молчание.

    - Вот что, Коля. Знаю я одно средство, но спасет оно тебя или, наоборот, отравит - я не знаю. Ты можешь проверить себя. Если ты любишь свою жену совершенной любовью, то пройдешь испытание и… у тебя с ней будет много лет счастья, будут дети. Много. А если не пройдешь, то потеряешь и то, что есть сейчас. Три дня тебе на раздумья. И думай ты вот о чем - пути назад не будет.  

    Дождавшись, когда стихнет отзвук последнего слова, Федор встал и ушел, оставив Николая сидеть в тяжелых мыслях.

    

Глава 19.

    Кузя, в камуфляжной форме с  бейджиком "Охранник" сидел в глубине магазина за секретером стиля "ампир" и печально смотрел на саблю. Периодически он доставал из кармана армейскую фляжку и делал из нее глоток. Затем прятал фляжку обратно во внутренний карман. 

    В магазин зашел строгого вида мужчина в дорогом костюме. Заинтересованно посмотрел на стену с великолепной коллекцией старинных гравюр и с большим уважением начал рассматривать коллекцию оружия, висящую на другой стене. Затем, не спеша, стал обходить резную мебель. Когда он прошел в отдел с бронзой и фарфором, Кузя одним глазом начал посматривать на него, не отрываясь, впрочем, от своего занятия. На покупателя антиквариата, мужчина, несмотря на респектабельную внешность, похож не был, и Кузя насторожился. Наконец, сделав круг по магазину, непонятный посетитель подошел непосредственно к Кузьме. На его лицо, до этого скрытое в тенях упал луч света, и тут же соскользнул..

    - Добрый день, Кузьма Петрович, - сказал Хозяин Теней, ибо это был он. 

    - Добрый день, - кивнул Кравченко, делая вид, что смотрит на клинок. Хозяин также посмотрел на саблю.

    - Весьма редкая сабля. Таких сделали всего три… Японский мастер сделал три русских клинка для князя Юсупова… Стоит целое состояние.

    - Вы настоящий знаток.., - тусклым голосом сказал Кузьма, - Но я сильно подозреваю, что вы не о мечах пришли беседовать со мной?

    - Вы абсолютно правы, Кузьма Петрович, - он только шевельнул рукой, но Кузьма увидел, что тот достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение, раскрыл его, показывая Кузьме, и снова спрятал его в карман.

    - Очень приятно, - кивнул Кузя, - Присаживайтесь.

    Кузьма показал на антикварное кресло. Посетитель скептически его оглядел.

    - Оно крепкое, не бойтесь.

    - Я боюсь, не заставят ли меня его после этого купить?

    Кузя вздохнул:  

    - Свалите все на меня! Итак…

    Посетитель поерзал, усаживаясь в кресле: 

    - Хм... Удобное! По виду - не скажешь. Кузьма Петрович, вы, разумеется, в курсе, что у нас на днях саммит?

    - В курсе, - кивнул Кузя.

    - Существует мнение, что вы можете представлять реальную угрозу для его проведения.., - на одной ноте продолжил Хозяин Теней.

    - Это уже интересно.., - Кузя первый раз оторвался от созерцания сабли, что бы посмотреть на своего визави.

    - Понимаете, Кузьма Петрович... На саммит съедутся не только главы государств, но и ведущие представители своих держав...

    - Тот факт, что я антиглобалист, не должен вас беспокоить, - перебил его Кузьма.

    У человека, говорящего с Кузьмой, похоже, был бесконечный запас терпения. Он доброжелательно ответил:

    - Нас беспокоит не это... 

    - Вот как… - вздохнул Кузьма.

    - Вы очень выдержанный человек, Кузьма Петрович.., - кивнул посетитель, -  Но… Беспокоит ваша возможная реакция на некоторых делегатов саммита... Мы бы хотели, что бы вы не предпринимали никаких действий против них... Они приедут и уедут, а мы проследим, чтобы ущерб от их присутствия был минимальным...

