Страница 9 из 150
28 июля 2007 года
Люди, толкаясь, двигаются непрекращающимся потоком во всех направлениях, будто тараканы. Мелькают сумки, чемоданы, рюкзаки… Дети, взрослые… Крики, плач, суета - шум и гам в аэропорту повсеместно. Пестрящая человеко-текучка в летнее время ужасает. Катя морщится – к обострённому чутью и обонянию до сих пор сложно привыкнуть! Крепче сжав лямку рюкзака, выбегает на улицу.
Утреннее марево едва заметной дымкой витает в воздухе. От духоты перехватывает дыхание. Скоротечная смена климата, многочасовой перелёт из Бразилии в Ростов дают о себе знать.
Катя останавливается, жадно глотая воздух. Спасение! Нельзя сказать, что особенно скучала по дому, скорее, даже и не возвращалась бы, но причины серьёзные и веские – родители в опасности! Два года не была в России, а словно никуда не уезжала. Ни черта не изменилось! То же здание аэропорта. Ремонт… едва ли сдвинувшийся с мёртвой точки. Банки с краской, лестницы, защитные сетки, всюду побелка, таблички на смутно понятном языке, еле различимым корявым почерком «Быть осторожен. Окрашен!» Даже мастера в заляпанных, грязных, местами продранных костюмах, на удивление похожи на тех, кто работал, когда сбегала из города. Гастарбайтеры – дешевая сила, а ещё – на одно лицо! С точностью не определить, «он» или «его» брат…
Всё знакомо до боли и щемящей радости. Столпотворение машин, автобусов на площади перед зданием аэропорта.
Посреди пробки «закипевшая»[1] вишневая девятка. Над распахнутым капотом клубится серое густое облако испарений. Невысокий, щуплый мужчина носится вокруг, истерично размахивая руками. Волосы всклокочены, лицо красное, глаза дико вращаются, рот не закрывается - брань прорезается сквозь звуки площади.
- Чтоб её... дрянь…
Чего хочет от колымаги – не понятно, она и так выглядит, словно доживает последние часы. Между автомобилями, словно играя в шахматы, лавируют мотоциклисты. Водители нетерпеливо бибикают, подгоняя друг друга. Кто ругается, кто слушает громкую музыку. Ростов как всегда гостеприимен! Родина…
- Эй, подвезу. Дорого не возьму! – зазывает кавказец, высунувшись из окна старенькой копейки. Зелёная краска выцвела, «жучки»[2] на поверхности, бок с вмятиной. Катя поправляет рюкзак и решительно подходит:
- Сколько до Сноёвки?
- Э! Красавиц, – округлое, потное лицо расплывается в хищной улыбке, обнажив под густыми короткими усами с проседью пару золотых зубов. - Почти задаром.
- Цену говорите - я разберусь, задаром или нет.
- Только для тебя, - тёмные масленые глаза сверкают похотью и расчётом, - пятьсот.
- Чего?.. – негодует Выходцева.
- Бензин не дёшев, - оправдывается таксист заезженной фразой. - Вон как цена подняться…
- Триста, и не рубля больше, - отрезает Катя.
- Э! Красавиц, - с поддельным негодованием качает головой кавказец, - за триста до автобусная станция довезу…
Позади копейки синяя «Toyota» нервно сигналит. Из окна высовывается коротко стриженая мужская голова. Холодные серые глаза сверкают злобой:
- Убери колымагу. Проехать дай! – угрожает грубо водила. - А то багажник твоей развалюхи сейчас до капота вобью…
- Щас, жди, мы едем уже, - отмахивает таксист и оглядывается: - Четыреста и по рукам.
- Пойдёт, триста пятьдесят - у меня евро.
Кавказец кивает с довольным видом. Водитель «Toyota» продолжает набибикивать, сопровождая каждый сигнал отборным матом. Мозг разрывается. Катя нервно тянет ручку – замок не срабатывает.
- Э… не так.
Водила, пыхтя, вылезает из машины. Подтягивает спортивные штаны, чуть ли не до груди. Короткие ноги, округлое пузо, руки повышенной волосатости и её полное отсутствие на макушке – типичный представитель таксопарка от «народа гор». Взявшись за ручку, кряхтя, пару раз ударяется бедром о дверцу, и она со скрипом распахивается. Нагло ухмыляясь, приглашающе машет:
- Садись, красавиц!
Хочется верить, что доедем… С раскалывающейся головой Выходцева забирается на заднее сидение. Потрёпанная обивка, пепельниц нет, подранные чехлы на передних сидениях. Хорошо, без мусора. Вместо магнитолы торчат голые провода. На коробке передач кобра с зелёными глазами. На треснувшем зеркале заднего вида висит «елочка», источая едкую вонь, плохо заглушающую запах пота таксиста. Машина трогается с жуткими тарахтением и выхлопами. Катя смотрит в зеркало - водила, поглядывая на неё, скалится. Проглотив язвительные слова, Выходцева отворачивается к окну и закрывает отяжелевшие веки. Не до глупых перепалок с «шоферюгой». Устала. С прошлого вечера не спала – перелёт дался тяжело, ведь после авиакатастрофы фобия самолётов. Монотонная тряска нагоняет сон, в голове пульсирует единственная мысль – быстрее бы домой! Дрёма зовёт в свои объятья, но в сознании всё прокручиваются картинки прошлого.
Вчера ламия[3] добрался до семьи, вряд ли мама и папа выжили… Сама не раз удирала на грани смерти. Глупо, что вернулась, но по-другому никак – родители ведь. Убить кровопийцу, чего бы это ни стоило. К тому же чутьё ведёт… хотя лучше бы молчало. Если бы не знала о нападении на родителей, было бы проще. Но нет, интуиция погнала в гостиницу – от боли аж слёзы брызнули… По трёхзвёздочному мотелю промчалась словно пятки горели. Ворвавшись в простенький номер, схватила телефонную трубку – мобильника нет, с ним ламии вмиг выследят. Даже знала, что родители на даче, а не в городе - набрала заветные цифры и затаила дыхание. Сердце глухо отстукивало ритм, заглушая гудки, тянувшиеся бесконечно долго. На другом конце щёлкнуло.
- Ма! Это я, Катя… - выпалила, не дождавшись ответа.