Страница 71 из 72
На ют с коридора колобком выкатился одетый в штормовку каплей Мордасов.
— Что прикажете делать товарищ капитан-лейтенант? —официально обратился к нему, его заместитель лейтенант Упашкин.
— Доложите обстановку! — приказал Мордасов.
— А, что докладывать Паша, жопа нам — аварийная система пожаротушения с пожаром не справилась, огонь так нагрел переборку, что ещё немного и вспыхнет хранилище со спиртом. — переходя на не официальный тон доложил Упашкин, — Что находится за ним, не мне тебе рассказывать. Рванёт так, что от нас и Кипра останется только пар.
И как бы в подтверждение его слов, корабли шестого американского флота и пятой Средиземноморской эскадры, стоящие в этой точке, стали выбирать якоря, разводить пары и уходить подальше от горящей «Дрезино».
— Сваливают гниды, — затягиваясь самокруткой зло пробурчал Лёва Давыдов, которого сигнал аварийной тревоги согнал с мягкого тела безотказной Инки.
— Да, похоже, приплыли, — поддержал его Яшка Слизкой.
— Интересно и чья это таки работа, — поинтересовался Лось, посмотрев хмуро на Матенкова, — и я извиняюсь почему это такой гармыдер надо было делать с такой помпой?
— Да вы чё братва думаете это я? — возмутился моторист Митя Матенков, — Карась, сука, салабон, так поднял обороты дизель-генератора, что он, взбесившись, пошёл в разнос, ну а там и рвануло.
— Салабон живой?
— Да вон он гнида трясётся от страха, думает, что я его сдам.
— С этим успеется, — вмешался Яшка Слизкой, — а пока тащи-ка сюда этого красавца.
Трясущегося от страха салабона, прослужившего всего полгода и умудрившегося гробануть дизель-генератор у такого лайнера, как «Дрезино», пинками подогнали к годку.
— Жить хочешь? — в лоб задал ему вопрос Слизкой, — По глазам вижу, что хочешь гнида, а раз так — берешь с собой десять человек своих карасей, противогазы на рожи, вэпээсы в руки. Ты старший. Время тушения пожара — десять минут. Алес Форвэртс. Время пошло.
Годки отдраили дверь машинного отделения, вкинув туда огнетушители и упирающихся салобонов, они дверь снова задраили.
— Не хотят умирать, а придётся, если не потушат пожар, —сказал наблюдавший за действиями годков каплей Мордасов.
— Так же нельзя, так же не по человечески!! — вдруг закричал сорвавшимся голосом Упашкин.
— Можно Митя и нужно или они справятся и мы все живы, или нет и тогда нам всем крышка, так что лучше, не вмешивайся — а то и мы с тобой попадём под раздачу.
— Ну нет, ты как хочешь, а я так не могу, пойду к ним, —сказал Упашкин, внезапно отвердевшим голосом.
— Ну, что добровольцы на подвиг ещё есть — обратился он к своей команде, — или вы только водку пить и баб топтать?
— Да угомонись ты лейтенант, не дави на совесть, — раздался от отдельно стоящей группы годков голос разжалованного главстаршины Якова Слизкова. — Я пойду. И всё! — и обращаясь к дёрнувшимся было выйти из строя своим товарищам, добавил. — Вас матери ждут.
Дверь снова отдраили и пожар, получивший новую порцию кислорода, вспыхнул с новой силой — поглотив, как казалось навсегда, моряков.
А над морем разносились гудки уходящих из точки кораблей, бросивших терпящее бедствие своё судно на произвол судьбы.
Рассчитывать надо было только на свои силы, а если точнее на тех моряков, которых тушили пожар — в горящем машинном отделении, набитого ракетами с ядерными боеголовками корабля.
10
Пока вся аварийная группа, в машинном отделении, под задраенными дверями, ждала с нетерпением добрых вестей от своих спасателей.
Главный боцман корабля, почти офицер — мичман Шевел, сменившись с вахты, обнаружил у себя в хозяйстве, на баке пропажу, — исчез пяти тонный якорь Холла вместе со сто метровой цепью. Когда пропадал кузбас лак, то в принципе всё было понятно — боцмана его выпивали, смешав с солью. Но якорь — это, уже не вписывалось ни в какие рамки. Это был нонсэнс. Дело пахло трибуналом. Надо было находить либо новый якорь, что было здесь невозможно, либо искать старый, только не понятно где, или же найти объективную причину и виновника этого происшествия.
Короче говоря, зная крутой нрав старпома, старый вороватый мичман Шевел понял, что он попал и попал по крупному. В то, что его подставили, чтобы скрыть свои делишки — этого он понял, хоть и не сразу, но понял. Осталось узнать, кто это и зачем им это было надо. А по всему было видно, что крепко было надо.
Он не поленился спуститься на среднюю палубу и отыскав спящего в кубрике старшину своей команды Бакина, вылив чайник воды на спящего попробовал его разбудить. Бухавший сутки старшина, разбуженный таким беспардонным образом, не разобравшись в происходящем, зарядил, не раздумывая мичману в ухо.
Когда мичмана через полчаса отлили водой, старшину продолжавшего спать сном младенца, уже охраняли от его посягательств два подгодка.
— Пошел на хер сундук! — сказал один из них и добавил — если не хочешь добавки.
«Главному боцману корабля срочно прибыть на ходовой мостик!» — вдруг пролаял механическим голосом гавкунчик.
— Когда проснётся, передадите ему, чтобы зашёл ко мне по делу, — на ходу произнёс Шевел, потирая забитое ухо, выходя из кубрика.
— А не замотаешься пыль глотать сундучара, — пробурчал ему в след один из подгодков и, плюнув в след, добавил. — Вали, нахрен гандон.