    - Вы уверены, что... сможете проследить?

    - Уверены. 

    - Значит, никаких проблем, - кивнул Кузьма.

    - Вы знаете, мы прекрасно понимаем ваш скепсис и ваше желание... ммм… поохотится. Там действительно будут… редчайшие… экземпляры. В других условиях мы бы сами попросили добыть нам... несколько...

    - Я не стану угрожать нашим американским друзьям. Они в гостях. Права гостя святы.

    Посетитель, с заметным облегчением, сказал:

     - Я рад, Кузьма Петрович, что мы так легко пришли к взаимопониманию. Прекрасно! Так мы договорились?

    - Пока вы... следите - да, договорились. Но стоит вам прозевать...

    - Это мы понимаем. До свидания, Кузьма Петрович.

    - Удачи вам.

    Посетитель, не спеша, поднялся из кресла и, кивнув на прощанье, степенно удалился. Кузя вернулся к прерванным занятиям - смотреть на клинок и прихлебывать из фляжки. 

    

    Кузя прошел в интенсивную терапию, чтобы посмотреть, как там Леня. Леонид лежал в отдельной палате под новым немецким аппаратом жизнеобеспечения, Федор договорился использовать этот аппарат, как тестовые испытания. Кузя подошел к двери вплотную, но не открыл ее, увидев за стеклом, что место посетителя занято - у кровати Леонида сидела Оксана. Она держала его руку в своей, и горько плакала. 

     - Прости меня… пожалуйста, выздоравливай!

    Кузя тихонько отступил, так, чтобы его не видела Оксана, и ушел. Сейчас Лене была нужнее Оксана, не Кузя.

    

    Федор сидел на кафедре, поправляя красными чернилами с таким трудом выпрошенные у студентов  рефераты. Вид у него был усталый и недовольный. Складывалось такое ощущение, что авторы этих произведений делали серьезное одолжение Беляеву самим фактом того, что вообще что-то написали. Медицинские познания его корреспондентов математик описал бы, как стремящиеся к нулю, а стиль и орфография - вообще не выдерживали никакой критики. Федор думал, что не надо было просить рефераты, а просто не допустить идиотов до сессии.

    Он перекрашивал в красный цвет очередной медицинско-стилистический шедевр, когда в кабинет зашел Кузя. 

    - О! Рефераты! - увидел Кузьма знакомые произведения.

    - Давай, умник, садись и проверяй, - гостеприимно сказал Федор, не желая мучаться один.

    - Вот они мне сдались, - раскусил его маневр Кузьма.

    - У тебя план по академической работе какой? - подошел Федор к вопросу с другой стороны.

    - Я его выполнил! - нашелся Кузя.

    - Ровно на половину, - ответил врач, знавший правду.

    Кузя был непреклонен:

    - Все равно, академическая работа не включает в себя тупение от чудовищных сочинений нынешней молодежи. Я еще не забыл, как сам писал всю эту жуть. 

    Кузя вздохнул и, помявшись, спросил: 

    - Федь, а ты… когда-нибудь… терял… любимых?

    Федор молча кивнул, и перед Кузьмой стремительно возникла матовая поверхность, как ночью на Банковском мосту. Кузьма увидел бетонную камеру с дверью из стальных прутьев. Из коридора раздавались женские крики и стоны. Иногда, очень редко, по коридору раздавался утробный протяжный рев, от которого кровь стыла в жилах. На табурете, привинченном к полу, сидел Федор. Его рубашка была окровавлена, пуговиц на ней не было, один рукав разорван. Он держал голову обеими руками, словно боясь, что она вот-вот отвалится и упадет. От каждого крика или рева Федор весь передергивался и сильнее сжимал голову руками. 

    Неожиданно в коридоре раздался топот ног. Около его камеры случилась краткая возня и в нее вступили три высших чина СС. Это были  штурмбаннфюрер СС Вольфрам Зиверс, гауптштурмфюрер Август Хирст и сам рейхсфюрер СС Гиммлер.

