Страница 60 из 82
Когда мы приехали, я решила: вначале стоит подкрепиться и отдохнуть.
Полутьма дома пахла лимоном и сладкой выпечкой, и я с наслаждением вдохнула этот аромат. Тепло и уют — как раз то, что нужно сейчас.
Мужчины, помятуя о нашей женской хрупкости, вызвались приготовить чай и порезать пирог с пряной зайчатиной, мы же с матушкой отправились в гостиную и устроились на диване.
- Так чудесно, что Саэн найден. Но боюсь, что это грозит новыми противостояниями с верами, - тихо сказала я, устроив голову на матушкином плече.
Леди Сиенна вздохнула, гладя меня по щеке.
- Сказать откровенно, мы с твоим отцом считаем, что это весьма тонкая провокация. Веры давно хотели войны. Возможно, все подстроено.
И та вылазка в их мир, столь простая? Более чем вероятно.
- Но Альберт и Камилла не могли поступить по-иному, - с тоской воскликнула я.
- Родная, ну что ты.
Матушка взяла с тонконогого столика свою вересковую трубку, набитую уже табаком, и щелкнула зажигалкой. Тускло сверкнул жемчуг в тяжелых кольцах, и воздух наполнился вишневым туманом.
- Уверена, оборотни не отступились бы. У них в запасе явно есть несколько хитростей.
Вероятно, так и есть. Я могла лишь искренне верить, что Мудрейшая даст правящей чете силы, дабы решать столь серьезные проблемы.
Для Аларика же наиболее серьезная из бед — мой аппетит, потому он предлагает мне вкусные кусочки пирога и персиков в сахарном сиропе, полагая, что мне стоит есть побольше. Отец кажется измотанным, но улыбается мне ласково, давая понять, что волноваться не о чем. Я улыбаюсь в ответ, делая глоток горячего чая с чабрецом. Отец, несомненно, справится со всем. Даже с собой самим и своими воспоминаниями, если потребуется.
После, когда мы поднялись в мою комнату, мой супруг помог мне переодеться. Его руки нежно скользили по моему телу, когда он снимал платье и чулки. Его губы касались моих запястий, когда он помогал мне забраться под теплый плед.
Аларик лег рядом, чтобы обнять меня.
- Ты так прекрасна, - сказал он, и в этом шепоте мне почудилось едва ли не отчаяние.
- Что такое, родной? - я поцеловала легко его губы.
***
- А разве не прекрасно, что ты способна любить меня? - на лице моего супруга — благоговение и боль.
- А что мне может помешать? - немного насмешливо спросила я, коснувшись рукой черных жестких прядей. - Может быть, ты сам?
- Может быть.
Сказать откровенно, слова Аларика пугали меня гораздо больше, нежели все смерти, которые мне довелось сегодня увидеть.
- Расскажи.
Он решился. И я знала, что это было самым тяжелым из испытаний, выпадавших на долю Аларика Астис, наследного принца Гранатового дома.
Я прижалась к супругу, проводя ладонью по изгибу шеи и вдыхая дурманный запах его кожи.
- У меня черные глаза. Все еще черные от пролитой Хааном крови врагов. Знаешь, что это значит?
- Что? - мой голос тих и слишком спокоен.
- Это значит, что Ветер вернется за своей женщиной. И прольет столько крови, сколько необходимо будет, чтобы ее найти.
Вот и ответ на один весьма неприятный вопрос.
- Именно потому Альберт, невзирая на твою помощь, и главный медик, считают тебя вестником дурного и...
- Презирают. Испытывают отвращение. Боятся. Да, - мой принц усмехнулся с жестоким удовольствием.
- Тебе нравится, что тебя боятся? - я не могла сдержать улыбку.
- Совсем немного, - очень серьезно ответил Аларик, но я знала, что он забавляется. Вот только веселье это было горьким. - Еще во время обучения пришлось доказывать, что меня стоит бояться.
Супруг замолчал на несколько мгновений, а затем продолжил:
- Я родился в пору Цветения дуба и полыни, в конце весны. Многие считали, что это — знак недовольства Хаана родом Астис. Обучение было очень жестоким, но крысы, которые задумали было мятеж, убедились, что Ветер силой меня не обделил.
То есть, не все шрамы на его теле нанесли враги.
Неважно. Все эти шрамы прекрасны.
В любом случае, не Аларик был причиной злости Ветра. И я не стала даже говорить о столь очевидных вещах.
- Разве три его брата не могут удержать Северный Ветер? - мои зубы прикусили едва ощутимо острый край его уха.
Аларик привлек меня еще ближе.
- Может быть. Но безумен из них он один. А кто знает, чего ждать от безумца?
- Я уверена, ты со всем справишься - вернее, мы справимся, и Хаан обретет свою женщину.
Кончики моих пальцев очертили линию его шрама, коснулись век, под которыми в глазах моего безумного принца плескалась тьма.
- Что же касается меня, то мне нравится, что моего мужчину боятся.
***
Его глаза закрыты, будто он… мертв. Как был мертв тогда, по окончанию своей подготовки. Мертв — и готов возродиться. Более сильным. По-змеиному равнодушным. Сумевшим покорить столь капризную деву-боль.
Я не стала накрывать его пледом, чтобы нежнейшая белая шерсть не напомнила Аларику погребальное покрывало, которое укутало его тогда, и ни единый луч рубинового заката не коснулся кожи.
Лучше думать о шелковых лепестках вишен, что опадали в день его рождения. Лепестки тонули в реках, воды которых отравлены скорбью, но Аларик проводит кончиками пальцев по линиям вен на моих запястьях, его глаза становятся моими глазами, и я вижу, что в руслах не вода, но кровь. Может быть, Феантари старается унять страдания своей королевы, беря на себя часть родовых мук, или же — это кровь, которую прольет Илиас, защищая свою женщину от чужого злого шепота, и та кровь, которой Аларик докажет свое право повелевать?