Страница 51 из 145
«Господи! Помоги мне выжить среди этой смертной любви», - шептал про себя Илья, глядя на граффити, которое украшало часть Стены - той части, которая по невероятной случайности стала галереей современности, отражением происходящих в мире событий.
Сунув руки в карманы пальто, он шел вдоль Берлинской стены. Погода была хмурая, неприветливая. Илью встречали серые коробки жилых домов, и ему казалось, что он находится на Родине, в Ленинграде. Коммунизм окрасил в единый цвет всю окружающую действительность.
В Восточном Берлине у Марка Свердлова намечалась встреча с деловыми партнерами. Он забронировал два номера в отеле неподалеку от Александерплац. Два номера, одному из которых суждено было пустовать практически все время, ведь ночевали Марк и Илья вместе. Затея эта казалась более чем безопасной, да и сдерживать свои желания вдали от Родины было отнюдь не просто. Хотелось дать волю чувствам.
Восточный Берлин с его зрелой серостью, все же, населял дух бунтующей молодости. Это Илья почувствовал почти сразу же по прибытии. Безусловно, его привлекал внешний вид горожан. Более беспечный, обыденный, но, вместе с тем, особо элегантный в сравнении с ленинградским гардероб среднестатистического жителя Восточного Берлина. Расслабленность в общении, хоть восточные немцы - Осси, как их называли западные собратья - славились своей депрессивностью. Эти и другие детали вкупе давали особый окрас природе общения.
Ночные клубы открывались в тот момент, когда большая часть работающего населения покидала свои рабочие места. Пили много. Гуляли ночи напролет. Музыка вне формата лилась рекой из приемников и больших колонок танцевальных залов. С приходом ночи город, казалось, окрашивался в яркие цвета, а поутру вновь становился серым, под стать небу, затянутому облаками. Так шли дни и ночи, месяцы и годы, да только Илья застал лишь малую часть этого безумия.
Гуляя по улицам Берлина, он время от времени заходил в кафе или ресторан, заказывал себе чашку кофе, или же бокал пива, перекусить чего-нибудь, и проводил время в томном чтении какой-нибудь полюбившейся книги. Так он отдыхал от своих творческих изысканий, которые теперь, увы, в мыслях своих неразрывно связывал с недавними трагическими событиями.
«Мартин Хайнц попал в поле зрения журналистов. Теперь фасад его дома подсвечивали в темноте позднего вечера яркие вспышки, ведь каждый раз, когда он подходил к окну, или же покидал дом, желая выбросить накопившийся в корзине мусор, он попадал в перекрестье прицелов оптических чудовищ, коими ему казались фото- и видеокамеры. Жизнь стала похожа на эпизод из реалити-шоу. От одной лишь мысли об этом становилось тошно.
Ему были не слишком понятны причины, по которым его посчитали виновным в случившемся в банке. Как будто это он взял в руки оружие и стал угрожать жизни других людей. Но ведь он всего лишь хотел открыть депозитный счет в банке! Человеком он был не склочным, в ругань без особых причин не лез. Все же, поплатился за свою нейтральность. В этом безумном мире нужно быть безумным, но не спокойным. Спокойные люди сеют панику в безумном мире, выделяясь на сером фоне.
В Сети появилась петиция за ограничение перемещения Мартина Хайнца - Человека-Человека. Безусловно, мало кому было бы комфортно ужинать в ресторане, когда за соседним столиком сидит человек, который привлекает беду. Срывая свой гнев на официантов и проклиная окружающий мир, каждый будет понимать, что причина всех бед лишь в том человеке, который находится вне системы.
Так Мартин Хайнц стал затворником. И все было бы не столь трагично, если бы не проблемы в личной жизни. С женой они практически не разговаривали. Рихтер завладел его жизнью, и Мартин это понимал. Он хотел бы сдаться, да только не понимал, как это сделать. Ведь он жил так, как мог жить. Если случается что-то нехорошее - вступись, попытайся сделать лучше. Если кого-то обидели - заступись. Против такой логики, конечно же, можно поспорить, но для Мартина Хайнца все это было предельно просто. Как линии высоковольтных передач. С точки зрения обывателя, они просто тянутся на сотни километров, обеспечивая электричеством города и села. Вот именно на такого рода столбах крепились провода, по которым текла энергия Человека-Человека...»
Тлела сигарета. Илья, как и добрая половина курильщиков, не помнил, когда и зачем выкурил первую сигарету. Это как оказаться во сне. Никогда не помнишь, откуда явился. Воспринимаешь случившееся и происходящее как данность. Как и многие курильщики, начал увлекаться табаком он еще в подростковом возрасте. Возможно, хотел выглядеть круче. Возможно, искал новые ощущения.
В приглушенном свете бара лица людей казались призрачными. Музыканты играли джаз. Легкими движениями пальцев, закрыв глаза, солировал пианист. Глядя на него, Илья пил третий стакан виски, разбавленного колой, и головой овладевал легкий хмель.
Когда пьянеешь, тоже достаточно трудно вспомнить, как ты начал свой алкогольный марафон. Это если совсем хорошенько напиться. Но Илья напился не настолько сильно, чтобы не заметить, как рядом с ним облокотилась на стойку бара миловидная девушка.