Страница 39 из 145
Слова Кристины прозвучали глухо и безжизненно. Через открытое окно влетел на кухню тополиный пух, и она вздрогнула, как будто в нее кинули камень с самыми злыми намерениями. Но камни пролетели мимо.
- В Лену кидали камнями. Образно, конечно. Я знала кое-что. Она ведь... Господи, она начала ухаживать за этой своей коллегой! Я знала об этом, но я сдерживала себя. Женщины, Илья! Это могли с ней сделать другие женщины! Сколько ненависти должно быть в людях, чтобы совершить такое с другим человеком, пусть даже он разительно отличается от них?
- Ку-клукс-клан, нацисты, гомофобы... у всего этого одна природа, - с отрешенной рассудительностью произнес Илья. - Но ты сейчас просто надумываешь. Она могла уехать, или снять номер в гостинице. Возможно, ей просто захотелось побыть одной. Всем нам порой хочется побыть немного в одиночестве, - он выдохнул. - А ты связывалась с той женщиной? Спрашивала у нее о Лене?
- Да, спрашивала. Она ничего не знает. Сказала мне, что и знать не желает, что случилось с «этой грязной лесбиянкой». Я видела в ее глазах ненависть. Понимаешь?
Кристина понемногу приходила в себя. Войдя в квартиру Ильи, она разрыдалась так, будто уже никогда не собиралась возвращаться к привычному душевному своему состоянию. Илья долго успокаивал ее, но и сам, надо сказать, был и напуган, и взволнован. Его переполняли эмоции, но он еще не осознавал того, что случилось. Чтобы понять, порой требуется много времени.
- Она не могла знать, как та женщина воспримет ее ухаживания, - говорила Кристина. - Так остро отреагирует на интерес Лены. Они там все как будто с цепи сорвались. В том обществе такие вещи не принимаются даже отчасти. Гордость нации. Здоровые отношения! Неужели эти «здоровые люди» имеют право порицать других людей?!
- Не имеют. Никто не имеет на это права.
- Я не знаю, что будет дальше. Вокруг этого исчезновения такая шумиха поднялась. Об этом даже в новостях упоминали, - Кристина чуть было не сорвалась в слезы. - Я не могу поверить, что это случилось... Но где ты был все это время? Я же звонила тебе несколько раз. Я писала тебе сообщения.
- Меня не было в городе. Я не читал сообщения. Просто... я не хотел отвечать тебе, Кристина. Должен в этом признаться.
Кофе в чашках остыло. Новая порция тополиного пуха влетела в открытое окно, и снова Кристина вздрогнула.
Илья взял ее за руку, сидя напротив.
- Я виноват. Но я не мог знать. Прости меня, Крис.
Она кивнула, и вновь эмоции взяли над ней верх. Илье хотелось касаться губами ее щек, пить ее слезы. Но мог ли он теперь позволить себе это? После того, что случилось прошлой ночью, не казался бы он предателем самому себе? Ведь он уже сделал свой выбор.
- Можно сегодня остаться у тебя? - спросила Кристина, вытирая с лица слезы.
- Да. Конечно можно.
Двумя неделями ранее он бы многое отдал за то, чтобы услышать от Кристины такую просьбу. Он бы, несомненного, воспользовался бы случаем. Но не теперь. Его словно мешком по голове стукнули. Пыль еще не улеглась. Голова нещадно кружилась.
- Давай я приготовлю нам что-нибудь поесть, - дабы немного разрядить обстановку, предложил Илья.
Он прошел к холодильнику, открыл дверцу и немного покопался внутри. Достал с полок пачку сосисок, яйца и открытую банку зеленого горошка. Решив, что для обеда на скорую руку этого достаточно, он принялся готовить: поставил на плиту сковороду, воспользовался небольшим количеством растительного масла. Вскоре сосиски оказались на сковороде, а после них в дело вступили яйца. Совершая давно отработанные действия, Илья хотя бы немного мог отдохнуть от мыслей, что тяжелым грузом навалились на сознание.
Он думал о том, как часто люди предаются унынию вместо того, чтобы просто погружаться в какое-то дело с головой. Непогоду можно переждать - нужно лишь найти укрытие. Жарить яичницу, например. Он сам не был в выигрыше от своего странного стремления к страданию, и порой ни литература, ни какое-либо другое увлечение не могли вытащить его из бесконечно повторяющихся моментов переживаний, до безобразия схожих между собой. Порой ему хотелось страдать, и против этого он был бессилен.
- Тебе с глазуньей? - спросил он Кристину, хотя прекрасно знал ответ.
- Без, - ответила она. - Илья... Она ведь изменяла мне. Ей нравилась другая. Но могу ли я винить ее теперь? Я чувствую себя последним человеком на этой планете, когда понимаю, что...
Она не могла подобрать слова.
- Рада тому, что она исчезла? - предположил Илья.
Кристина кивнула, но тут же в глазах ее вспыхнул страх. Похоже, ей просто нужно было услышать слово, что вертелось в ее мыслях, от другого человека, чтобы осознать всю его силу в данных обстоятельствах.
- Я не знаю, - сказал Илья. - Терять кого-то всегда тяжело, да и мысли в голову разные лезут. Но нам никуда не подеваться от эгоизма, с которым мы смотрим на расставание с близким человеком. Эгоизма в пределах нормы, если так можно сказать. В конце концов, ты теряешь и человека, и то, что он давал тебе, и то, что ты давал - или давала - ему. Сложно все это.