    Все присутствующие говорили по-немецки, но Кузьма прекрасно знал этот язык и ему не составило никакого труда проследить за нитью разговора. Директор института Ананербе, Зиверс сказал, обращаясь к Федору: 

    - Старейший, мы пришли последний раз просить Вас об этой услуге. 

    Федор отнял руки от головы и отвернулся от пришедших.

    - Мне, право, даже жаль, в который раз отказывать Вам, - глухо ответил он после недолгого молчания.

    Хирст, раздул ноздри и сказал:

    - Неужели Вы не понимаете, что это очень важно для науки!

    Федор повернулся и посмотрел на «врача», на совести которого были тысячи загубленных жизней:

    - Так же важно, как формалинить головы евреев? - меланхолически спросил Федор.

    Хирст вспылил:

    - Да что Вы себе позволяете?! - но осекся под холодным взглядом рейхсфюрера.

    Федор осторожно встал с табуретки и, с некоторым трудом, выпрямился. Никто из вошедших не понял, каких усилий это ему стоило.

    - Я ничего не стану делать, - сказал Федор уже другим, совершенно твердым тоном, - Не стану помогать Вам. Вам нужно бессмертие? Вы уже достигли его. Вы обрели бессмертную славу. Убийц и извращенцев, каких не видели даже Вавилон, Содом и Гоморра.

    Гиммлер поморщился, затем коротко сказал:

    - Тогда мы убьем ее.

    Федор вздохнул и кивнул:

    - Иногда смерть - это благо. 

    Трое эсэсовцев вышли из камеры. Федор остался один. Маленькая процессия проследовала по коридору и вышла в глухую дверь в его конце. В конце коридора остался  солдат-часовой.

    Федор провел рукой по волосам. В его ладони появилось красно-оранжевое перо. Он начал вращать его в пальцах, пока перо не превратилось в размытый силуэт. 

    Федор коротко рявкнул на весь коридор:

    - Рядовой!

    Солдат вскинул голову, и, посмотрев в сторону Федора, увидел вращающееся перо. Больше он уже ничего не замечал.

    Федор позвал снова:

    - Рядовой, ко мне!

    Солдат, как сомнамбула, подошел к ячейке в которой был Федор. Федор стоял, устало привалившись к стене. Но в этот момент что-то изменилось и Кузьма увидел Федора глазами зачарованного солдата. 

    Перед ним в камере стоял подтянутый офицер в черной генеральской форме, с железным крестом на шее.

    Федор спросил, а вернее, скомандовал:

    - Имя?

    - Уве Штольц, группенфюрер! - ответил солдат, отдавая честь.

    Федор кивнул:

    - Рядовой Штольц! Рейх в опасности! Ты видел тех троих? Они составили заговор против фюрера! 

    Рядовой Штольц оторопело посмотрел на дверь, за которую вышел самый влиятельный человек Рейха, сглотнул и спросил:

    - Рейхсфюрер?!

    Федор мрачно кивнул:

    - Да. Он и эти двое - его подручные! Они хитростью заперли меня здесь и ушли. Рядовой, открой дверь!

    Кузьма снова увидел картину такой, какой она была в реальности - изможденный, оборванный, еле держащийся на ногах пленник бесконечно вращал оранжевое перо, а немец неотрывно на него смотрел: 

    - Но, группенфюрер! У меня нет ключей!

    Федор вздохнул собираясь с силами для еще одной тирады:

    - Пойди и принеси их. Помни, все, кто пытаются тебе помешать - враги Рейха и заслуживают смерти!

    Рядовой Штольц козырнул:

    - Да, группенфюрер!

    Чеканя шаг, он ушел. Федор прекратил вращать пером, и со стоном осел на пол камеры. 

    Рядовой Штольц вышел из двери и пошел по коридору. Он подошел к сидящему у конторки с ключами сержанту и тот вскочил при виде часового, оставившего свой пост.

