Страница 63 из 113
- Прочти, если пожелаешь. Ради этого письма арл прошагал за мной полпарка. Верно, здесь что-то стоящее, раз Годерикт считает, что оно способно еще сильнее раззадорить меня.
Я избавился от теплых одежд, сковавших мою подвижность, и с наслаждением принялся чесаться, попутно размазывая нанесенные Сагиттой руны. Колдунья ничего не сказала, письмо полностью поглотило ее внимание. Она вцепилась в пергамент, не замечая, что сминает его. Прерывающимся от волнения голосом Сагитта принялась читать:
«Сэру Шауле от почтенного господина N, назначенного послом къярнского арла ко двору его величества короля Максимилиана.
Спешу поведать Вам об успехе задуманного предприятия. Следуя Вашим указаниям, все приготовления были совершены заблаговременно, а само предприятие осуществлено в отсутствие означенной Вами персоны, коя со срочным поручением вынуждена была отбыть в одну из отдаленных провинций. Сообщение там прескверное, и новости доходят с большим опозданием, что сыграло нам на руку, равно как и стремительное развитие событий.
Зная, что король надежно огражден колдовством от заключенной в ядах смерти, зная от Вас и успев увериться на собственном опыте, ибо все попытки отравления пропали втуне (даже когда его величество выпивал отравленное вино на наших глазах), я воспользовался присланным Вами амулетом, а дабы избежать подозрений, заручился поддержкой некой близкой королю дамы, коя преподнесла ему наш подарок.
Под вечер король почувствовал недомогание. Заключенный в амулете демон принялся терзать его величество: Максимилиан жаловался на сильные головные боли, его непрестанно рвало, он побагровел лицом, часто дышал и требовал, чтобы его поднесли ближе к окну. При короле неотлучно находился лейб-медик, но несмотря на старания последнего, Максимилиану становилось хуже. Кровопускания не помогали. Противоядия были бессильны. Постоянный приток свежего воздуха не мог побороть тяжелого духа болезни, витавшего в покоях. Головные боли усиливались, несколько раз король впадал в беспамятство. Приходя в себя, он спрашивал, где находится и какое теперь время суток. Ему отвечали, но Максимилиан тотчас забывал ответы и спрашивал вновь.
В один из моментов прояснения сознания король распорядился позвать влиятельных сановников. Они скоро собрались у одра своего сюзерена: старый стервятник герцог Орли и его сын Лукреций с неизменным железным перстнем (где заточен свой демон), невыносимый смутьян Бью Легойя, ворчун Шелкобрад, старый граф Эсток, заслуживший репутацию несгибаемого вояки и полного кретина вследствие абсолютной своей неподкупности, и многие, многие другие. Лица сановников выражали скорбь столь же фальшивую, что и моя накладная борода. Все они, даже личный духовник его величества, давно ждали смерти короля и с удовольствием приблизили бы ее час, кабы знали, как это сделать. Они и представить не могли, кого им следует благодарить за исполнение своих чаяний. Занятно было бы сказать им о сыгранной мною роли и поглядеть на их физиономии – мне, чужаку, удалось то, что на протяжении нескольких лет не удавалось всем им.
Лорд Ариовист, принц и наследник, стоял особняком. Что творится под надменной маской его породистых черт, ведомо было одному Создателю. В присутствии придворных король распорядился о передаче венца сыну. Чеканная речь Максимилиана, которая во время торжеств долетала до самых отдаленных уголков дворцовой площади, отличалась крайней неразборчивостью, королю приходилось часто повторяться. Едва его воля была услышана, он испустил дух. Лейб-медик констатировал смерть вследствие апоплексического удара.
Исторгнувши душу короля, заключенный в амулете демон навсегда покинул наш мир. Дабы не возбуждать подозрений, я снял амулет, когда целовал холодную длань Максимилиана, еще недавно сжимавшую пол-мира. Хотя ныне он сделался обычной безделушкой, возвращаю его вам, ибо после того, как видел в действии, нахожу чрезвычайно опасным. Как говорят у нас на севере, прах к праху, а магия к магии.»
Я в который раз подумал об Ариовисте. Пока Сагитта читала, я видел принца точно воочию – совершенной лепки черты, вздернутый подбородок, капризный излом уст и над всем этим – беспокойный мятущийся взгляд. Мне долго не давала покоя мысль, как мог Альхаг проглядеть отравителя у себя под носом, теперь я нашел ей разрешение. Принц поторопился осудить себя. Не его действия привели к смерти короля, у его величества были враги посущественнее. Недаром придворная жизнь казалась мне почище улочек с двойным дном!
Сагитта вздохнула:
– Отчего так устроен мир: в смерти достойнейших из людей виновны ничтожества!
Я невесело хохотнул:
- Смерть от руки Мантикора поставит меня вровень с великими!
- Довольно смертей! Ты будешь жить.
Непоколебимой уверенностью, страстью, с которой она это произнесла, Сагитта пугающе походила на своего наставника, каким запомнил я его на последнем перевале в Кобальтовых горах. Почудилось даже, будто волос Сагитты коснулся сквозняк – мало ли бродило их по дворцу. Это сходство, явившееся на уровне ощущений, вонзилось мне в сердце вернее кинжала, ибо жизнь колдуньи была не той ценой, какую я готов был заплатить за свое спасение. Однако колесо судьбы уже набирало обороты, и не в моей власти было остановить его бег.
Наша власть над событиями иллюзорна – мы ли следуем сквозь время или время со всеми его фигурами, баталиями, свершениями течет через нас? Я склоняюсь к последнему. Человек слишком ничтожен, чтобы управлять силою столько великой и недоступной его пониманию. Кто мы для времени? Капли воды на дне клепсидры, камни в брегете, какое влияние имеем мы на этого исполина, рядом с которым не значительнее блохи в шкуре зубра?