Страница 8 из 113
Цветком Смерти он называл Сагитту. Из уст Альхага это обращение звучало совершенно неуместно. Что в действительности означает прозвище, я узнал позже.
Женщина стала подле колдуна.
– Научишь парня защищаться.
Вне себя от изумления я принялся разворачивать ткань, уже догадываясь, что она под собой скрывает. Я чувствовал любопытные взгляды, и разматывал все быстрее и быстрее. Видимо сам Творец благоволил мне, ибо вспоминая этот момент, могу сказать, что не порезался лишь чудом.
Под слоями плотного материала открылся поразительной красоты клинок: звонкий, легкий, отполированный до зеркального блеска – ночью он легко мог отразить звездное небо. Вогнутая середина клинка казалась узорчатой, и столько теней играло на ней, что можно было подумать, будто в металле переплелись струйки разных цветов. Резная рукоять, целиком выточенная из кости, венчалась головой неведомой твари, которая сжимала в зубах кольцо. То, что Альхаг походя вложил в мои руки целое состояние, я понял годы спустя, научившись разбираться в оружии. Тогда же я просто ахнул.
- Ты отдал мальчишке гвинотскую саблю? – вслед за мною изумился один из воинов.
Ликом он был благороден, телом – силен, а речь его отличалась изысканностью. Пожалуй, он был единственным, от кого до сих пор я не слышал брани. Звали воина Данко. Если бы меня попросили описать человека, на которого мне хотелось бы походить, ни минуты не колеблясь, я указал бы на Данко.
- Хозяину она без надобности, а мне чужое оружие ни к чему. Пусть играется, - последовал ответ.
- Я заплатил, когда бы знал, что ты торопишься с нею расстаться. Продай мне саблю, Альхаг!
- Держи при себе солнцеликие, они пригодятся тебе куда больше чужеземного оружия. Твоя рука привычна к тяжести фамильного меча.
- Но этот великолепный экземпляр способен украсить коллекцию самого взыскательного ценителя! Я закажу ножны у лучшего оружейника, уложу саблю на шелка и бархат …
- Клинок не девица, чтобы рядить его в шелка. Он рожден разить врага.
- Продай мне саблю! – упрямился Данко.
- Отныне она мне не принадлежит. О продаже проси парня, хотя я б и не присоветовал бы ему делать этого.
- Разве ты не боишься, что однажды щенок обратит оружие против нас?
Альхаг рассмеялся воину в лицо:
- Мне бояться парня? Никогда не поверю, будто и ты всерьез его опасаешься!
Так сабля осталась при мне, а с нею вместе я приобрел нового врага. Но я не жалел – клинок стоил тысячи врагов. Как и всякое великолепно исполненное оружие, моя сабля сама помогала сделать правильные движения и вопреки первому впечатлению, не была тяжела тому, кто правильно ее держал. Идеальный баланс и рассчитанный вес делали пользование ею очень удобным. Она и впрямь была создана разить врагов!
Помните, я жаловался, будто первые дни уставал в дороге? Так вот: забудьте прежнее мое нытье. То, что еще три дня назад мнилось усталостью, отныне сделалось недосягаемой мечтой.
Моя наставница была неумолима. Как ни пытался я объяснить ей, что отродясь не держал в руках благородного оружия, что выстоять в честном поединке против мало-мальски стоящего противника для меня равносильно чуду, Сагитта твердо решила превратить меня в мастера защиты. Наши занятия начинались на вечернем привале и продолжались далеко за полночь, пока сабля не выпадала из моей уставшей руки. Полагаете, после Сагитта отпускала меня спать? Ничуть не бывало. Эта женщина явно получила деньги от Браго или Данко или от них от обоих, чтобы замучить меня до смерти. Обнаружив мой кинжал – оружие ночных татей и трусов, колдунья принялась натаскивать меня в метании.
За неимением лучшего зрелища наши вечерние поединки сделались излюбленным развлечением спутников. Даже принц поглядывал краем глаза, когда думал, будто никто этого не замечает. Воины заключали пари на исход. В зависимости от сделанных ставок, они то подбадривали меня, то разражались бранью, когда я пропускал удар, то выкрикивали советы.
- Олух! Попался на старый трюк!
- Оружием благородным ровно палкой размахивает! Сабля не какой-нибудь дрын!
- Локоть, локоть-то отпусти! Бей от плеча, дракон тебя раздери!
Поначалу их возгласы мешали мне, но постепенно я перестал их слышать. Я научился сосредотачиваться лишь на схватке, отрешаясь от окружающего мира. Я научился следить за острием клинка и за глазами противницы, предугадывая, где в ее защите образуется брешь, научился доверять оружию и собственному телу, которое в поединке действовало вернее сознания. Я научился стремительно атаковать и молниеносно уклоняться от разящего острия.
Вы спросите, отчего я больше не пытался бежать. Теперь у меня был клинок, а после похищения Сагитта перестала запирать меня заклятием. Да, я не знал окрестных мест, и у меня не имелось друзей или родичей, на чью поддержку я мог бы рассчитывать, но на моей стороне были сила и молодость, а жизнь научила меня изворотливости. Да и не столь я был важной птицей, чтобы воины пустились в погоню, позабыв об основной своей цели. Тогда мне казалось, будто судьба свела нас временно, и покинуть своих спутников я всегда успею. А вот научиться владеть оружием мне уже не придется – какой рыцарь возьмется натаскивать простолюдина? Юный и глупый, я жаждал приключений, накала страстей, и путешествие давало мне это. Я самонадеянно полагал, будто судьба решила вознаградить меня за тяготы и лишения, выпавшие на мою долю.