Опустошенный север

— Я сейчас, мне надо одеться, − неожиданно беспомощно залепетала леди.

Немного задержавшись, он, сплюнул, досадуя на женскую бестолковость, и выбежал передавать пирожные. К гостиной мужчина подоспел вовремя и, подождав, когда будут подавать кофе молодой леди Дан, поставил на приготовленный поднос маленькую тарелочку с вытащенными из коробочки пирожными. Проследил, чтобы угощение подали именно ей, и ушёл выпроваживать свою личную гостью. Её медлительность могла дорого обойтись им обоим, а разгоревшаяся похоть всё-таки была не к месту, зря он позарился на доступность. И удовольствие уже не то, и риск не обоснованный.

Велунд торопился незаметно вывести сообщницу. Он замарался в грязном деле из-за неё, но его жизнь скоро подойдёт к концу, и свой грех он отслужит леди Ксении Дан на том свете. Зато его род выберется в люди. Только надо быть осторожным с Ирмой. Она обязательно попытается его убить, когда он придёт за следующей порцией денег. Не та женщина, чтобы терпеть вымогателя.

 Ещё у него мелькнула мысль, что странно то, что она себя предложила сегодня в грязном помещении, второпях, но вчера он её так хорошо оприходовал, что самомнение затоптало ногами неуместное подозрение и неуверенность в своём великолепии.

Почти бегом добравшись до комнатушки, где он её оставил, Велунд схватился за ручку и потянул на себя. Дверь не поддавалась.

— Заклинило, что ли, − пробормотал он. − Ирма, ты здесь?

— Да, − послышалось из-за двери, − мне не открыть, − шёпотом пожаловалась она.

— Сейчас, − взявшись двумя руками, ещё раз дёрнул на себя. Потом ещё раз и только когда упёрся ногой, то дверь резко распахнулась, чуть не свалив его с ног.

— Хрень какая, все руки ободрал, − пожаловался Велунд, разглядывая ладони. − С чего бы ручка не ошкуренная?

Гостья хотела выскользнуть, но мужчина, перекрывая ей путь, наклонился и пригляделся к массивной деревянной ручке. Она была ошкурена, хотя по ней как будто нарочно неумело наделали зацепок ножом.

Он посмотрел на свои ладони, в некоторых местах кожа содралась до крови, перевёл взгляд на гостью — и сразу всё понял. Сплюнув, он потянулся к ней, замершей от испуга и наблюдавшей за его действиями шальными глазами и как меняется его лицо.

— Стерва, − и столько было вложено в это слово!

Досада на себя, восхищение её предусмотрительностью, отчаянной смелостью и коварством. Дальше они действовали одновременно.

Она, ничего не соображая от страха, действуя по заранее продуманным для себя подсказкам, кинула ему в лицо перца.

Он одним прыжком дотянулся до неё и, не выпуская, удерживая одной рукой, другой непроизвольно сунулся в обожжённые специей глаза. Ошибку свою понял почти сразу.

Эта ссука всё предусмотрела! Щедро обмазала ручку ядом, вон и плотная промасленная ткань валяется, а он, дурень, схватился за неё со всем усердием и втёр яд в себя. Грубая кожа не дала веществу действовать сразу, но царапины, безусловно, помогут лучшему проникновению. Однако время у него ещё оставалось, была возможность попытаться спастись, но он сам перенёс яд в глаза, и проникновение его почувствовал через мгновения.

— Ничего, вместе уйдём на тот свет, − ощерившись из-за боли, яростного чиха, и сомнительного удовольствия забрать отравительницу с собой. Хватило усилия одной руки, чтобы в женском горле что-то хрустнуло, сминаясь, и обладательница его отчаянно, не веря в произошедшее, захрипела.

«Нет, нет, не может быть! Нет!», − отчаянно забилось у неё в мозгу, ведь продавец крысиного яда ей грозил мгновенной смертью, если даже малая крошка случайно попадёт в тело человека, а этот лопатами своими размахивает. Неверие Ирмы в расплату совершенно не остановило мужчину.

Велунд убедился, что женщина была мертва. Он, уже не надеясь, но проявляя упорство, попытался дойти до своей комнаты, чтобы обмыться или как-то унять действие яда. Тело прошила судорога, сначала одна, останавливая его, потом другая, и боль уже не позволила двигаться дальше. Умирать не страшно, жалко, что не успел передать деньги своим. Всё из-за них проклятых! Боли нарастали и, сплюнув, мужчина пополз обратно к валяющейся леди.

— Лови меня, красотка, я весь твой, − пробормотал он, устраиваясь рядом. − Ох, я с тобой позабавлюсь где-то там…

Терпеть боль не хотелось и Велунд, разодрав посильнее ладони и потерев их друг о дружку, да ещё и лизнув для верности, замер в ожидании. В какой-то момент он позавидовал лежащей рядом леди, она умерла быстро, а его доканывают боли, но расползшееся онемение уже не позволяло ни улучшить для себя условия, ни изменить что-либо. Оставалось лежать, судорожно дёргаясь, и пытаться сохранить не искажённое мукой лицо.

Жалел ли он, что так получилось? Жалел, но не невинную душу молодой леди, а то, что не срослось у него с этой волчицей. Недооценил он её, надо было вчера побороться за неё, а раз уж отступил, то сегодня не зевать. Хороша была леди, от бесхозности одурела, но он бы быстро это поправил. Жаль.

В гостиной, где собирались участники дела, стояла неловкая тишина в ожидании последнего свидетеля. Ведьму, сопровождавшую Илаю, привезли, когда уже все держали по чашечке кофе в руках и снимали пробу с него.

Ксения приятно удивилась, что её маленькое новшество в виде крохотных шпажек потихоньку распространяется. Маленькое пирожное удержится на палочке, и не придётся после облизывать липкие пальцы. Она уже примерялась, как бы ловчее подхватить сладость, но отвлеклась на представление собравшимся последней участницы.

Пришедшая ведьма вела себя странно. Она явно чувствовала себя неуютно, но вдруг ей стало нехорошо. Женщина широко раскрыла глаза, зрачки у неё заметно увеличились, и лицо приобрело растерянный вид. Очень быстро она окинула всех настороженным взглядом и, казалось бы, взяла себя в руки.