Страница 65 из 113
В центре площади за ограждениями из толстых жердей пустовал прямоугольник, на котором мне предстояло сражаться. Жерди украшали полотнища: на одном был герб моего королевства, на втором - изображение чудища-Мантикора. Незнатный от рождения, но благодаря магии сумевший достичь мыслимых и немыслимых высот, Шаула, получив право титуловаться и иметь герб, выбрал символом свое магическое воплощение.
Трижды протрубили трубы. В центр ристалища, улыбаясь во весь рот, выбежал мой герольд. Одеяние его было по-праздничному пестро.
- Избранники и изгнанники! Высочайший могущественнейший арл, прегрозные герцоги, графы, бароны, рыцари и оруженосцы, и прочий честной люд! Слушайте! Слушайте! Слушайте! Ныне на ваших глазах по обычаям седой старины разрешится спор между его высочеством принцем Ариовистом и колдуном сэром Шаулой по прозванию Мантикор. Согласно традиции, поединок продлится до смерти одного из спорящих.
Снова трубили трубы. Вслед за моим герольдом на ристалище выбежал человек с изображением Мантикора на одеждах и слово в слово повторил сказанное прежде – то был представитель колдуна. Место Мантикорова герольда занял важный господин в цветах королевского дома Къертанов.
- Именем короля! Слушайте! Слушайте! Слушайте! В силу величайшего столпотворения для защиты подданных их величество арл Годрикт просят и требуют от участников поединка отказаться от обращения в тварей силою магической. Тем паче, что вид наготы, непременно сопутствующий оному превращению, непристоен по сути своей и тем способен оскорбить взор сиятельного арла, а также присутствующих на ристании благородных дам и девиц, и благочестивых служителей церкви. Посему участникам поединка належит сражаться, не отступая от законов человеческого естества.
Вздох разочарования прокатился через трибуны.
Это была та самая помощь, которую обещал арл Годерикт. Возможно, Ариовисту требование арла и дало бы фору, спасти же меня могло лишь чудо.
Вновь зазвучали трубы и сам Годерикт выкрикнул:
- Поединку – да свершиться!
Королевский герольд спешно покинул площадку и укрылся за ограждением. Последний раз отыскал я в толпе лицо Сагитты, вгляделся в бесконечно дорогие черты. Мне не в чем было себя упрекнуть – окажись у меня возможность прожить жизнь иначе, я не изменил бы в ней ни дня.
Я облачился в рукавицы и не глядя протянул руку. Услад вложил в нее шлем. Я решительно надел шлем на голову, застегнул пряжку ремня под подбородком и вытащил клинок. Два рыцаря перерубили канаты, освобождая проход на площадку с моей стороны и там, где стоял Мантикор.
На глазах у изумленной толпы вокруг колдуна начал складываться призрачный доспех. С каждым шагом он становился все плотнее и плотнее, и когда мы поравнялись в центре ристалища, передо мною стоял закованный в броню рыцарь. Порожденье магии, доспех казался провалом во тьму – ни единого солнечного блика не мелькало на нем, не было и теней, что отмечали бы сочленения деталей, ибо никакая тень не могла превзойти его совершенной черноты. Шлем-бацинет с сильно вытянутым забралом напоминал клюв хищной птицы.
Все инстинкты мои кричали, что я должен развернуться и бежать. Когда я успел так измениться, что спасению собственной шкуры предпочел эту нелепую геройскую смерть под сотнями взглядов?
Одна надежда теплилась у меня в душе, на такую могла осмелиться лишь молодость – молодость, ставящаяся себя центром мироздания и оттого верящая в свою неуязвимость. Она была слабее дуновения ветерка в полуденный зной, но это была единственная козырная карта, какую мог я разыграть, хотя с равным успехом мой козырь мог оказаться обычной шестеркой. Вы верно уже догадались, что я уповал на способность раздваиваться во время поединка. Действие ее я испытал всего однажды, я не умел вызвать ее по своему желанию, однако дерзко полагал, будто перед угрозой смерти она придет мне на помощь.
Тем временем Мантикор атаковал. Я принял лезвие его меча на щит и поторопился ударить, пока колдун собирал силы для новой атаки. Шаула легко отразил мое нападение, широко размахнулся, рубанул от плеча. Не дожидаясь падения меча, я отскочил в сторону и нацелился на колени Шауле подсекающим ударом. Мантикор избежал его, подпрыгнув вверх. Я снова попробовал достать противника и вновь потерпел неудачу – Шаула подставил щит. Тварь на щите злорадно захихикала. Поклясться готов, что здесь не обошлось без колдовства!
Довольно долго мы то обменивались ударами, то кружили друг вокруг друга, не пытаясь нападать и выбирая выгодную позицию. Шаула нащупывал бреши в моей защите, я пытался пробить его. Раз или два мне это удавалось, тогда при соприкосновении с его доспехом моя сабля точно вязла в пустоте, и меня посещала мысль, что я сражаюсь с тенью. Несколько раз я видел, как колдуна окутывает свечение, после чего сабля в моих руках делалась тяжелее, и доспех сильнее давил на плечи. К счастью, это длилось считанные мгновения. Порой после свечения мир подергивался рябью, но стоило мне моргнуть, как все становилось на свои места. Если Шаула и использовал магию, я был от нее надежно огражден.