Страница 78 из 84
— Леди Дан щедро оплатила отравление своей невестки, и чтобы не опасаться последствий убийственной сделки, она сразу же отравила сообщника. Он, загибаясь рядом с ней, в обмен на предупреждение об угрозе твоей жене, попросил оставить деньги его семье.
Ингвар, поняв, что речь идёт не о пустых разговорах, рванул из гостиной. Свою мать он нашёл быстро, взбудораженные слуги, шарахаясь от него, указали ему дорогу.
Леди Дан-старшая лежала рядом с неизвестным ему мужчиной и оба они выглядели, как почившая супружеская пара. Он смотрел и не верил в то, что видел. Его матери здесь быть не должно, но она здесь, в своём нарядном городском платье. Косматый мужик держит её за руку, как будто имеет на это право. Дикость и несуразность увиденного не укладывалась в голове.
А потом вдруг накатило. Он злился, даже ненавидел её за то, как поступила с Ксюшей, мечтал, чтобы она уехала и не беспокоила его… теперь её нет, никого больше она не побеспокоит, не вызовет раздражения, так от чего же столько боли в сердце?
Может от того, что в том, счастливом времени под названием детство, она коршуном кидалась на защиту сыновей, считая, что отец чересчур строг с ними и пережимает со своим воспитанием? Или, когда она прибегала в лес, находила их с братом, сопливых малолеток, сутками выслеживающих зверя, и приносила им поесть тайком. Выпрашивала деньги у отца, чтобы подкинуть ребятам на пряники для девок. Нельку-то отец баловал, а вот сыновьям доставалась вся его строгость и только мать не боялась лезть на рожон ему вопреки.
Больно, очень больно и горько. Мысли начинали шевелиться, и возникал вопрос, как мама здесь оказалась. Вспомнилось, что Марено что-то объяснял, но всё как в тумане. Посмотрев, как слуги накрыли тканью мёртвых, Ингвар поплёлся в гостиную. Необратимость ситуации подавляла, но шок проходил, и рождалось беспокойство за жену. Потерять ещё и её нельзя.
Возле помещения с гостями толпились слуги, и вид у них был ошарашенный. Женщины прикрывали рты ладошкой, чтобы не издавать лишних звуков, но глаза выдавали страх и накатывающую истерику. Мужчина рванул в гостиную и увидел, что все стоят возле лежащего пса. Его Мудрость, поймав ничего не понимающий взгляд, пояснил:
— Мёртв.
Марено оглянулся на вошедшего и, видя, что ярл не совсем хорошо соображает, медленно повторил ранее сказанное.
— Пирожные, поданные леди Ксении, были отравлены. Думаю, вовремя сказанные слова Велунда спасли чью-то жизнь. Уважаемая, − лёгкий признательный наклон головы в сторону ведьмы, − предостерегла об опасности миледи, а Велунд избавил дом от случайной жертвы, любящей хозяйские сладости.
— Предлагаю пройти в подготовленный зал и там обсудить, что произошло, − подал совет Его Мудрость.
Все поднялись и прошли в подготовленное для слушания помещение. Ко вчерашнему делу вернуться сразу не смогли. Марено ещё раз рассказал, что на последней минуте сумел сказать ему Велунд. Ингвар отказывался верить, и только увидев свой мешок с золотом, приготовленный для размена и последующей отправки для расчёта с рабочими на шахте, почернел лицом, приняв правду.
Затишье матери накануне показывало, что она не уступила, не усмирила себя, а всего лишь решилась на самостоятельное свершение угодных ей дел. Уже после, дома, допросив её подругу, он узнал, насколько сильно овладела мамой серебряная мечта и то, что на её алтарь она готова была положить всё.
Лейф откровенно злорадствовал, услышав о действиях свекрови Ксении, и его Илая в свете новых сведений уже не представлялась чрезмерно озабоченной ревностью, как и он сам. Все они тут безумны в достижении своих целей, не видят препятствий, не щадят чувства других.
Отчего-то покойная жена предстала в новом свете для него. Ему нравилось думать о ней как о милой, нежной, немного капризной женщине, умеющей очаровывать и мягкостью добывать желаемое. А сейчас подумал, что Илая могла идти по трупам с нежной улыбкой, если ей чего-либо хотелось. Целеустремленная, упёртая, по-драконьи охраняющая всё, что считала своим, она не считалась ни с кем, если желала что-то или кого-то.
Они любили друг друга яростно, но иногда так же сильно ненавидели. Заводили напоказ любовников и унижали их, сходясь снова вместе, забывая о размолвках и именах тех, с кем недавно делили постель.
Только Ксения не забылась и Илая её выделила раз и навсегда. Отреагировала на неё бурно, зло и страстно, бросив все силы, чтобы уничтожить в его сердце поселившуюся нежность к чужой женщине. Вот когда он допустил ошибку, ошалев от радости возвращения должности, жены, а всё остальное лишь последствия.
Лейф снял свои обвинения после допроса ведьмы, сопровождавшей Илаю к домику, но не её слова убедили его, а внутренние размышления. Спала пелена с глаз, он увидел жену совсем другой, от этого меньше любить не стал, но сколько ссор, бед можно было бы избежать, воспринимай он её такой, как есть. «Ведьмовство какое-то», — выругался он.
Дела завершили неожиданно быстро, без каких-либо возражений. Денег наследникам Велунда Ингвар не оставил, но отблагодарил взрослую ведьму, считая, что именно её слова спасли жену.
Чета Дан занялась подготовкой к похоронам. Они почти не общались. Слишком много плохого случилось, и не получалось даже обсудить всё. Ксения не могла жалеть свекровь, тем более, узнав, какую смерть та ей приготовила. Но она видела, как тяжело мужу и ей было стыдно за свои чувства.
Ингвар смерть матери перенёс тяжело. Он ощущал себя преданным ею и в то же время, его сердце рвалось и болело по той маме, которую он оставлял до похода на юг.
Дом Данов затих на несколько дней. Потом как-то незаметно стало снова шумно за завтраками и обедами. Пришлось придумывать, откуда брать недостающие деньги для рабочих. Привезли трубы для оранжереи, и закрутилась стройка возле дома. Ингвар отмалчивался, переживал всё в одиночестве, не идя на контакт.