    - Рядовой! Немедленно на пост!

    Штольц, не говоря ни слова и не дрогнув лицом, ударил того в грудь ножом. Затем он переступил через лежащее тело, взял ключ от камеры Федора и пошел назад, туда где Федор ждал освобождения. Твердыми шагами он прошел по коридору, но, не дойдя до камеры Федора несколько метров, он уронил ключ на пол и упал навзничь. В спине у него торчал метательный нож. На пороге коридора последний раз дернулся, умирая, сержант. 

    Федор несколько мгновений смотрел на ключ лежавший от него в двух шагах, затем лег на пол и постарался достать его рукой. Его пальцы скребли по полу в нескольких сантиметрах от ключа. Наконец рука Федора утомленно замерла. Немного отдохнув, Федор взял перо и вновь попытался дотянуться до ключа. Через несколько попыток, ему это удалось. Осторожно, по миллиметру, он подтащил ключ к себе и поднялся на ноги. Открыть замок, имея ключ, пусть и отпиравший дверь только снаружи, было делом минутным. И вот Федор осторожно шел по пустым, если не считать часовых, коридорам. Перо снова вращалось в его руке и часовые видели подтянутого генерала, а не изможденного узника. Только оно вращалось все медленнее и медленнее и Федору приходилось все дольше отдыхать, прежде чем продолжить свой путь.

    Наконец, он подошел к двери, окованной серебром. На мягком металле были выбиты руны. Федор толкнул дверь и вошел. В просторной камере, на цепях  висела изувеченная молодая женщина. Федор подошел к вороту, что был вделан в стену и осторожно начал вращать его, опуская пленницу на пол. Затем он подошел к ней, и осторожно начал освобождать ее от оков. Она застонала и прижала к своему лицу, руку мужчины. 

    Федор сел на пол и обнял женщину, положил ее голову себе на плечо:

    - Анна!

    Женщина вздрогнула и тоже обняла его. 

    Федор гладил женщину по волосам и приговаривал:

    - Теперь мы выберемся, выберемся… Потерпи, родная моя!

    Анна застонала:

    - Я люблю тебя! И я не предала тебя! Я ничего не... 

    Федор коснулся пальцами ее губ:

     - Знаю, милая, знаю… Прости, что так долго. Не трать силы. Я люблю тебя...

    Федор помог ей встать и они пошли по пустынным коридорам, не встретив никаких препятствий, пока не дошли до неприметной дверки, через которую Федора когда давным-давно заманили в это логово ужаса. Федор толкнул дверь, она покорно отворилась. Перо выскользнуло из руки Федора и упало на плиты пола. Анна уже не могла идти и Федор понес ее на руках. Здание института Ананербе за его спиной полыхало, словно погребальный костер великого вождя.  

    Неожиданно из-за угла появился уличный патруль с эсесовцем во главе. Они преградили беглецам путь к спасению. Федор взглянул на свои руки и понял, что потерял перо. Создать новое у него не было уже ни времени, ни сил. 

    Эсэсовец отдал короткую команду. Федора и Анну прижали к стене и начали обыскивать, затем Анну потащили в машину. Федор рванулся к ней, но эсэсовец выстрелил ему в грудь и Федор замертво упал на окровавленные камни улицы.

    Картина замерцала и померкла. Кузьма снова стоял на кафедре гистологии, а Федор, живой и, на первый взгляд, невредимый, сидел перед ним за столом. Кузьма вдруг представил, скольких людей он утратил за свою бесконечно длинную жизнь и его пробрал озноб.

    - Ох.., - он вздохнул, - А я от Леньки только что.., - только и придумал он что сказать, не имея возможности никак утешить друга.

    Федор кивнул:

    - Да мне звонили…

    Оба подавленно замолчали. Затем Кузя встряхнул головой: 

    - Ты в шифрах разбираешься?

    Федор пожал плечами:

    - Есть немного. Ты про ту книжку?

