Страница 50 из 145
Илья отложил книгу. До посадки на самолет оставалось не больше пятнадцати минут. Марк отлучился в уборную, и он сидел один за столиком кафе, читая книгу, пил кофе и курил сигарету. Шум суетливой толпы убаюкивал его.
Ему всегда нравилось проводить время в терминалах аэропортов. Все они, за редким исключением, обладали особым шармом. Некоторые привлекали холодом превалирующих цветов и ровностью линий, другие - вычурностью форм и мельчайшей хитростью. В аэропортах он всегда чувствовал себя спокойно, умиротворенно. Даже та тревога, с которой он ехал на заднем сидении такси вместе с Марком, потихоньку отступала теперь.
Вернулся Свердлов. Он сел напротив и внимательно посмотрел на любовника. Ловким движением коснулся кончиком пальца его руки. Сделал это так, чтобы никто другой не заметил. Улыбнулся.
- Когда-нибудь ты обо всем этом забудешь. Как о страшном сне, - сказал он.
Илье хотелось верить в его слова, но мог он едва ли. Уж слишком глубоко закрался страх. И даже когда самолет оторвался от взлетно-посадочной полосы и устремился в объятья пушистых кучевых облаков, мысли о смерти Дмитриева не отступили ни на шаг. Помогал избавиться от них лишь сон, в который Илья провалился через полчаса после взлета.
Марк смотрел в иллюминатор так внимательно, будто изучал меню в ресторане. Он думал о тех делах, которыми ему предстояло заняться в Восточном Берлине. Думал о том, что каждый в жизни получает по заслугам. «И этот ублюдок Дмитриев тоже получил по заслугам, - размышлял он. - И убила его собственная самоуверенность...»
Илья проснулся, когда самолет был уже на подлете к берлинскому аэропорту Шенефельд. Он потер раскрасневшиеся глаза, зевнул. Посмотрел на Свердлова, который к тому моменту еще пребывал в состоянии полудрема. По какой-то неведомой ему самому причине, Илье стало жутко одиноко. Так, будто он остался один на борту огромного авиалайнера.
Неизбежно снижение. Неизбежно столкновение с землей. Оставшись в полном одиночестве в этом самолете, что он смог бы сделать для собственного спасения? Ворваться в кабину пилотов, отключить автопилот и взять управление в свои руки? Он даже машиной управлять не умел, чего уж говорить о самолете.
Илье казалось, что он добрую половину своей жизни находился в подобного рода состоянии, а Марк Свердлов, появившись, словно Deus Ex Machina, спас его от неминуемой гибели. Не за это ли он полюбил его так, как никого и никогда в своей жизни? Он старался не употреблять слово «любовь», потому что оно для него чересчур стойко ассоциировалось с привычными отношениями между мужчинами и женщинами. Он лгал себе в этом. Не было у него никогда любви!
Только теперь он понимал, что все, что случалось раньше, являлось не более чем иллюзией. Иллюзией была его заинтересованность женщинами. Как лихо обманывает человека его собственный разум. Отделимо ли одно от другого? Спорный вопрос. Но Илье казалось, что он уже ответил на все те вопросы, что истязали его прежде. Остался лишь один...
Кто убил Петра Дмитриева?
Илье думалось, что он сделал бы это сам. Рано или поздно его терпению настал бы конец. Ведь он видел в глазах этого человека нестерпимую жажду, наподобие той, которую испытывает оказавшийся посреди пустыни без запасов воды путник. Жажду страдания, жажду любви. Любовь и страдания неразрывно связаны друг с другом, и Дмитриев всеми своими поступками показывал это.
В общей сложности, после знакомства с Дмитриевым Илья виделся с ним еще три раза. Все три раза он заставал его либо около дверей квартиры Свердлова, либо около дома, в котором жил Марк. Простым совпадением тут и не пахло вовсе. Он нестерпимо чего-то хотел от Марка, да только чего? На этот вопрос сам Свердлов не отвечал, ссылаясь на безумие Дмитриева. Отшучивался, что не могло не заводить Илью. Все же, ему хватало характера не вскипать и спокойно принимать точку зрения своего любовника.
Но вот самолет вынырнул из облаков. Показались поля и леса, большие и маленькие города. Дороги, тоненькие, как нити, и озера, маленькие, как капли на стекле после дождя. Сработал воздушный тормоз, и потянуло чуть вперед. Мерный гул двигателей заглушал крики маленьких детей, коих в салоне было немало. Кто-то из пассажиров громко кашлял.