Страница 56 из 86
18:36, возле здания одного из офисов Питерска.
Ей было страшно. Страшно до безумия. Она кожей чувствовала его взгляд и знала, что ей от него никогда не сбежать. От этого становилось только страшнее и казалось, будто не он, а сама смерть преследует ее, ищет встречи с ней. Но что ей сказать, что сделать при встрече, чтобы остаться живой? Да и нужно ли стараться хоть что – то делать, зная, что скоро тебя разорвут на части? Ольга хотела жить. Она вспоминала свою жизнь и чувствовала горькость во рту. Сердце болезненно сжималось, и слезы сами наворачивались на глаза. Соленые, они медленно катились по щекам забирая с собой боль и ничего взамен не оставляя, лишь только пустоту. От которой было невозможно сбежать, невозможно спрятаться.
Она горько усмехнулась и сняла очки, убирая их в карман своего старого пальто. Оно часто ей напоминало о пути до Питерска, до этого проклятого города. О Московске, полностью павшим под напором зверей. И о родном городе, о котором она предпочитала молчать и больше не вспоминать. Вроде обычная вещь, а столько воспоминаний….
Как только они попали в квартиру, она и сама не поняла, почему одела, свои старые вещи. То ли от того что в них было более комфортнее, то ли от того что они хранили воспоминания, от которых порой хотелось сбежать. И это пальто с заляпоной кровью и тысячу раз перешитыми пуговицами купленными родителями на вырост лет пять назад. И эти кроссовки, купленные когда – то ей братом, живым и улыбающимся, давно уже потерявшие свои белые полоски.
Старые вещи, которые уже давно нужно выбросить, но, то ли рука не поднимается это сделать, то ли ты сам не хочешь этого делать. Ведь выбросить, значит попрощаться с прошлым.
Прошлое, настоящее и будущее, время, переплетенное между собой, но неразрывно связанное. Порой оно само запутывается в наших жизнях, при этом этот клубок уже невозможно просто так распутать, не порвав при этом какую – нибудь нить, а вместе с этим и дату или же чье – то родное лицо. Когда же ты делаешь это, то вдруг понимаешь что лишился чего – то важного, но понять уже чего невозможно, так же как и невозможно вспомнить что это была за нить. Ты постепенно забываешь, что когда – то мог улыбаться и иногда, слыша во сне свой собственный смех, думаешь, а разве такое, возможно, нет, это не я.
«Кто я? Человек ли еще или же зверь?» В последнее время этот вопрос постоянно преследовал Ольгу, и как бы тяжело это не было признавать, но она почему – то считала себя зверем. Разве может человек убивать? Разве он может желать кому – то смерти? Нет. Она не достойна, быть человеком. Она даже не может спасти этого бедного мальчика, которого иногда боится. Ведь именно он оставил город без стены, без защиты, но в, то, же время спас ее. Когда – нибудь он вырастет и поймет что сделал, осознает ли он тогда свою вину? А может он уже не помнит этого и вновь жаждет встретиться со зверем, чтобы попросить увидеться с мамой?
Ольга посмотрела на мальчика, крепко сжимающего ее ладонь, и тут же отбросила все мысли: «Порой и взрослые совершают ошибки, за которые многие потом расплачиваются».
К зданию, возле которого они с мальчиком прятались неожиданно подбежали три человека и плотно прилипли к стене. Ольга чтобы не выдать своего местонахождения пореже задышала и слегка отодвинулась в сторону. Сейчас ей не хотелось никого видеть, а тем более встретить знакомых. Ей почему – то казалось, что если они ее заметят, то сразу поймут, почему звери так взбудоражены и кто им нужен. «А может, они уже все поняли? А что если они тоже ищут меня? Чтобы убить?» Сколько раз она уже думала о смерти, о неминуемой участи, которая обязательно ее настигнет, и не сосчитать. Было ли ей страшно при этой мысли? Нет, ни капельки. После нее ей становилось лишь только холодно на душе, как будто она саму себя тем самым убивает.
- Майор, на базе ведь тоже звери будут?
- Там нет людей, а значит, и нет пищи.
- А вдруг они решили боеприпасы охранять?
- Ты же не думаешь, что у них есть главный?
Ольга узнала голоса старых знакомых и мысленно посочувствовала им: «Как же много они еще не знают правды о зверях. Ведь это не просто мутация человека, это новый вид, его эволюция.» Наверное, горько осознавать, что ты станешь зверем и ничего уже не можешь сделать, тебе остается лишь только исчезать под новыми клетками под кожей и новым телом. Ольга уже много раз видела превращение человека в зверя, но никогда обратно, ибо зверь не может стать обратно человеком. От этого нет спасения, от этого нет лекарства, от этого есть лишь только смерть. А является ли сам зверь этой смертью или же он просто ее подручный? Невольно перед глазами появляются трупы мертвых тел и разорванной плоти, но они уже не вызывают того ужаса, который был первый раз при виде них и даже сожаления. Ты вдруг неосознанно начинаешь смеяться на время, забыв, где ты находишься, вспоминая себя прошлую и сейчас настоящую. А когда уже успокаиваешься, то замечаешь перед собой знакомые лица, которые с удивлением смотрят на тебя.
- Ольга? – В лицо светит свет от карманного фонарика, и девушка невольно жмурится, уж слишком непривычно.
- Так ты жива? – В голосе солдата слышатся нотки удивления, и тут же возникает вопрос: «А почему я должна быть мертва?»
Девушка выходит из тени здания, таща за собой мальчика и почему – то улыбается, как только замечает Яну среди военных. Она и сама не понимает, чем та вызвала у нее улыбку, но ее губы сделали выбор, за нее вытягиваясь вверх.
- Значит все в сборе? – Она задает этот вопрос и тут же смотрит на крыши зданий, там уже давно нет никого. «Ушел». От этого становится радостно и одновременно грустно, словно она ожидала от него совершенно другого, словно хотела, чтобы он ее убил сейчас.