    - Да. Странно как-то звучит, как какой-то язык, но я никак не пойму какой. Написано латиницей.

    Федор вздохнул:

    - А ты как дурак, сразу вслух читать начал?

    Кузя поморщился: 

    - Федь, не настолько я дурак. Сначала проверил. Вот послушай.

    Кузя достал из сумки листы сделанные на ксероксе. Начал читать.

    - Шенглу ийеэ ксуан чаксун ксуанже жипан хе чагенвенди…- нараспев начал читать Кузя.

    Федор взывыл, сжимая голову руками:

     - Кузьма Петрович! Что за ужас! Ну, у тебя и акцент! Ты что, китайский никогда не учил?!

    Кузя удивленно посмотрел на врача:

     - Никогда. Это что, китайский?

    Федор кивнул:

    - Китайский, конечно, но у тебя такой страшный акцент, что понять, что ты сейчас прочел, я не могу.… Дай-ка мне листки.  

    Молча читая, начал что-то писать в блокноте карандашом, но грифель сломался с громким щелчком. Он отложил карандаш, притянул к себе лежащий на столе дигитайзер, и начал писать по его экрану сверху вниз. На экране компьютера начали появляться каллиграфически выписанные иероглифы.

    Некоторое время Кузя внимательно наблюдал за ним. Затем он взял карандаш, и, поискав глазами что-нибудь режущее, достал из-за спины саблю. При помощи лезвия в руку толщиной, Кузьма легко очинил карандашик, и положил на стол, приготовившись слушать Федора. 

    Доктор же настолько увлекся процессом, что не обращал на Кузьму не малейшего внимания. Наконец, Кузя не выдержал:

    - Че ни будь-то расскажи?

    Федор молча кивнул. Затем начал с выражением читать.

    - Открывший эту страницу, ищущий мудрости, прошу тебя - спроси у своего сердца - так ли далеко ушел ты во тьму, чтобы отринуть жалость и сострадание? Если сердце твое дрогнет и усомнится - закрой эти страницы и не возвращайся к ним даже мысленно... 

    Вздохнул. В молчании продолжил чтение, уже не записывая слов. Затем поднял голову и сказал Кузе:

    - Можно приготовить средство, дарующее вечную жизнь или исцеляющее любую болезнь, или возвращающее обращенного вампира.

    Кузя молча стиснул зубы и закрыл глаз. Федор вздохнул и вновь начал выписывать иероглифы...

    

    Через три дня после разговора с Акимовым Федор приехал в его офис. Девушки из ресепшна метнулись ему на встречу:

    - Федор Михайлович, добрый день! Николай Егорович распорядился Вас сразу же проводить к нему в кабинет! Его сейчас нет, он в Смольном, но он просил Вас подождать, он…

    - Тихо, тихо… Я все понимаю. У него бизнес. Он приедет, как только сможет. 

    - Да, да! - повеселели девушки, - А Александра Алексеевна уже Вас ждет…

    - Хорошо, - согласился Федор. 

    Как только он вошел в кабинет, на него, как разъяренная кошка, налетела Маал.

    - Что ты ему сказал?! - закричала она, схватив Федора за рукав.

    - Здравствуй, Сашенька, - устало кивнул Федор, - А что случилось?

    - Да ничего не случилось! Он все переписал на меня, что-то говорит непонятное, котят не выпускал из рук, все эти дни… Что ты сказал ему?!

    - Ничего…

    - Как же я ненавижу тебя, Старший! - Маал села в кресло и, закрыв лицо руками, заплакала, - Ты рассказал ему обо мне?! Рассказал?! 

    - Нет. Еще нет. Сегодня ночью.

    - Что, сегодня ночью?! - спросили одновременно Александра и Николай, вошедший в этот момент в кабинет.

    - Сегодня ночью ты узнаешь, достоин ли ты счастья. Если, конечно, дашь мне утвердительный ответ.  

    - Конечно. Я хочу, что бы ты дал мне свое… средство, - кивнул Николай. 

