Зеркала

Илья хотел было ответить ругательством, но удержался. Теперь ему необходимо было сконцентрироваться на движении вниз, но никак не распыляться на глупых подростков.

До земли оставалось всего ничего, когда Илья заметил в другом конце дома силуэт человека. Лишь присмотревшись, он понял, что это милиционер. Тогда же он понял, что пришло время прыгать...

Приземление можно было считать удачным, так как он не сломал ни одну из множества костей своего тела. Чуть подвернул ногу, но это не помешало ему втопить что было мочи и скрыться в чаще леса. Он даже не знал, гонятся за ним, или же нет. Он просто бежал, не обращая внимания на боль, которая в скором времени явилась со страшной силой и заполонила его разум. К тому моменту он был в автобусе, укрытый от дождя, тревожный и сбитый с толку. Но до того ему предстоял полный отчаяния путь сквозь чащу леса.

Ветки несколько раз хорошенько хлестанули Илью по лицу, словно пытаясь пробудить его ото сна. Один раз он упал, но быстро вскочил на ноги и помчался дальше. Он даже не знал, направляется ли в сторону выхода из леса, или же стремится к его центру. Он просто бежал, потому что знал, что теперь пути назад нет. Как только он рванул на глазах у милиционера, он поставил под сомнение свою невиновность.

Выбравшись из леса и добежав до остановки, Илья прыгнул в первый попавшийся автобус и оглянулся. За ним никто не бежал. Быть может, только лишь страх толкал его, но нисколько не здравый рассудок. Он не знал, чему верить. Ведь и Дмитриева он уже видел мертвым однажды, и, как оказалось, ошибся. Ошибка, впрочем, привела его к тому инциденту, который имел место. Все взаимосвязано, и Илья лучше чем когда-либо чувствовал эту тонкую связь.

Он закрыл глаза и мгновенно уснул, а когда проснулся, понял, что находится на конечной. Кондуктор внимательно смотрел на него. Илья молча покинул автобус, оглянулся лишь раз, а после попытался сообразить, где оказался. Незнакомая местность. Как будто мир исказился в одно мгновение, и перепутались между собой места и события.

***

Марк шел по пустынной дороге. Он был абсолютно голым, и это его немало смущало. Все же, прикрыться ему было нечем. Кроме, пожалуй, мертвой птицы, которая, сложив крылья, лежала посреди дороги.

Он остановился и внимательно присмотрелся к бездыханному тельцу птицы. То был самый обыкновенный воробей, коих в Ленинграде полным-полно. Марку все же пришлось приложить кое-какие усилия, чтобы понять, что это именно воробей, а не ворон или, скажем, кактус...

Он рисовал кактус. Кто-то попросил его сделать это. Отрывистыми линиями он рисовал чертов кактус, но рисовать он никогда не умел. Получилось криво. Кактус воспарил посреди листа. Никакой опоры. Кактус и пустота.

Проснувшись, Марк еще долгое время сидел на краю кровати. В том сне, кроме наготы собственного тела, кактуса и мертвой птицы он увидел кое-кого по-настоящему важного в его жизни. Он увидел Анну.

Его посетило странное чувство. Будто он выпал из времени. Ведь Марк, как бы он не силился вспомнить события последних часов своей жизни, натыкался лишь на бледные пятна, пустоту и горы вопросов. Что же случилось на самом деле?

Дневной сон был ему очень даже кстати. Добрую половину прошлой ночи он провел на киностудии. Вымотался. После трех часов сна на кушетке в офисе, в перерыве между работой, он снова принялся за дела. Провел две встречи, пообщался с юристом. После выкрал для себя несколько часов свободного времени, которые решил потратить на дела сугубо личного характера. Сел в машину, включил зажигание и рванул по городским улицам в самый разгар рабочего дня...

Но что было после? Память словно самовоспламенилась от внезапных мыслей. Остался лишь горький пепел. От этого становилось не по себе. Экстремумами мыслей Марк мог уверовать в то, что в его голову, в его мысли кто-то прокрался. Как будто он переставал принадлежать самому себе...

Марк чувствовал себя вконец вымотавшимся, уставшим, будто бы постаревшим на десяток лет. Вопросы возраста были важны, потому что молодость осталась далеко позади, но и преждевременной старостью страдать ему тоже не особо хотелось. Еще и погода выдалась не самая жизнерадостная - на целый день зарядил мощный ливень. Капли стучали по стеклу, завывал холодный ветер. Типичная ленинградская погода.

Звонок в дверь заставил его подняться с кровати и, накинув на себя халат, пройти в прихожую. Он не чувствовал никакого напряжения, пока не открыл входную дверь.

Перед ним стоял Илья. Он был мокрым с ног до головы, а во взгляде его читался самый настоящий испуг. Он смотрел на Марка с вопросом, но губы, казалось, могли лишь чуть содрогаться.

- Что случилось? - спросил Свердлов, впуская Илью в квартиру.

Клацнул замок.

- Я только что был у Дмитриева дома, - сказал тот, стоя посреди прихожей. - Он мертв...

Марк нахмурился. Он буквально вытянул шею, будто бы пытаясь лучше расслушать сказанное Ильей.

- Что ты сказал?

- Он мертв. Задушен ремнем, - продолжил Илья, и в голосе его прозвучала необыкновенная беспристрастность. - А на руках у него - наручники.