Страница 10 из 150
Мамка эмоциональная, как всегда. Хотя, чему удивляться? Дочь – неведомое существо. Умирает - оживает…
Катя всхлипнула. Высокая тональность голоса матери раздражала и радовала одновременно. Любила обоих, но отца… Их объединяло нечто большее, не поддающееся человеческому пониманию, другая, молекулярная связь. Это трудно понять, а ещё сложнее принять. Сердце рвалось наружу, руки дрожали - Катя на подкосившихся ногах опустилась на постель. Едкая вода продолжала наполнять глаза – очертания комнаты плыли:
- Доча, ты где? – голос отца принес облегчение.
Значит всё в порядке! Выходцева шумно выдохнула. Только училась понимать интуицию, незамедлительно выполняя её советы – она через импульсы в голове сообщала о беде. В эти моменты чутьё говорило, что нужно делать. Под ложечкой сосало, а в висках продолжало стучать кровь - боль, боль, боль…
- Я жива, - Катя всхлипнула. – Просто хотела извиниться, что грубила, а ещё убедиться, что с вами…
- Всё отлич… - Душераздирающий женский крик заглушил слова отца.
Мамка… Катя вскочила так резко, будто ударил разряд тока. До скрипа сжала трубку в руках.
– Катька, не смей возвращаться, – твёрдо и решительно пригрозил отец и в тот же момент на другом конце захрипело. Глухой удар… упало тяжёлое... Звонкий стук - пластик ударился об стену, и повисло шипение, царапающее мозг.
Катя очнулась от шока:
- Па… па… Папа. Па-па! – закричала не своим голосом.
Новый звук - злобно-клокотавший, гортанный остановил истерику. Выходцева перестала дышать. Прислушалась, впитывая и запоминая тональность - найти и отомстить, даже если на это уйдут оставшиеся жизни. Волосы зашевелились, мурашки волнами побежали вверх.
- Катя, Катя… - раздался скрипучий, с явной усмешкой тянущий слова мужской голос. - Ты виновата! – бросил невинно обвинение и тотчас ожесточился: - Если не хочешь ещё жертв, приезжай. Я тебя жду.
Раздался глухой удар, и повис хрипящий звук... Перед глазами застыла чёрная пустота.
***
Выходцева просыпается, ударившись лбом о прохладную поверхность. Дремоту как рукой снимает. Нехотя открывает глаза. Стекло! Чёрт, уснула! Машину трясёт, носит по дороге, словно пьяную. Впечатление, что водила специально собирает ямы и выбоины. Катя глубоко вздыхает, трёт ушибленное место и откидывается на спинку.
- В деревню везти не надо, - нарушает молчание. - Там на трассе остановка. На ней тормозните.
Таксист кивает - улыбка расплывается шире:
- Такой красивая, один едет. Не боится?
- Нет, - огрызаюсь возмущенно. - У меня есть пара кольев в кармане. Если не произвело впечатления, то… ещё чёрный пояс по «рукопашке». Зубы вобью в глотку, пластика не поможет. - Понятно, что хамка, но подобных типов теперь не могу. Пока бегала от ламий, натыкалась на разных личностей. Вот и научилась дерзить раньше времени. Так их желание приставать быстрее отпадает.
Лицо водилы блекнет:
- Какой грубая…
Проглотив ответную фразу, Катя опять закрывает глаза. Таксист приставать не будет. Не решится - кишка тонка.
Нужно обдумать дальнейшее. Чёрт! Глупостей натворила, как всегда! Примчаться на зов убийцы - дурость! Бегала, бегала, а позвали, сразу же явилась!
Что ж… Теперь, главное, осторожность! Ламия ждёт, своего не упустит. А если не один? Плевать… Добраться до него, а там уже всё равно…
Давящая, жгучая боль расползается по макушке, точно липкая паутина. Дыхание обрывается. Чутьё вновь не даёт покоя. Стиснув руками виски, Катя зажмуривается - сноп искр проносится фейерверком.
- Э… - далёкий голос таксиста нехотя прорезается сквозь пробки в ушах. – Ты чего?.. Наркоманьё всякий...
Выходцева, сглотнув пересохшим горлом, разлепляет тяжёлые веки – боль отпускает, остаётся глухой стук в голове, похожий на топот.
- Всё нормально, – отвечает хрипло. – Тормози, выйду здесь.
- Недалеко осталось...
- Тормози, говорю! - срывается на крик. - Мне здесь ближе.
Водила сворачивает на обочину - машина, завизжав колодками, останавливается.
Катя, торопливо расплатившись, выходит. Копейка, «пропердевшись», круто разворачивается и уезжает, оставив едкий выхлоп газа. Выходцева поправляет рюкзак и перебегает дорогу. Чувства обострены – каждый шорох, звук отдаются в голове. Ветер играет в кронах деревьев, шелестит листвой. Белка гулко перепрыгивает с ветки на ветку, останавливается и грызёт шишку. Мелодичная птичья трель стихает в вышине. Недалеко дятел отстукивает ритм.
Глубоко вдохнув, Катя втягивает голову в плечи. Прячет руки в карманы, спешно двигается по знакомой просёлочной тропке: извилистой, ухабистой и по шаткому деревянному мосту через приток Дона - Койсуг.
Как в песне: «И у чёрта, и у бога, на одном видать, счёту. Ты российская дорога - семь загибов на версту».
На небе ни облачка. Погода не балует дождями, земля иссохла и потрескалась от зноя - пыль клубится, забивая нос. Как назло, по пути ни тенечка, ни колонки.
Изнывая от духоты, Выходцева упорно идёт в деревню - плевать на всё. Нужно домой! Войдя в Сноёвку, оглядывается – ничего не изменилось, словно не уезжала. Море зелени: раскидистые яблони, груши, вишни, сливы; сор-трава, полынь… Собаки, как по команде, поднимают лай, от дома к дому - одноэтажных, деревянных: часть – ветхих, державшихся на честном слове и заросших диким виноградом. С прохудившимися стенами, обвалившимися крышами, зияющими дырами вместо окон и дверей.