    - Тогда поехали. 

    - Прямо сейчас?

    - Прямо сейчас.

    Он усадил бизнесмена с женой в «Хаммер» и поехал к их дому. 

    - Коля, принеси мне кошек.

    - Нет! - вскрикнула Маал.

    - Успокойся, Саша. Ты думаешь, я их обижу?

    - Нет, - прошептала Маал и отвернулась.

    Николай без слова ушел в дом, а потом вернулся с четырьмя кошками в руках и на плечах. Они ловко забрались в салон машины и Федор, подождав, когда сядет Николай, тронулся с места.

    - Ехать долго. 

    Ехали они действительно долго. Нужное Федору место находилось в пятистах километрах от Петербурга. Наконец, в два часа ночи, они приехали на место. Маал и котята крепко спали, обнявшись, Николай клевал носом.

    - Приехали! - сказал Федор.  

    Все проснулись, как от толчка. Кошки зевали во весь рот, Николай встряхнулся и перекрестился.

    - Куда ты нас завез?

    - В место силы, - ответил Федор. 

    - Чьей?

    - Моей.

    - И что мы будем делать?

    - Мы позовем Дарящую Истинный облик. Теперь, ни слова. Встаньте вон там.

    Федор пошел на зеленый холмик и плавным движением руки зажег магические огоньки. Три камня, стоящие на вершине холмика, начали светиться золотистым светом. Федор начал читать обряд приветствия Дарящей. 

    - Владеющая временами, силой, властью изменять естество, дарить правдой, отнимать зло. Прими нашу боль, помоги нам принять правду. 

    Сказав ритуальную формулу, Федор отошел на несколько шагов и принялся ждать. Золотистое сияние над камнями сгустилось, а затем над ними появилось лицо  прекрасное, но совершенно нечеловеческое, с бесконечным спокойствием и пониманием глядящее на них.

    - Кто просит справедливости истинного облика?

    - Я! - выступил вперед Федор.

    - Что ты просишь?

    - Милосердия для друга.

    - Что он хочет?

    - Быть вместе с любимой. 

    - Пусть подойдет. 

    Федор подал знак, и Николай подошел ближе. 

    - Ты любишь женщину, что стоит за твоей спиной? 

    - Да, я люблю ее.

    - Пусть она подойдет.

    Маал подошла к Николаю и встала с ним рядом.

    - Ты любишь мужчину, что стоит рядом с тобой?

    - Да, я люблю его.

    - Ты примешь любое его решение?

    - Любое.

    - Прими свой истинный облик.

    В тот же миг Маал, жалобно мяукнув, превратилась в кошку. 

    - Любишь ли ты ее теперь?

    - Зачем ты превратила ее в кошку?!

    - Это истинный облик твоей жены. За твоей спиной стоят твои дети. 

    Николай обернулся. Кошки за его спиной сверкнули на него глазами.

    - Это их она родила два года назад?! 

    Маал подошла и стала тереться о ноги Николая. Николай опустился на колени и стал гладить жену по пушистой серой спинке.

    - Верни ей человеческий облик. Дай человеческий облик моим детям. 

    - Это их истинный облик.

    Николай вздохнул, собираясь с мыслями.

    - Тогда… сделай меня котом…

    - Но это не твой облик…

    - Но что же делать? 

    - Если ты и сейчас попросишь меня вернуть им человеческий облик - я сделаю это. Кошки живут меньше чем люди. Они проживут свой кошачий короткий век и умрут, так и не вернув себе истинного облика. А если откажешься от нее и детей навсегда, то они уйдут в поля Отца Зверей. Они никогда не вспомнят о тебе, и будут менять облики, как только захотят. Они будут жить вечно, и всегда будут счастливы там. Думай. Решай, я выполню любую твою просьбу.

    Николай гладил Маал, а та ласкалась к нему, как обычная кошка. Их дети тоже подошли к ним и стали ласкаться к отцу. Он гладил их и плакал.

