Страница 68 из 69
- Но я… - задохнулась эмоциями.
- Да, - вновь кивнул Эпштейн, многозначительно умолкнув. – Вы уникум. Продержались почти полгода, – встряхнул головой, словно не верил в подобное чудо. - И, как понимаю, это был бы не предел...
- Предел был пройден задолго до, - опустила глаза, обдумывая услышанное. - Но до сих пор мечусь в сомнениях, а сама ли думаю?.. Ощущаю пустоту одиночества в душе, но продолжаю сомневаться. Замкнутый круг. Ищу подвох, накручиваю, что очередная игра кукловода... Слишком долго мне внушали, что я обычная... Слишком долго ОН внушал, что я простая фантош.
- Я в этом был до последнего убеждён.
- До последнего?
- Пока кукловод тебя не оставил.
- Это плохо?
- Обычно бросают ненужных игрушек.
Заявление покоробило, несмотря на то, что должно было приободрить. Смешно ли, но услышать, что Демьяну на меня плевать, больно. Видимо, одержимость не перебороть.
- А как же голоса в голове у пациентов и заточение рассудка годами?
– В большинстве случаев – посттравматика, самовнушение. Психика человека слаба, будучи единожды порабощённой силой извне, потом не может отделить свои мысли от навязанных.
- Да, так и у меня...
- Человек ломается быстро. Сдаётся… Поэтому хозяин использует куклу до суицида или другого громкого эпизода, убийства, самоубийства...
- Или как в моём случае, - понимающе кивнула, хотя жуткая права не приносила облегчения. – Нападения на меня… несчастного случая.
- Типа того, - подтвердил мозгоправ. - Но я бы не назвал ваш случай несчастным.
- Почему? - прищурилась. Недоброе предчувствие неприятно кольнула в груди.
- На вас напали специально, - холодно резанул очередной неутешительной новостью Эпштейн. - Они это планировали.
- Что?.. Как?.. Зачем?.. – разволновалась, не в силах мыслить ровно. – Трасса в сотни километров. Ночь, лось под колёса… Авария... я выживаю… они нападают?.. – в голове никак не укладывалось, как подобное можно распланировать.
- Да, - ни на миг не усомнившись, настаивал Шлёма. – Холодный расчёт, но, как понимаю, расхождения в плане могли быть.
- Я выжила... – бормочу больше для себя.
- Не думаю, что они хотели тебя убивать, - окатил безжалостной правдой психотерапевт. – Скорее, стремились припугнуть, проучить твоего хозяина.
Вот это совсем удар по дых, даже скорее нож в сердце. Стало трудно дышать:
- Зачем?
- Это разговор для другого времени и места, - смягчился Шлёма и чуть улыбнулся: – Сейчас я хочу, чтобы ты встряхнулась и вернулась к жизни. Поверь в себя. Ты – уникальна, пусть этого и не знаю другие. Ты сильная! Смогла то, что не удавалось другим. Так докажи себе и своей семье, что ни одна тварь, ничто на свете не может тебя сломить! Жизнь она такая… непредсказуемая…
- Почему вы со мной возитесь? – уже сидя на переднем кресле машины, покосилась на мужчину.
- То есть? – бросил хмурый взгляд Эпштейн, хотя старался неотрывно смотреть на дорогу.
- Почему решили за меня взяться? Я ничем не лучше других.
- Во-первых, как уже говорил, ты поразила своей силой и выносливостью. Во-вторых, вижу, что у тебя есть шанс выбраться из клоаки, в-третьих, ты очаровательная женщина с удивительным чувством юмора.
- А-а-а, - протянула устало. - Вы против того, чтобы клоун с арены сходил...
- Говорю же, удивительное сочетание стойкости, духа и самокритичности, - потешался психотерапевт.
- Девушка из клиники, - рассуждала, сменив тему, – такая юная. Ей не больше 20-ти, а вы говорите почти 30-ть!
- Это её способность, - вновь посерьезнел Шлёма. - Замерла в том возрасте, в котором случилось помутнение.
- А ребёнок? – не смогла промолчать, ведь дети для меня – всё, а услышав жуткую историю, в голове настойчиво вертелась мысль, что нужно узнать о судьбе малыша.
- Он выжил, - удивил Эпштейн. – Его усыновили.
- Его? - уточнила ровно.
- Это был мальчик, - резонно подметил психотерапевт.
Вот теперь полегчало, даже выдавила секундную улыбку:
- Это хорошо... А кто был её хозяином? – вопрос пугал, но хотела задать.
- Никто не знает, кроме самого зверя и, конечно, жертвы.
- А вам она не рассказывала?
- Ты же понимаешь, что он бы не позволил.
- А отец ребёнка?
- Не знаю… - было видно, что разговор стал неприятен Шлёме, поэтому поспешила сменить тему:
- Получается, большинство психически нездоровых с голосами в голове на самом деле – бывшие игрушки?
- Да.
- И убийцы, коим шептали голоса?..
- Работа, которую приятно совместили с развлечением.
- Даже если убийство было заказным?
- Тем более…
- А маньяки?
- Тоже развлечение.
- Это жестоко.
- Я не говорил, что правда прекрасна и сладка. Это жизнь, таков мир и порядок. Нашу суть невозможно изменить, - пауза затянулась, Шлёма уточнил: - Тебе ведь известно, что я тоже...
- Да, - кивнула коротко.
- И тебя это не напрягает, - продолжал наводить туману Эпштейн.