Страница 70 из 72
Обоссоного замполита, как ветром сдуло с ходового мостика. А на шкафуте продолжавшего бесноваться Яшку, пришлось связать и отнести в кубрик.
Появление разжалованного бывшего главного корабельного старшины Якова Слизкова на «Дрезино», была полна личного горя и драматизма. Получив из дому телеграмму, что его мать в тяжёлом состоянии лежит в больнице, он как дисциплинированный матрос обратился с рапортом к командиру корабля, о предоставлении ему краткосрочного отпуска по семейным обстоятельствам. Как по закону подлости капитан не успел подписать рапорт, попал в госпиталь с перитонитом, а так как старший помощник был в отпуске, временно на командовании остался его заместитель по политчасти. Ну а этот держиморда и воспитатель личного состава, видевший во всём подвох, стал тянуть резину, ссылаясь на то, что телеграмма не заверена главврачом и военным комиссаром. Послали запрос. Через два дня пришла вторая телеграмма, но уже извещавшая о похоронах. И опять замполит в чём-то усомнился.
А зря. У главстаршины Слизкова уже снесло крышу. После серьёзного мужского разговора, замполит попал в госпиталь, а Яшку отвёз на губу вызванный наряд милиции. Никто из моряков не согласился его конвоировать.
Дело в бригаде замяли, уж очень оно не вписывалось в декларируемый повсеместно советский гуманизм. Отсидев на губе положенный срок, разжалованный главный старшина и попал на этот плавучий дисбат, с громким названием «Дрезино». А повреждённый замполит временно исчез. Думали что его комиссовали, а оказалось, что эта гнида в Болгарии на ремонте ПМ-4 отсиживалась.
Годки с ПМ-4 которым ночью перегрузили спирт, потом рассказывали, что их замполит заперся у себя в каюте и не высовывал нос, пока их каломбина не отвалила от «Дрезино».
Ну, а то, что он после этого случая стал посмешищем не только на корабле, но и в дивизионе — удивляться не приходиться (на флоте замполитов не особо уважали) — никто из офицеров не хотел есть с ним за одним баком. В расстроенных чувствах он подал рапорт об отставке, сжёг свой парт. билет и эмигрировал в Израиль.
8
По случаю встречи и благополучной швартовки в офицерской кают-компании был накрыт праздничный ужин. По сравнению с матросским ужином, состоявшего из флотского борща на кислой капусте, дохлых синих уток и вонючего пюре из сухой картошки — он был не плох. Не так конечно, как в лучших ресторанах, но тем не менее. Кладовщик Таку, постарался на совесть. В меню праздничного ужина входили; каспийская селёдочка, свежевыпеченный хлебушек, жареный картофель, мясо по аджарски, приготовленное по особому рецепту личным офицерским коком Дувадзэ в отдельном офицерском камбузе. Так же красная и чёрная икорка, копченые колбасы и окорока, салаты из свежих овощей, фрукты и шоколад. Из спиртного слуги-гарсунщики, подали болгарское вино, коньяк Плиску, вино Рислинг, ну и конечно же спирт, ласково именуемый моряками шилом. В общем, в принципе всё было как всегда; по скромному, почти по-семейному.
— Кто на что учился, — ответил замполит Бухалин, когда его матросы спросили: «Почему офицеры питаются, как гурманы, а рядовой состав жрёт сухари с тараканами?» А стоящий рядом сопливый лейтенант-снабженец Воров добавил:
— Жрите, они полезные.
А ведь бог шельму метит — чуть позже, во время учебных стрельб с РБУшек, этого гурмана снабженца-диетолога, размазало сорванными, взрывной волной, дверями по переборке. Корабельный медик, в руки которого попал контуженный и оглохший лейтенант, не стал долго думать; взял да и закатал его с головы до ног в гипс и при первой возможности сплавил на плавучий госпиталь «Кубань».
Моряки народ хоть и хамский, но завзятый, что в бою, что в еде и офицеры здесь не исключение из правил — воевать так воевать, гулять, так гулять, а тем более такой повод — встреча на боевой службе, в дальнем походе однокашников и земляков, да и Новый год всё же.
Так, что война войной, а обед по расписанию.
Поздний ужин, на котором было сказано так много тёплых слов в адрес хозяев «Дрезино», уже стал плавно перетекать в ранний завтрак, когда неожиданно он был прерван сигналом аварийной тревоги.
— Аварийная тревога, аварийная тревога!!! Пожар в машинном отделении!!! Кормовой аварийной партии построится на юте!!! Форма одежды рабочая!!! Это не учение, в вашу мать! — перекрывая рёв сирены, заорал гавкунчик, голосом дежурного по кораблю мичмана Шевеля, и замолчал.
— Твою Нептуна грёба оба нашу, вашу мать! — выматерился командир кормовой аварийной партии каплей Мордасов и добавил. — Вот и погуляли,
— Чего сидишь каплей? — заорал на него старпом. — Ноги в руки и вперёд на боевой пост. Через пять минут доложишь обстановку, иначе командир нам с тобой матку наизнанку вывернет. Давай Паша, давай шевелись. Всё в твоих руках.
— Есть, ноги в руки, — буркнул Мордасов поднимаясь из-за заваленного деликатесами бака и добавил обращаясь к Сухом. — Ну и не везучий ты Макс, притащил на своём хвосте нам проблему.
— Да что Макс, сразу Макс… Привыкли с училища, чуть что так сразу Макс — стал было возмущаться командир ПМ-4, но увидев, что он остался в гордом одиночестве, махнул рукой и взяв с бака почти полную бутылку Плиски и тяжело вздохнув — вкатил её всю в себя с горла, без остатка.
— Задолбали.
9
Погода в Средиземке снова испортилась. Ветер было успокоившийся к вечеру, под утро разгулялся с новой силой, гоняя бестолково волны. Над Кипром повисли свинцовые тучи. Заходил шторм.