    - Решай сейчас, - раздался бесконечно спокойный голос богини.

    - Я решил.

    - Говори.

    - Пусть уходят к Отцу Зверей, - сказал Николай и встал с колен, - Пусть уходят.

    Несколько ударов сердца длилось молчание. Затем богиня кивнула и произнесла:

    - Я довольна, Фьод. Я давно не получала такой жертвы.

    - Я рад, что ты довольна. Благодарю тебя, Милостивая, - склонил Федор голову.

    Внезапно на поляне стало совершенно темно. Федор пошел к «Хаммеру». За ним поплелся Николай.

    - Кто-нибудь даст мне, что-нибудь надеть? - раздался в темноте голос Александры.

    - И мне.

    - И мне.

    - Мы замерзли! 

    Федор засмеялся и включил фары. В свете фар на поляне стояли Александра, двое молодых парней и две девушки. 

    - Что это! Ведь она обещала?!

    - Ха. Ты ведь ничего не просил. 

    - Нет! Федор! Ты должен…

    - Мне умереть от холода?

    Компания прошла к машине, и Федор бросил им сумку с одеждой.

    - Пожалуйста, Федор! Пожалуйста! - взмолился Николай.

    - Успокойся. Садись в машину, и я расскажу тебе, в чем секрет. Все хорошо. 

    - Правда?! Ты уверен?

    - Уверен.

    Когда с одеванием кошек было покончено, Федор загрузил их на заднее сиденье, а Николай уселся на переднее.

    - Так вот, - выехав на дорогу, начал объяснения Федор, - Существует совершенная любовь. Это если ты любишь кого-то так сильно, что готов сделать для него все что угодно, принять его, таким как есть, отпустить на свободу - это и есть совершенная любовь. Ты любишь свою жену совершенной любовью, и Дарящая истинный облик решила за всех нас. 

    - Но ведь она сказала…

    Федор перебил его:

    - Она много чего сказала, Коль. Она тебя спросила, согласен ли ты отпустить жену и детей, что бы они были счастливы?

    Акимов бестрепетно кивнул:

    - Спросила. Согласен.

    Федор кивнул головой:

    - Но без тебя они счастливы не будут! Даже если не будут о тебе помнить! Вот и все. Все решение. Твоя жена и дети проживут вместе с тобой жизнь. У тебя будут еще дети. А теперь спи. 

    - Федя… Ты уверен в этом?

    На заднем сиденье сонно зашевелилась Маал:

    - Коля... Ты не спорь с ним. Он сказал: «все в порядке», значит все в порядке. А будешь его доставать, он тебя в жабу превратит. А лучше - в мышь. Я тебя тогда поймаю и съем.

    Федор засмеялся:

    - Вот, понял?

    - А ты можешь? - заморгал Николай.

    - Коля… Я много чего могу. Но, что бы к этому разговору больше не возвращаться… Я тебе вот что скажу. Слова вообще не важны. Важно лишь - можешь ли ты лишить себя счастья ради счастья любимого. Если да, то ты достоин любви. Признан годным, Коль. Спи. Нам еще возвращаться бог знает, сколько времени.

    

Глава 20.

    Через неделю Федор сидел в библиотеке у Кузи и вдвоем с Кузьмой читали переведенный манускрипт. Кузя сидел за столом, по своему обычаю - положив на него ноги, и качался на стуле. 

    - Итак, в этой рукописи рецепты двух эликсиров  - первый дает неиссякаемое здоровье, молодость, силу. Может вернуть к жизни обращенного вампира. А  второй…  У тебя листок?

    - Да. Это зелье способно убить живого мертвеца, призрака и даже того, кто открыл для себя бессмертие. Если же перед этим ты выпил первый эликсир, то преисполнишься мудрости... 

    Кузя недоверчиво покачал головой:

     - Я бы сказал, что все это ерунда, если бы не знал, что все это правда.

    Федор прочел список еще раз. Потом еще раз. Потом еще.

    Свиток гласил: